Фридрих Липс: очарованный страстью танго

18 ноября народному артисту России баянисту Фридриху Липсу исполнится 72 года. Дата, конечно, не юбилейная, но чем не повод поговорить с интересным человеком. Известным уже тем, что одним из первых в мире стал исполнять музыку Астора Пьяццоллы ещё при жизни композитора. А в 1992 году Фридрих Липс создал инструментальный ансамбль «Пьяццолла-studio», с которым и приезжал в прошлом году в Смоленск…

В латиноамериканском ритме

- Фридрих Робертович, в чём, на ваш взгляд, феномен Пьяццоллы? Почему его музыка так популярна во всём мире?

- В современном музыкальном искусстве очень трудно выявить какие-то новые направления. Потому что, казалось бы, от Баха до Губайдуллиной уже все ноты исписаны – тем более, что вариантов нет так много: семь нот, двенадцать полутонов. И очень трудно найти какой-то новый повот, новый музыкальный язык.

Астор Пьяццолла сумел это сделать. Прежде всего за счёт того, что он внёс в танго новые ритмы. Мы знаем, что в Европе всю жизнь танцевали танго на четыре четверти. А Пьяццолла сумел изменить мелодию, привнеся в неё латиноамериканские ритмы румбы и самбы. Это во-первых. А во-вторых, он ещё и изумительный мелодист плюс ко всему. Его произведения отличают очень яркие темы.

Но главный феномен его музыки в том, что он поднял танго из танцевального зала на уровень сцены. Благодаря ему мы танго не только танцуем, но и слушаем. Это то же самое, что в своё время сделали Фредерик Шопен с вальсами, мазурками и полонезами и Иоганн Штраус с польками и вальсами. До них ведь это была исключительно танцевальная музыка. А теперь её играют симфонические оркестры, и публика сидит в зале и слушает.

- Вы сами давно увлеклись творчеством Пьяццоллы?

- Да, ещё в семидесятые годы. Я познакомился с его произведениями на одном из мастер-классов в Европе. Привёз домой и мне так захотелось самому поиграть их соло. И потом, когда я выезжал в другие страны, все коллеги, которые знали, что я интересуюсь этой музыкой, стали мне дарить грампластинки, кассеты.

А в 1992 году я был на летнем фестивале в Финляндии и помню, как вдруг все стали говорить, что умер Пьяццолла. И меня сразу резануло: кто же теперь будет играть его музыку? Ведь только он её исполнял. Причём в разных вариантах, с разными составами – всегда импровизировал. То есть практически он был на уровне джазовых пианистов, которые не записывают ноты, потому что каждый раз исполняют новую версию.

У меня сын Слава тогда учился в Московской консерватории и тоже увлёкся этой музыкой. У него слух феноменальный, и я попросил его переложить на ноты те танго, которые нам особенно нравились. А потом пригласил музыкантов, с кем мы играли другую музыку. С тех пор мы эти танго и исполняем.

Без формализма

- Вы со своими студентами о музыке Пьяццоллы говорите?

- Конечно. И обязательно акцентирую, что в этой музыке очень важны ритм и страсть. Ведь сам Астор Пьяццолла говорил, что танго – это вертикальное проявление горизонтального желания. И эту страсть он настолько привнёс в свою музыку в каждом сочинении, что играть её формально нельзя – надо выкладываться.

- Ну, музыку формально вообще играть нельзя…

- Согласен. В принципе, ничего формально делать нельзя – в том числе и жить. Просто когда мы играем «Обливион» - это одна краска: такое состояние забвения. А «Смерть ангела» - совсем другая страсть.

Честно говоря, сегодня Астор Пьяццолла настолько в разных составах играется, что мне иногда кажется, это уже перебор. Тем более, что не всегда это высококлассное исполнение. Не всегда высококлассная инструментовка.

Иногда инструмент не несёт тот оригинальный тембр, который вкладывал в музыку сам Пьяццолла. Мне, например, не нравится, когда танго звучит на домре или балалайке – темброноситель не тот. Это всё равно, что фугу Баха сыграть на домбре – прозвучит просто какая-то казахская народная песня.

- Фридрих Робертович, раз уж мы заговорили об учениках. Я не так давно разговаривала с одной из них, Марией Власовой, и она упоминала о ваших невероятных педагогических талантах. Вы этому где-то учились?

- Все мы у кого-то учимся… Но какие-то качества в нас просто заложены. Наверное, у меня есть такая педагогическая жилка.

Мне кажется, что из каждого ученика можно вытянуть максимум. Конечно, кто-то из них более талантлив, кто-то менее, но я никогда не делил класс на любимчиков и остальных – все студенты для меня одинаково дороги. Они мои.

Помню, как-то во Франции вёл мастер-класс со студентами, а рядом сидел их преподаватель. И вечером он мне сказал: «Я видел, как они просто на глазах лучше играть стали! Как тебе это удаётся?» А я просто чувствую каждого из них и стараюсь помочь раскрыться.

- Есть ли конкуренция между нашей школой баяна и западной?

- Конкуренция всегда есть. Собственно, поэтому и существуют исполнительские конкурсы. Когда-то наша школа была абсолютным лидером, и у нас многие учились: французы, финны, бывшие югославы… Китайцы и сейчас учатся. Можно, сказать, что мы сами себе конкурентов взрастили.

Хотя, пожалуй, трудно назвать какой-то национальный признак школы - всё достаточно нивелировано: и репертуар примерно одинаков, и манера игры

Вечная весна

- Кстати, о репертуаре. Я знаю, что многие современные композиторы писали свои произведения специально для вас…

- Да, мною было исполнено более восьмидесяти премьер. Это и сольные, и камерные, и симфонические произведения. То есть баянный репертуар настолько пополнился за счёт творчества композиторов самого первого ряда. Тут и Софья Губайдуллина, и Эдисон Денисов, и Ефрем Подгайц, и Александр Журбин…

- А что для вас самое важное при исполнении премьеры?

- Пожалуй, главное – передать замысел композитора. Хотя иногда делаешь какие-то вещи, о которых сам автор и не подозревал. Поэтому мне всегда приятно, если исполнение воплощает задуманное и композитор получает удовольствие не только от написанного, но и от услышанного. Мне кажется, так и должно быть.

- У вас какой-то особый инструмент?

- Я всю жизнь играл на отечественном баяне «Юпитер». А несколько лет назад итальянский мастер Пиджини подарил мне свой инструмент. По моей просьбе он сделал так, что вся механика в баяне итальянская, а голосовые планки российские.

- Вы никогда не хотели жить за границей?

- В 1993 году я уезжал в Испанию. Это было как раз накануне штурма Белого дома в Москве. И я не то чтобы там оставался, но работал месяц-полтора и примерно на такой же срок возвращался. И так три года.

Но чтобы перебраться насовсем – нет, мой дом в Москве. Конечно, если бы я сейчас жил где-нибудь в Германии, то был бы более обеспеченным человеком. Но в России жизнь живее – не даёт соскучиться. И мне нравится.

- Вы активно концертируете, ведёте мастер-классы, преподаёте в академии музыки… В чём секрет такого творческого долголетия?

- Мне кажется, то, что я всю жизнь преподаю, общаюсь со студентами, которые каждый раз обновляются, как листва за окном. Вместе с ними я и сам всегда должен быть в форме. Я и сам у них учусь, но для того, чтобы и они у меня учились, мне необходимо быть чуть-чуть впереди.

Определённую роль играет и моё общение с композиторами - они все люди незаурядные. И это ощущение свежести каждый раз, когда ты берёшь новое сочинение! Разбираешь, выучиваешь, исполняешь, и это как весна в жизни…

Для справки

Фридрих Липс – российский баянист, профессор, заведующий кафедрой баяна и аккордеона РАМ имени Гнесиных, народный артист России.

Родился 18 ноября 1948 года в Еманжелинске. Окончил Магнитогорское музыкальное училище имени М.И. Глинки.

Один из наиболее страстных пропагандистов музыки Астора Пьяццоллы. После смерти композитора создал инструментальный ансамбль «Пьяццолла-studio», первое выступление которого состоялось в 1993 году в Малом зале Московской консерватории.

Свыше ста произведений записаны Фридрихом Липсом в фонд Радио и на сорока компакт-дисках, которые вышли в России, США, Японии, Австрии, Германии, Швеции. Его диск с записью партиты Софьи Губайдуллиной «Семь слов» получил в Париже премию журнала «Золотой диапазон» и был признан лучшим диском 1991 года.

Среди воспитанников Ф.Р. Липса – более 60 лауреатов международных и национальных конкурсов.

Фридрих Липс – автор трёх книг: «Искусство игры на баяне», «Об искусстве баянной транскрипции» и «Кажется, это было вчера…».

Фридрих Липс – инициатор и художественный руководитель международного фестиваля «Баян и баянисты», который проводится в Москве ежегодно с 1989 года.

Фото: из личного архива Фридриха Липса

Ольга Суркова