Игорь Голубев: «Главная мысль в спектакле – любовь...»

На сцене Смоленского камерного театра состоялась премьера трагикомедии «Чума на оба ваши дома!..» по пьесе Григория Горина в постановке заслуженного артиста России Игоря Голубева. Этот спектакль – послесловие к трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта».

Развитие сюжета начинается с того, что после гибели юных влюбленных герцог Веронский пытается примирить кланы Монтекки и Капулетти. Он считает, что забыть вражду поможет брак представителей от каждого рода. Монтекки должны найти жениха, а Капулетти подобрать невесту. Оба давно непримиримо враждующих клана мечутся в поисках тех представителей, которых «не особо жалко». Со стороны Монтекки вспоминают о неунывающем хромом Антонио – дальнем родственнике из Неаполя. Капулетти «не жалко» беременную Розалину.

Сюжет многоплановый и многоходовый, но если охарактеризовать спектакль одним словом, то можно сказать, что он – про любовь. Необычная сценография, много пластики, хорошие музыка и игра актеров. Сразу же после премьеры мы поговорили с режиссёром постановки.

- Игорь Викторович, этот спектакль Вы посвятили Игорю Войтулевичу, который ставил когда-то «Ромео и Джульетту» в нашем Драматическом. Верно?

- Да. Я задумал эту постановку ещё в начале прошлого сезона, но у нас был карантин. Двадцать лет назад я сыграл Ромео в спектакле, который поставил Игорь Войтулевич. Теперь решили «выпустить вторую серию». Мне просто пьеса Григория Горина давно нравилась. И причем, когда мы выпустили «Ромео и Джульетту», нам все говорили: «Вот, в Маяковке такой шикарный спектакль «Чума на оба ваших дома» – как продолжение. Там красавец Лобоцкий, Ардова…»

Ну, там как бы легкий спектакль был, а я все-таки хотел его сделать в том стиле, в котором «Ромео и Джульету» сделал Войтулевич. Кстати, в музыкальном оформлении парафразом – три трека – здесь звучат из «Ромео и Джульеты» Игоря Войтулевича.

- Музыкальное оформление – Ваше и Владислава Макарова?

- Да.

- Кроме хорошо подобранной музыки, в спектакле необычная сценография. Например, очень интересный ход, когда вдруг вытаскиваются так-называемые шпаги из передвижных решёток.

- Это не шпага, это – арматура. В принципе такой пытались сделать постапокалипсис.Хотелось сделать так, чтобы все это напоминало тот сумбур и тот страх, который существовал после того, как Ромео и Джульетта умерли.

- Кто это придумал?

- Это всё походу рождалось. Николай Агафонов придумал решётки, а нам нужно было драться каким-нибудь холодным оружием. Поэтому мы решили прямо наварить специальные штучки, откуда эти арматуры будут вытаскиваться, как бы выламываться из штакетника.

- Эти идеи вы проговаривали совместно с Николаем Константиновичем?

- Да, конечно. Сценографию Николай Константинович предложил. Специально решили сцену открыть полностью, специально был сварен балкон для нашего спектакля. Кроме того, был сделан язык – продолжение сцены, для того, чтобы были крупные планы, как в кино. Чтобы артисты могли выходить к зрителям, и люди могли их видеть гораздо ближе.

- У спектакля, в общем и целом, от начала, как Вы его задумали и до того, как премьера состоялась, большие изменения произошли?

- Ты придумываешь себе картинку, придумываешь некий образ, и к нему все время стремишься, когда репетируешь. Естественно, что-то идет по-другому. Например, я вначале пытался Артёма Семяшева– главного исполнителя Антонио «натащить» на тот образ, который я себе представлял. Но потом я понял, что этого делать не надо, и он мне предложил много нового. То есть я пошёл от его характера, позволил ему существовать в его жанре и темпераменте. И слава Богу, мне удалось его отпустить, и он пошёл. Сейчас я просто им доволен на все сто процентов.

- Этот спектакль рассчитан на большое количество актёров.

- Да, спектакль очень массовый, а сейчас всякие коронавирусы, пандемии, поэтому мы можем столкнуться с тем, что кто-то не сможет играть. Поэтому у нас танцевали все. У нас танцевали даже те актёры, кто не занят в этом спектакле, чтобы они были готовы в случае чего заменить друг друга.

И в Камерный театр пришли новые ребята питерские, и их тоже нужно было занять.

- В спектакле чума, маски, карболка – это очень напоминает пандемию коронавируса и противовирусные меры.

- Ну, Горин в 1993 году написал эту пьесу.

- Провидец?

- Возможно.

- Игорь Викторович, в Вы поставили этот спектакль сейчас. Актеры в масках и зрители в масках. Это неслучайно?

- Это не то, что на угоду публике, но так получилось, да. Горин про чуму рассказывал, когда мы про нее знали гипотетически. Теперь мы с ней столкнулись в какой-то степени. Поэтому это близко. И думаю, что сегодня этот спектакль должен прозвучать как-то по-другому.

- Григорий Горин писал, что тема любви – это первый стимул, заставивший его размышлять о продолжении трагедии Шекспира.

- Да, здесь, мне кажется, очень важная мысль о любови – той, которая должна была объединить людей в «Ромео и Джульетте», но там не получилось. Да и здесь два влюблённых человека, но в принципе тоже не очень получилось...Ненависть в людях, эту злость очень сложно выжечь. Она, наверное, где-то у нас в крови сидит. И пока мы не научимся друг друга любить будут и чума, и катастрофы, и катаклизмы, и войны. Я считаю, что Бог всё равно пропускает эти вещи нам в наказание: «Не умеете любить друг друга – получайте!».

И я повторюсь, считаю, что самая главная мыслить этого спектакля – надо научиться любить. Надо научиться любить, иначе мы всё время будем натыкаться на «эти грабли», и будут смерти, пожары, наводнения. Самая главная мысль это – любовь…

16+

Фото: Алексей Курцев

Ольга Курцева