И пошла писать губерния… Клады и кости

Год 1884-й, поздняя осень, «грачи улетели, лес обнажился, поля опустели…». И вот на фоне тихой осенней хандры у дочери умершего священника села Бабынова Юхновского уезда Смоленской губернии Марии Александровны Соколовой вдруг прорезалась тяга к эпистолярному жанру. Ничего против этого увлечения поповны я сказать не могу, и почерк у девицы красивый да разборчивый, но вот адресатом своим выбрала она самого генерала Козлова, московского обер-полицмейстера. Да и тема письма не самая распространённая в империи. Объявила Мария Александровна, что знает о неудавшихся поисках клада, зарытого поляками, отступавшими от Москвы в Смутное время. А также имеются у неё точные сведения о месте, где можно выкопать искомые 30 с лишком миллионов в золоте и серебре. А вот владелец описи клада дополнительных сведений не имеет, а посему его розыски закончились ничем. Опись клада передавалась, мол, из поколения в поколение в каком-то шляхетском роду в Варшаве, но по подавлении польского мятежа 1861 года досталась какому-то военному. У него бумаги то ли украл, то ли наследовал его денщик, каковой продал их нынешнему владельцу за небольшую сумму, нужную для возвращения домой. Также в письме своём Соколова просила полицмейстера писать ей лично на почтовый адрес, ибо считала, что вся местная полиция продажна и нечиста на руку.

Естественно, у чиновников московской полиции своих дел хватало, поэтому письмо с должной припиской отправили в канцелярию смоленского губернатора. Юхновский уездный исправник получил вскоре приказ разобраться, какими такими эфемерными кладами дочь священника отвлекает от дел московского обер-полицмейстера. В начале января 1885 года полицейский чин доложил в губернию, что никакими достоверными данными о кладе Мария Александровна Соколова не располагает и заявление её не заслуживает доверия. Но очень похоже, что девица действительно не доверяла местной полиции, ибо продолжила марать бумагу в попытках достучаться до московского обер-полицмейстера. На сей раз, пытаясь заинтересовать высокого чина, поповна приложила к письму собственноручно писанную копию описи клада. Давайте и мы приобщимся.

«Всей казны было серебром и золотом общим счётом: 9 073 подводы. И сам я поехал, Великопольский король, сего месяца июня, 7-го дня, из Московской столицы в Калужские ворота можайскою дорогою, самою средней, и приехал в Можайск 19 числа июня. И оттуда поехал в Смоленск старой дорогою. Лошади все у меня выпали, и велел я русским людям сделать на Кунним бору, на суходолии, каменную плотину, и повелел копать её секретно; а в неё в середину положил я аспидную доску 2 сажени, а на ней написать, где и что я положил казны от Москвы до Можайска. И повелел я на конце каменной плотины, на западную сторону, копать яму глубоку четырёхугольную, а по яме поверх положить обруб дубовый, чтобы не обвалилась земля. В той яме поставил 6 котлов серебра казны, а покрыть дубовыми досками и велел угольями засыпать, а сверх угольев землёю…»

Вот, честное слово, хотел все две страницы переписать, но эдакий бред даже читать не могу. Далее всё в том же духе: котлы, курганцы, речка Морщёвка, серебро и золото вёдрами. Причём рыли и строили для «польского короля» почему-то русские люди.

Обер-полицмейстер понял, что просто так не отделается, и, ежели исходить из последующих писем девицы Соколовой, отписал ей. В коем письме перенаправил поповну смоленскому губернатору, предложив именно тому, генералу Кавелину, рассказать все подробности по кладу, и тогда губернатор смоленский соблаговолит обратить свой взор на Марию Александровну и займётся поисками клада.

Соколова наточила перья и рассказала в письме всё. Мол, клад закопан у села Николо-Лопатна, каковое ныне не существует. Но ежели проехать по Московско-Брестской железной дороге до станции Мещерской, первой на запад после Вязьмы, пройти около десяти вёрст от станции, то у села Спас-Телепнёва можно найти место, называемое Старина. Вот там-то, на мокром лугу у гремучего ключа, и закопан клад. А ежели мне не верите, писала поповна, то можете запросить опись клада у Якова Михайловича Толстого, проживающего в Смоленске, на Кадетской улице. Похоже, в отчаянье была девица, сдавала все «явки и пароли». А под конец письма и вовсе взялась угрожать губернскому начальству. Мол, ежели не примете меры к разысканию великого богатства, то по весне я сама пойду искать, так как уже выяснила, что местность сия находится в имении вяземского купца Гайдукова, недавно её купившего.

И губернатор понял, что одними уговорами дочь поповскую не остановить. В мае 1885 года юхновский исправник отобрал от Марии Александровны Соколовой подписку, о чём и доложил письменно губернатору. Самой подписки в деле не сохранилось, но думается мне, что это было доведение до Соколовой запрета на любое кладоискательство, согласно законам Российской империи.

Надо отметить, что учёные члены Императорской Археологической комиссии не зря мазали толстый слой чёрной икры (о красной икре в то время в столицах Центральной России практически никто и не знал) на ситный хлебушек с маслом. Все находки древностей в империи отслеживались. Единственно, что бывало, с «небольшой» задержкой. 6 мая 1888 года в канцелярии смоленского губернатора зарегистрировано входящее письмо от Археологической комиссии следующего содержания: «Господину смоленскому губернатору. Из появившегося в газетах известия видно, что в Рославльском уезде, Краснозаборской волости, около деревни Доброносичи в 1885 году производилась раскопка курганов, при которой найдены разные украшения, кольца, головные металлические уборы, серебряные монеты и тому подобное.

Будучи по Уставу своему (2-я часть 1-го тома Свода гражданских законов по прод. 1886 года) обязана следить за всеми делающимися в государстве открытиями предметов древности, Императорская Археологическая комиссия считает долгом обратиться к Вашему Превосходительству с покорнейшей просьбою сообщить ей: кем, с чьего разрешения и на чьей земле производились означенные раскопки и куда поступили древности, найденные при производстве оных.

Кроме того, комиссии весьма желательно получить ещё сведения, на чьей земле находятся упоминаемые в том же газетном известии два древних кладбища по обе стороны дороги, ведущей из села Краснозаборья в Рославль, и не представляется ли возможности представить на рассмотрение комиссии древние вещи, найденные на этих кладбищах. За подписью председателя комиссии и делопроизводителя».

В Смоленске, конечно, подивились, всё ж таки три года прошло, но приказ рославльскому исправнику отправили: выяснить и доложить. Исправнику понадобился ровно месяц, чтобы прояснить картину.

Копал у деревни Доброносич действительный член Императорского Московского археологического общества Владимир Иванович Сизов.

По представлению бывшего смоленского губернатора Сизову было оказано содействие со стороны пристава 1-го стана Рославльского уезда Руклевского. А все найденные при раскопках древности Сизов увёз с собой в Москву. Также исправник подтверждал, что на земле крестьян деревни Доброносич имеются два древних кладбища, как и несколько древних курганов близ села Кузьмищи, но никаких древностей там не было найдено. О чём 15 июня 1888 года было сообщено Археологической комиссии.

Иногда диву даёшься, какие образованные и знающие люди служили в уездной полиции. 12 июля 1889 года дорогобужский уездный исправник доложил губернатору, что на 16-й версте почтовой дороги из Дорогобужа в Ельню, по правую сторону, возле кладбищенской часовни, крестьянин Озерищенской волости деревни Пензева Алексей Осипов при копании могилы для умершего обнаружил глиняный горшок с отбитым горлом, наполненный серебряными монетами древнего чекана. Монеты разного размера и формы, потянули на 1 унцию 6 драхм аптекарского веса.

В рапорте исправника-нумизмата указывается, что он определил некоторые монеты как принадлежащие ко времени княжения князя Игоря, частью к царствованию Михаила Фёдоровича Романова. В канцелярии губернатора поступили, как положено по постановлениям: весь клад отправили в Археологическую комиссию, снабдив описанием места и времени находки.

В столице с мнением дорогобужского исправника не согласились, не найдя среди 113 серебряных копеек никаких особо древних и ценных. Смоленскому губернатору учёные мужи предложили передать сей клад на хранение в Смоленский историко-археологический музей, а в дорогобужское казначейство выслали ассигновку на три рубля для поощрения крестьянина Алексея Осипова.

Да и не только полицейские в нумизматике соображали. Вот вы, дорогой читатель, смогли бы очистить от ржавчины медные монеты? Нет, не заходя в специальный магазин за нужной химией, а дома, на коленке. Сумлеваюсь я, как сказали бы смоленские крестьяне. А вот Кирей Семёнов из сельца Узкое Радичской волости Рославльского уезда смог. Мужичок сей 24 января 1890 года копал яму для нужника в имении титулярного советника Фрола Ильича Постовского. И выкопал истлевший глиняный горшок с совершенно заржавленными монетами. Насчитав их в общей сложности 64 штуки, крестьянин загорелся желанием узнать-таки их номинал и принадлежность ко времени. Забросив ставшую ему малоинтересной яму, мужичок поспешил домой, опустил монеты в щёлок и засунул в топящуюся печь. Ржавчина с монет отошла, и в руках Семёнова оказались екатерининские пятаки.

В деревне слухи распространяются очень быстро, да ещё и обрастают совершенно немыслимыми подробностями. К тому времени, как в Узкое явился за кладом уездный исправник, по окрестным деревням ходила байка, что Кирей-то вырыл на подворье Постовского под пуд золота да серебра. И помещик Фрол Ильич заявил уездному исправнику свои права на найденный клад. Думается мне, господа сильно удивились, когда крестьянин передал им 47 медных монет. Больших, красивых, но медных. Остальные 17, как объяснил Кирей, он раздал (ага, так мы и поверили) друзьям и прочим знакомым. Исправник отправил монеты в Смоленск, а чиновники канцелярии губернатора запросили столицу: стоит ли заморачиваться с высылкой в Археологическую комиссию екатерининских пятаков. На что в начале марта получили ожидаемый ответ: нет, мол, спасибо, такого добра у нас тут много.

А вот 22 серебрушки, найденные у селения Пенеснарь Владимирской волости Смоленского уезда крестьянином деревни Хохлово Касплянской волости Поречского уезда Прохором Селиверстовым, в столицу таки поехали. Как и 173 серебряные копейки, выпаханные у деревни Антоновки Столбовской волости Гжатского уезда крестьянином Александром Ивановым. По описанию уездного исправника, с одной стороны на монетках Георгий Победоносец, а на другой – надпись «Царь и князь великий Иван всея Руси». И если Прохору Селиверстову Археологическая комиссия монеты вернула как не имеющие археологической ценности (в Хохлово за получение монет дали подписку полиции родители Прохора Селиверст Марков и Степанида Андреевна), то в Гжатское полицейское управление пришли шесть рублей серебром для выдачи Александру Иванову.

В год этот тысяча восемьсот девяностый большой «урожай» серебра собран был на полях Духовщинского уезда. В июне на поле возле деревни Шейнино Присельской волости крестьянский мальчик Киприан Леонов во время пахоты нашёл глиняный кувшин с 328 серебряными монетами времён Бориса Годунова и царя Фёдора Иоанновича. Старики говорили, что саженях в ста от того поля, на берегу реки Хмости, была когда-то старая усадьба. В октябре духовщинскому исправнику пришли из столицы семнадцать рублей серебром для «выдачи по принадлежности».

И в том же октябре в деревне Старозавопье Суетовской волости, копая картофель на своем огороде, 25 серебряных старых монет разного размера нашла крестьянка Аксинья Ильина. О каковой находке было доложено в губернский город.

В мае – июне 1892 года в Волочковской волости Дорогобужского уезда проводил раскопки штатный член Императорской Археологической комиссии Александр Андреевич Спицын. В доме земского начальника 4-го участка Дорогобужского уезда отставного поручика Ивана Петровича Лесли сей учёный муж оставил два ящика с находками. Уехал археолог буквально «в день», не оставив земскому начальнику никаких инструкций, куда находки переправить. Через месяц Лесли, озабоченный судьбой артефактов, попросил смоленского губернатора запросить Археологическую комиссию. И только в августе через дорогобужскую транспортную контору ящики Спицына были отправлены в адрес комиссии наложенным платежом. А адрес совершенно замечательный: Санкт-Петербург, здание Императорского Зимнего дворца. Ведь состояла Императорская Археологическая комиссия по Министерству Императорского двора.

В августе 1892 года крестьянин деревни Рибшево Поречского уезда Егор Дормидонтов получил из Императорской Археологической комиссии 2 рубля 50 копеек серебром за найденные им на огороде пять монет XVIII века: одну рублёвого достоинства, две пятнадцатикопеечные и две десятикопеечные.

В начале ноября 1893 года полицейский урядник 7-го участка Смоленского уезда Чаплин доложил уездному исправнику Фёдору Никитьевичу Путято о находке им, Чаплиным, на земле крестьян деревни Ракитни Катынской волости 75 серебряных монет старого чекана.

Не понаслышке зная специфику работы полицейских урядников, с трудом верю, что сам полицейский откопал клад, да ещё и не у себя на огороде. Или поймал кого-то «на горячем», или находчики-крестьяне решили, что уряднику будет проще общаться с государственными органами. Как бы там ни было, старинные монеты уехали в столицу, в Археологическую комиссию, чтобы уже в декабре вернуться обратно в Смоленск. Учёные мужи искренне благодарили губернатора за присылку клада, но разъясняли, что солиды города Риги и ливонские монеты времён королевы Христины не имеют археологической ценности. С отпуском от 11 декабря 1893 года клад передан смоленскому уездному исправнику для передачи находчику.

Год 1894-й в плане отыскания кладов начался в Смоленской губернии неплохо. 21 апреля крестьянин деревни Михайловки Катынской волости Пимен Михайлов выкопал у себя на огороде 393 старинные серебряные монеты, каковые 5 мая были отправлены в столицу. А вот дальше «земля рожала» медь времён Екатерины Великой, причём пудами. Крестьянка деревни Вёшек Михайловской волости передала в Гжатское уездное полицейское управление три пуда с лишком медных пятаков 1785, 1787 и 1785 годов чекана. Исправник уведомил о том смоленского губернатора и своей властью вернул клад находчице. В том же мае в Духовщинском уезде, в деревне Варнавичи Никоновской волости, крестьянин Лазарь Иванов выкопал пуд и шестнадцать фунтов медной монеты у себя на огороде. Уездный исправник доложил о кладе в Смоленск и передал 466 монет на хранение в Духовщинское уездное казначейство. В июле месяце 188 медных монет нашла на своём участке крестьянка деревни Холмец Полежакинской волости Дорогобужского уезда Аксинья Сергеевна Козлова. Об этом «медном изобилии» было отписано Императорской Археологической комиссии, каковая вежливо от кладов отказалась, но присовокупив, что ежели находчики захотят сдать монеты на Монетный двор, то смогут получить стоимость меди. Вскоре с мест пришли уведомления, что крестьяне пожелали забрать кладовые монеты.

В июне месяце в Смоленск пришли 15 рублей 50 копеек за серебро Пимена Михайлова и уведомление о выдаче открытого листа нашему старому знакомцу, учёному секретарю Императорского Российского исторического музея В.И. Сизову для проведения раскопок в Смоленской губернии. О чём канцелярия смоленского губернатора уведомила всех уездных исправников, приказав оказывать всемерную помощь археологу.

В начале июля около деревни Фотиной Ивановской волости Сычёвского уезда крестьянином Исаком Михайловым и запасным фельдфебелем Игнатом Матвеевым была выпахана из земли глиняная кубышка с 300 серебряными монетами древнего чекана, за которые Археологическая комиссия переслала в Сычёвское полицейское управление в августе месяце 10 рублей серебром.

27 сентября крестьянин деревни Куприяново Кикинской волости Юхновского уезда Ефим Григорьев подправлял пришедшую в ветхость избу. На помощь призвал сей рачительный хозяин отставного рядового из деревни Болваново той же волости Ельпифифора Кириллова, каковой, копая яму под столб, разбил лопатой глиняный горшок. Из ямы крестьяне вытащили и передали уездному исправнику 3 фунта 16 золотников серебряной монеты. Дальше всё как положено по закону – рапорт губернатору, посылка в столицу и деньги от Археологической комиссии. Надо сказать, неплохо мужички заработали на ремонте хаты: 47 рублей серебряной монетой и 20 кредитными билетами (стоимость переданного на Монетный двор серебра).

А ещё 28 мая смоленскому губернатору из Археологической комиссии прислали циркуляр для публикации в «Смоленских губернских ведомостях» и, по возможности, в других печатных изданиях губернии. Императорская Археологическая комиссии сетовала, что множество древних вещей металлических, костяных и стеклянных, найденных при разных обстоятельствах, выбрасываются находчиками, не представляющими их истинной ценности. Таким образом, для науки гибнет бесследно масса драгоценных древних памятников старины. Посему Императорская комиссия имела объявить:

1. Все находки, представленные непосредственно или через уездное и губернское начальство, всегда оплачиваются, причём выше стоимости материала, из которого сделаны найденные предметы.

2. Даже малоценные по материалу находки старых предметов должны быть сберегаемы и затем представляемы местному начальству, так как они могут оказаться немаловажными в научном отношении.

Вместе с тем Императорская Археологическая комиссия считала нужным напомнить, что раскопка курганов, могильников и городищ на казённых, государственных и общественных землях с целью кладоискательства не допускается и преследуется по закону. Раскопки разрешаются только по особому сношению с Археологической комиссией и только тем лицам, каковые этими раскопками преследуют научные цели и уже опытны в их производстве.

В мае 1895 года в Смоленск снова приехал на раскопки В.И Сизов, имеющий на руках открытый лист от Императорской Археологической комиссии на проведение раскопок в Смоленском и Духовщинском уездах. А в июне дорогобужский уездный исправник прислал смоленскому губернатору 430 монет XVII века, за каковые их находчик крестьянин деревни Хорошенки Суткинской волости Яков Иванович Русаков уже в октябре того же года получил 13 рублей 80 копеек.

8 июля канцелярия губернатора зарегистрировала рапорт юхновского уездного исправника о находке одного и пяти восьмых фунта серебряных монет при полевых работах в деревне Коноплёвке Ольховской волости. Однако в деле о кладах 1895 года нет документов о выдаче вознаграждения Наталье Васильевне Чубыкиной, которая эти монеты и нашла. Отказалась Археологическая комиссия и от клада в 450 медных пятикопеечных монет 1759 и 1796 годов чекана, найденных в селе Несонове Рославльского уезда крестьянкой Фионой Филипповой. Ей через полицию было объявлено, что при желании можно получить стоимость меди, передав монеты на Монетный двор. Однако сведений о решении Фионы мы не имеем.

А вот крестьяне деревни Салово Лобковской волости Смоленского уезда, передавшие смоленскому уездному исправнику через лобковского церковного старосту дворянина Иосифа Франскевича 3 200 серебряных монет в стеклянной бутылке, найденных у церкви села Лобково 21 декабря при копании могилы, свои 59 рублей 12 копеек получили. Пусть и в июле следующего года. Хотя слова в отписке Археологической комиссии «для выдачи по принадлежности» оставляют вопросы. Мог и священник деньги за клад забрать.

26 мая 1896 года дорогобужский уездный исправник при своём рапорте отправляет в губернский город 1 769 мелких серебряных монет и небольшой глиняный кувшин, найденные крестьянином деревни Каськово Озерищенской волости Анисимом Никитиным у себя на огороде. И уже в конце июля оный Анисим получает у исправника 38 рублей 65 копеек, присланные из столицы.

А вот Степану Егорову из деревни Семёново Присельской волости Духовщинского уезда повезло меньше. Приехал он с работником в лес за дровами в конце сентября да углядел в лесной чаще ель, расщеплённую ударом молнии. По народным поверьям, под таким деревом обязательно клад должен лежать. Лопаты на телеге не оказалось, и Степан взялся разрывать землю вокруг ёлки топором, вскоре обнаружив среди древесных корней заржавленную, но целую шашку с медной рукоятью. Каковую и представил уездному исправнику в Духовщину. Тот приказал уряднику опросить семёновских стариков, что было раньше на месте того леса. Выяснилось, что в 1812 году по тем местам проходили французы. С этой информацией духовщинский уездный исправник передал шашку через смоленского губернатора в Смоленский историко-археологический музей.

Следите за новостями в телеграм-канале SMOLGAZETA.RU