Эдуард Ханок: «Под мою песню «Служить России» залы встают»
Народный артист Республики Беларусь композитор Эдуард ХАНОК приезжал в Смоленск как член жюри фестиваля творчества инвалидов «Вместе мы сможем больше». И, несмотря на очень плотную программу, нашёл время, чтобы ответить на мои вопросы…
Гормон молодости
– Эдуард Семёнович, вы строгий судья?
– Я не могу быть строгим, потому что полностью ушёл из профессии. Я больше не пишу песни – у меня теперь совершенно другая история.
Вообще, интересно получается. Вначале я окончил Московскую консерваторию и писал академическую музыку, а песня была хобби. Потом песня стала профессией, а наука хобби. А теперь я занимаюсь наукой, а хобби у меня вообще уникальное: я встречаюсь с молодёжью.
Начинаю с того, что говорю: «Я не ваш композитор – писал песни для ваших родителей, дедушек и бабушек. Поскольку они это слушали, я вам напою». Я им показываю несколько хитов, которые пели Хиль, Пугачёва, «Верасы», – они зевают. То есть, конечно, делают вид, что всё нормально, но я-то чувствую. А потом я начинаю петь их песни, и у них просто глаза на лоб вылезают. Не понимают, как старый восьмидесятилетний дядька может знать современные хиты. Ты приходишь к ним Тютькиным, а уходишь уже Бастой. Сразу начинаются селфи и всё прочее.
– А сами такие песни для молодёжи написать не хотите?
– Нет. Потому что это их время, их жизнь, их ритмы. Мы уже так не напишем – у нас другая энергетика. Даже если попытаться, получится искусственно. Тем более что я никогда не был молодёжным композитором и вообще кумиром молодёжи. Никогда не был популярным – был известным. Известный композитор, автор популярных песен.
Кстати, занимаясь наукой, я давно выяснил, почему старшее поколение не принимает новые песни. Оно просто живёт в другой энергетической зоне. Я преодолел в себе это. И в этой связи сделал одно важное открытие: если ежедневно по полчаса петь современные песни, то можно убрать свою старую энергетику и заполниться новой. Это как гормоны молодости – только без уколов.
Отсюда ещё одно открытие, с которым даже врачи соглашаются: никакого ковида и прочей заразы у меня не может быть. Потому что все вирусы и бактерии пристают к людям с ослабленной энергетикой, а у меня она на подъёме.
Я встречаюсь с молодёжью и пою их песни. И балдею вместе с ними. Для меня это хорошая энергетическая зарядка.
Два исключения
– И вам самому эти песни нравятся?
– Да. Мне даже иногда кажется, что современные песни интереснее, чем те, что были популярны в моё время. Хотя, конечно, не все. Я как-то пытался Бузову выучить, но нет – неинтересно. И Моргенштерна для себя отрицаю – там музыки нет совсем. А вот «Niletto» мне нравится, особенно «Ты мой краш».
Так что, когда будете в моём возрасте, пойте молодёжные песни – продлите себе жизнь!
А вообще, в нашей профессии, как говорят в Одессе, главное вовремя смыться. Потому что тогда о тебе остаётся память. В противном случае ты всё равно будешь писать в стол – никто эти песни брать уже не будет.
Я свою последнюю из главных песню написал в 1983 году – «Вы шумите, берёзы». А дальше были только два счастливых исключения, которые лишь подтверждают правило.
– Какие?
– Это песни «Служить России» и «Самурай». Первую мы с Ильёй Резником написали по просьбе Путина в 2000 году, после чего я получил российское гражданство. А с 2008 года её постоянно исполняют 9 Мая на Красной площади – по-моему, это самое высокое достижение для композитора, родившегося в Советском Союзе. Пожалуй, это моя главная песня. До сих пор, где бы она ни звучала, в России слушают её стоя.
А «Самурай» на стихи Ларисы Рубальской, наверное, лучшая песня. Я сам её исполняю, укладывая любые залы, и получаю от этого кайф. А от остальных песен – только деньги, но это уже жене.
«В полном кобзоне»
– Эдуард Семёнович, вы упомянули свои научные исследования. Это касается вашей теории творческих волн?
– Не только. Хотя моя работа над этой теорией продолжается. Я уверен, что это мировое открытие – закон, которому подчиняется вся творческая жизнь. Между прочим, я по волнограмме Пугачёвой определил, что у неё будут дети, за пять лет до их рождения.
А ещё я работаю над онкологией – это очень важно. Мне кажется, может получиться большая сенсация. Поэтому, когда мне в прошлом году поставили такой диагноз, я даже обрадовался, поскольку это моя тема.
Я давно говорил, что ни курево, ни алкоголь, ни радиация не имеют никакого отношения к злокачественным образованиям. Это болезнь невысказанных обид, нанесённых людьми, государством или природой, рождающих долгую печаль и при отсутствии блокировки приводящих к нарушению ДНК.
Почему у Высоцкого не могло быть онкологии? Его обижало государство, но любовь народа гасила этот негатив.
У меня опухоль диагностировали на фоне скандала с Ядвигой Поплавской. Но это была ещё только вторая стадия, и за год её согнали уколами на ноль. Плюс мне удалось доказать в этом споре свою правоту, я выиграл суд с каналом и даже получил хорошую материальную компенсацию.
В общем, я изучаю законы жизни, поэтому пока мне удаётся её побеждать. Я делю людей на две категории: боец или не боец. Все одинаково получают по морде, только бойцы пружинят и поднимаются ещё выше, а остальные падают. Я боец, и сколько меня ни били, вставал и шёл дальше. Хотя практически всем, кто меня сильно обидел, пришёл «ханок»: кто-то в тюрьме, кто-то ушёл к праотцам, другие слетели со своих высоких должностей. А я – в полном «кобзоне».
– Последнюю фразу вы только что придумали?
– Нет, это не случайное выражение – когда-то его довольно часто употребляли. Дело в том, что в Советском Союзе были жёсткие ставки, и самая большая тарификация была у оперных и камерных певцов. А поскольку Кобзон и Магомаев окончили консерваторию, то на аттестации они пели арии и романсы, за что и получали высшую ставку. При этом Кобзон был просто многожильный и работал больше всех. Соответственно, и зарабатывал больше всех. Поэтому, когда хотели сказать, что ты в полном порядке, говорили «в полном кобзоне».
Счастливый случай
– Ваш научный подход к жизни помогает исключить элемент случайности?
– Наоборот, я считаю, что случайность – важная составляющая жизни, тем более творческой.
После окончания Московской консерватории я уехал к жене в Кривой Рог. Преподавал там в пединституте на музпедфакультете и по студенческому билету своего студента ездил в Москву с пятидесятипроцентной скидкой. Какие шансы у меня были пробиться? Практически никаких. Да, оставались какие-то консерваторские связи, но это была совсем не та среда, где мне хотелось быть замеченным.
Всё решил случай. Я пришёл на радиостанцию «Юность», где в то же время оказался ваш земляк Эдуард Хиль. Показал ему свою песню «Зима» («Потолок ледяной…»), он спел. И тогда, в 1971 году, она сразу же стала «песней года». А я, став лауреатом этого фестиваля, из двухкомнатной квартиры в Кривом Роге смог переехать в четырёхкомнатную двухэтажную квартиру на берегу Днепра в Днепропетровске.
– А сейчас эту песню поёт внук Эдуарда Хиля…
– Я знаю. Он пел её и на «Славянском базаре» – в качестве сюрприза для меня… И, в отличие от своего дедушки, ни разу не заменил в припеве «парок» на «Ханок» – сам Хиль так довольно часто шутил, даже на правительственных концертах.
– И как вы относитесь к тому, что молодёжь поёт ваши песни?
– Это замечательно! Каждый композитор о таком мечтает…
Вставки
«Когда ты молодой, тебе никакое звание даром не нужно. А когда уже в возрасте и рядом артисты, которые смотрят на тебя как на бывшего, тебя успокаивает, что ты «народный», а они даже не «заслуженные». В старости это греет»
«Я считаю себя российским композитором, живущим на белорусской земле. Потому что моё творчество практически всё российское. Из известных песен на белорусском только две: «Завируха» и «Вы шумите, берёзы».
Справка «СГ»
Эдуард Ханок – советский, белорусский и российский композитор. Народный артист Беларуси. Создатель «Теории творческих волн».
Родился 18 апреля 1940 года в Казахстане в семье военного. Вскоре родители с сыном переехали в Брест, где он окончил среднюю школу.
В 1962 году окончил Минское государственное музыкальное училище имени М.И. Глинки, в 1969 году – Московскую консерваторию имени П.И. Чайковского.
Работал в разных жанрах: вокально-симфоническом, камерно-инструментальном, камерно-вокальном, но наиболее плодотворно – в песенном.
Свою первую песню написал в 20 лет, учась в консерватории. Позже стал автором многих шлягеров: «Малиновка», «Я у бабушки живу», «Песенка первоклассника», «Зима», «Завируха», «Вы шумите, берёзы» и других.
Фото: из личного архива композитора
Ольга Суркова
