За Десной в 41-м

Рядом с городом Десногорском находится небольшая деревенька Зимницы. Расположенная в живописнейшем месте недалеко от реки Десны, деревня в настоящее время больше похожа на дачный посёлок местных жителей. Но это и неудивительно. За 15 минут можно пройти от города до деревни, перейдя Десну по небольшому мостику, или за это же время оказаться рядом с Варшавским шоссе. Из постоянных жителей в Зимницах проживают лишь 26 человек, а все остальные трудятся здесь только в дачный сезон.

Молчаливые свидетели войны

И ничего особенного в деревне вроде бы и нет, кроме одной достопримечательности, молчаливого свидетеля прошедшей войны – противотанкового рва.

Среди старшего, уже уходящего из жизни поколения людей ещё можно встретить очевидцев и участников создания в Смоленской области противотанковых рвов, которые в начальный период Великой Отечественной должны были преградить путь наступающему врагу.

Однако война достаточно убедительно показала, что устройство многокилометровых противотанковых рвов при огромных трудозатратах не обеспечивает серьёзную задержку танков противника. Сам ров и процесс его создания невозможно скрыть, а следовательно, в своих боевых планах враг будет учитывать наличие рва и предпримет соответствующие меры. Судя по тому, как стремительно продвигались немцы в 1941 году по нашей земле, можно понять, сыграли ли противотанковые рвы свою роль в кровопролитных боях.

В конце лета – начале осени 41-го года на их создании пришлось трудиться десяткам тысяч горожан и колхозников. Однако вряд ли кто решился бы сказать Сталину в то время о бессмысленности посылки этих людей «на окопы». Вот и лопатили землю, набивали себе кровавые мозоли, простывали, гибли под пулемётными очередями немецких самолётов молодёжь и женщины, да читали издевательские, а порой и похабные листовки, сбрасываемые вместе с бомбами на землю: «Русские дамочки, не ройте ваши ямочки, приедут наши таночки, зароют ваши ямочки».

В Рославльском районе противотанковые рвы копали не только местные жители, но и мобилизованные на эти работы студенты многих московских вузов. Участие в этих работах давало молодому человеку отсрочку от армии, поэтому многие студенты с энтузиазмом откликнулись на призыв партии принять участие в создании подобных фортификационных сооружений.

Таких рвов по району было выкопано немало, как больших, так и не очень. Копали их не просто так. Эти рвы входили в состав так называемого Спас-Деменского укрепрайона, который простирался по линии реки Десны и шёл дальше вглубь территории. Практически все рвы сохранились и до наших дней, но уже покрылись кустами и деревьями или вообще скрылись от человеческих глаз в выросшем послевоенном лесу.

К одному из таких противотанковых сооружений относился и ров длиной шесть километров, протянувшийся от деревни Зимницы до Старого Сырокоренья. В его создании принимали участие студенты московских вузов. Многие из них стали впоследствии известными людьми. Например, здесь трудился Анатолий Черняев, помощник по международным делам первого и последнего президента СССР М.С. Горбачёва, выпускник химфака МГУ (1948 год), ставший доктором химических наук Евгений Семиохин, писатель Юрий Владимирович Владимиров и многие другие.

Некоторые из них оставили об этом свои воспоминания, по которым читателю можно представить картину тех трагических, но полных патриотизма дней...

История с генералом Щаденко

7 июля 1941 года примерно в 17 часов, перейдя мост через Десну, в село Екимовичи вступила команда москвичей-студентов, прибывшая для рытья противотанкового рва. Помимо москвичей на южном конце села расположилась, сидя на обочинах шоссе, большая группа заключённых, которых охраняли часовые с винтовками.

Недалеко от моста студентов остановили, попросив всех не отходить далеко от места остановки, а старшие пошли в находившееся рядом здание райкома ВКП(б), чтобы доложить кому надо о своём прибытии. Часть парней остались на месте, а некоторые стали купаться в Десне.

Вскоре к мосту подъехали две легковые автомашины. Из них вышли несколько военных высокого звания, и среди них – немолодой, но стройный генерал-лейтенант с красными петлицами на воротнике и двумя большими звёздами на каждой из них. Им оказался Ефим Афанасьевич Щаденко, заместитель наркома обороны СССР и один из близких людей к маршалам К.Е. Ворошилову и С.М. Будённому.

Е.А. Щаденко подошёл к студентам, поздоровался и сразу задал вопрос: «Что за народ собрался здесь большой толпой?» Стоявший поблизости молодой парень по-военному чётко ответил генералу, что это москвичи, прибывшие на оборонительные работы, ждут, когда их определят на объект, дадут необходимый инструмент, жильё и продовольствие, которое не выдавали уже пятые сутки.

В этот же момент к генералу почти бегом примчались несколько местных командиров и гражданских лиц. Один из командиров – средних лет майор войск НКВД что-то доложил Щаденко, который в ответ очень громко, чтобы его услышали все находившиеся при этом люди, спросил у докладывавшего и одновременно приказал ему: «А что у вас так много толпится здесь без дела народа? Дайте им немедленно лопаты, и пусть они сразу начнут работать. Мало того, вы их морите голодом. Немедленно выдайте им все положенные продукты! И если вы их сегодня же хорошо не покормите, то я завтра приеду и вас собственноручно расстреляю».

После этого генерал и его сопровождающие, не задерживаясь дальше, быстро уехали по шоссе в сторону Рославля.

Между тем майор также поздоровался с москвичами и представился Струженцовым. Он извинился за задержку в выдаче продовольствия и заявил, что является начальником участка VIII стройуправления Главоборонстроя НКВД СССР и что студенты будут выполнять работы на его участке.

Было сказано, что придётся заниматься рытьём длинных, многокилометровых противотанковых рвов, а при особых обстоятельствах также строительством долговременных (железобетонных) и деревянно-земляных огневых точек – ДОТов и ДЗОТов. Условия работы будут жёсткие, дисциплина полувоенная, самовольные отлучки или отъезды не допускаются. В округе могут быть шпионы и диверсанты. Поэтому необходимо тщательно следить за посторонними лицами, не допускать их к объектам работы и по возможности задерживать и сдавать соответствующим органам.

Затем майор сообщил, что местом работы и проживания для команды из института определена деревня Зимницы, расположенная на другом, левом берегу Десны, напротив Екимовичей. С восточной стороны моста на левом же берегу будут работать и проживать команды заключённых и представителей других городов.

Что касается продовольствия, то он уже распорядился выдать студентам на сегодняшние сутки хлеб, сливочное масло и сахар, а в прошедшие четверо суток никаких продуктов просто не имелось. Взамен майор отдал… пять коров, которые бродили стадом на полях возле Зимниц. Всех коров можно было доить, если студенты сумеют, и пить молоко, а одну можно было зарезать на мясо прямо в этот день. Эти коровы были эвакуированы своим ходом из занятых немцами мест, и многие из них сильно страдали из-за того, что их долго никто не доит.

Майор попросил, чтобы студенты заявили генералу Щаденко, когда он завтра снова приедет, что получили всё положенное на пять суток пищевое довольствие, так как ему не хочется быть расстрелянным по законам военного времени. Все обещали выполнить его просьбу. Действительно, на следующий день Е.А. Щаденко приезжал в Зимницы, чтобы проверить, исполнено ли его вчерашнее приказание, и студенты, пожалев майора, не стали на него жаловаться.

Прифронтовой быт и работа

Наконец команда подошла к деревне Зимницы и остановилась на какое-то время возле её крайнего двора. В деревне, имевшей только одну улицу, было всего около 60 дворов. Население в ней в основном было женское и детское. Были также несколько пожилых мужчин и стариков. Всё остальное мужское население было мобилизовано в армию.

Студентов встретил, поздоровавшись, председатель местного колхоза и сказал, что в деревню прибыло уже много народу, поэтому с жильём будет не очень хорошо.

Москвичам досталась для ночёвки относительно небольшая, но новенькая деревянная постройка – сеновал с двускатной дощатой крышей и плоским потолком, где хранилось свежескошенное и высушенное сено.

Пока часть группы устраивалась внутри отведённого ей помещения для ночлега, другие заметили, что недалеко на полях бродит стадо коров, пятерых из которых им пообещал майор. Трое ребят решили подоить одну корову и потом зарезать её на мясо для всей команды, что вскоре и было исполнено. В последующие дни зарезали четырёх коров из пяти, обещанных команде майором Струженцовым.

Вообще, с едой впоследствии было вполне прилично. Студентам выдали по котелку и алюминиевой ложке (как в армии), еда была тоже армейская. Утром – каша с мясом и чай с белым хлебом, в обед – мясной суп, каша с мясом и компот, на ужин – каша с мясом и чай. Передовикам, перевыполняющим норму, дополнительно давали селёдку, сахар и мыло.

Вселившись в сарай, многие потом очень пожалели, что не захватили с собой из Москвы одеяла и побольше сменного нательного белья, так как вскоре возникли проблемы согреться ночью во время сна и борьбы с появившимися бельевыми вшами.

Первым рабочим местом студентов-москвичей стал участок левого берега Десны против её течения, близкий с юга к мосту, где берег был хотя и достаточно высок, но не настолько крут, чтобы вражеский танк после переправы через реку мог лобовой частью упереться в него. Поэтому всех заставили заниматься созданием большой крутизны берега Десны на её участке длиной примерно 300 метров вверх по течению.

Дальше левый берег реки по своей высоте как бы исчезал, и между рекой и полем простиралась широкая, местами шириной не менее 500 метров пойма с высокой травой, которую колхозники скашивали летом на сено. Пойма имела длину не менее трёх километров.

Поскольку левый берег Десны на участке поймы был некрутым и низким по сравнению с правым и поэтому не мог быть препятствием для движущегося танка, предстояло вырыть глубокий и широкий противотанковый ров между краем поля и рекой, а дальше – между деревней и Десной. Затем планировалось проложить ров северо-западнее Зимниц, параллельно левому берегу реки Колозни, впадающей слева в Десну.

Копать противотанковый ров в пойме реки начали 8 июля.

Общая ширина противотанкового рва составляла семь метров и более, а глубина – от двух до трёх метров (но она получалась на практике и меньше, когда появлялась грунтовая вода). Следует отметить, что выбросить землю лопатой с глубины трёх метров вверх очень трудно, поэтому приходилось работать с промежуточным ярусом, находящимся на глубине примерно 1,2–1,5 метра от поверхности. В низу рва обычно находились три человека, а на промежуточном ярусе – двое.

В первый день работа шла не так интенсивно и гладко, поскольку московские студенты фактически были белоручками. Кроме того, не имея защитных рукавиц, многие натёрли кровавые мозоли от черенков лопат. Без привычки уставали и крепко спали. Подъём давался с трудом. Дней через семь ребята постепенно втянулись, привыкнув к тяжёлой работе с лопатами и кирками (а нередко и ломами), кожа на ладонях огрубела, руки стали сильными. Дружно работая под песни, они перевыполняли норму, выдавая на-гора сначала по пять, а затем и по семь кубометров.

Из высокорослых парней, отличавшихся большой физической силой, была сформирована группа, которую несколько раз в середине июля отправляли на грузовой машине в город Рославль, чтобы выгрузить из вагонов цемент для строительства дотов.

Дисциплина в бригаде была армейская: подъём – в 7, завтрак – до 7:30, работа – с 7:30 до 13:30, обед – с 13:30 до 14:30, работа – с 14:30 до 20:30, ужин – в 20:30, отбой – в 22.

В процессе работы периодически по громкой команде старшего делали отдых на 10–12 минут, который называли перекуром. Затем наступал обеденный перерыв, занимавший не меньше часа, поскольку обедать приходилось идти в столовую в деревне. Работу не останавливали даже при дожде, так как укрыться от него было практически негде.

Свободное время, особенно после ужина, проходило всегда весело и без больших склок, хотя иногда бывали и мелкие стычки.

Поскольку не было времени и возможности помыться в бане, молодёжь в тёплые вечера ходила купаться на реку Колозню. Она была небольшая, вода в ней текла быстро и была достаточно чистой.

Копка московской командой противотанкового рва на участках между мостом через реку Десна и за деревней Зимницы длилась почти до 25 июля. К середине июля погода стала мрачной и дождливой. Поэтому работа усложнилась. В это время через Зимницы и соседние деревни ежедневно в большом количестве стали проходить на запад наши войсковые подразделения. Некоторые красноармейцы и их командиры вынуждены были даже ночевать вместе со студентами в сарае, создавая большую тесноту.

Стало известно, что 16 июля немцам сдан Смоленск и, возможно, они скоро дойдут до Екимовичей и вообще до правого берега Десны и расположатся непосредственно против нас, ковырявшихся на левом берегу.

Угроза быстрого подхода немцев к правому берегу Десны вынудила начальство заставить москвичей ускорить работы по подготовке противотанковых рвов и других оборонительных сооружений на всех участках.

При этом их начали привлекать ещё и на строительство дотов и дзотов.

Бомбёжки и обстрелы

С первых же дней после прибытия в Зимницы все работающие невольно обращали внимание на то, что над ними в небе пролетают на восток и обратно вражеские самолеты.

До первой половины июля они летали, как правило, на большой высоте и никого не трогали, ограничиваясь только сбрасыванием листовок. Но позже пикирующие бомбардировщики, штурмовики и истребители начали спускаться до очень низкой высоты, как бы пугая, а иногда даже сбрасывая мелкие бомбы и производя пулёметные обстрелы.

После первых бомбёжек и обстрелов немецкими самолётами почти все студенты стали их бояться. Дело доходило до того, что двое-трое трусоватых ребят нередко даже в тех случаях, когда самолёты летели на относительно большой высоте и пикировать вовсе не собирались, издавали панические крики «Пикирует, пикирует!» – и немедленно, бросив работу, принимали меры, чтобы спасти себя.

В первое время немецкие самолёты чаще всего бросали листовки, которые залетали и на рабочие места. Листовки было запрещено поднимать, а тем более читать. Для их сбора и уничтожения выделяли специально подобранных людей. Но студентам всё-таки удавалось читать эти листовки и удивляться их содержанию, которое для них было каким-то необычным, а часто казалось глупым. Содержание листовок зависело главным образом от того, для кого они предназначались: для гражданского населения или для военных. Больше всего их бросали военным, предлагая им сохранить при себе листовку в качестве пропуска для перехода через линию фронта и вместе с нею добровольно сдаться немцам в плен.

К сожалению, очень редко в небе появлялись наши самолёты. Однажды студентам-москвичам пришлось быть свидетелями печальной гибели одного из них непосредственно на земле.

В один из дней после падения Смоленска над работающими людьми пролетел на восток, резко снижаясь, атакованный и повреждённый «мессершмиттом» советский бомбардировщик Пе-2. Залетев за Зимницы, он исчез за лесом и упал, задымившись, с небольшой высоты у окраины деревни Новосёлки. Некоторые молодые ребята с разрешения старших побежали к месту падения самолёта, который при этом, оказывается, взорвался, частично сгорел и продолжал гореть. Местные жители извлекли из-под обломков самолёта полуобгоревшие тела двух молодых лётчиков, отнесли их к краю леса на луг и начали там же рыть для них могилу. Третий член экипажа вроде остался жив, но сильно обгорел, и его отвезли в госпиталь. Скоро подъехала легковая автомашина, из неё вышли двое военных, которые забрали у пожилого, вероятно местного, человека вынутые им из одежды погибших документы и мелкие личные вещи...

Несколько раз рабочие были свидетелями происходивших в небе вокруг Екимовичей воздушных боёв между немецкими и советскими истребителями. В основном эти бои заканчивались не в пользу наших самолётов. Оставляя за собой длинный хвост чёрного дыма, они врезались в землю и взрывались ярким пламенем.

А однажды студенты наблюдали, как немецкий лётчик расстреливал из пулемёта нашего лётчика, спускавшегося на парашюте со сбитого самолёта.

При этом наших зенитных батарей возле Екимовичей и рядом, увы, не наблюдалось.

Провокации фашистов

С конца июля активность действий немецкой авиации в районе работ усилилась. Самолёты теперь начали бросать листовки, обращённые даже непосредственно к гражданским лицам, занимавшимся рытьём противотанковых рвов и строительством других оборонительных сооружений. Тогда среди этих лиц было очень много заключённых, которые работали большими командами отдельно и лишь иногда – совместно с такими «свободными» людьми, как студенты.

Наличие большого количества заключённых на оборонительных работах под Екимовичами и в других местах немцы засекли ещё в начале июля, вероятно, через свою разведку или агентуру. И они рассчитывали, что эти заключённые могут стать их союзниками. Сверху с самолётов немецким лётчикам невозможно было отличить заключённых от обычных рабочих, так как одежда у всех была практически одинаковой. Поэтому они всех работавших на земле продолжали принимать в основном за заключённых.

С начала августа немцы стали писать, что наши противотанковые рвы бесполезны, так как они для немецких танков легко преодолимы. Кроме того, их можно без труда обойти на других участках (и это было действительно так, многие об этом прекрасно знали, но говорить друг другу, и тем более начальству, не могли). Поэтому нужно срочно прекратить копку рвов и уйти всем, конечно, перебив комиссаров.

Между тем после взятия немцами Смоленска их войска стали быстрее продвигаться на восток и оказались совсем недалеко от Десны. Отступавших наших войск, которые ещё совсем недавно проходили через эту местность на запад, видно не было. Говорили, что они попали в окружение и оказались в плену.

Всё было в сплошном огне

С запада всё громче слышалась непрерывная канонада, всё было в сплошном огне: горел хлеб на корню, заготовленное колхозниками сено, горели деревни. Вечерами зарево пожаров хорошо просматривалось за горизонтом.

С начала августа каждый день в связи с приближением немецких войск к Екимовичам всё больше и больше местных жителей, гоня впереди себя коров и другой скот, стали переходить по мосту Десну и эвакуироваться на восток. Двигались люди в основном пешком и редко – на телегах с лошадьми. Всё больше стало появляться безоружных солдат, идущих на восток, вышедших, по их словам, из окружения.

В середине августа территория за правым берегом Десны, включая Екимовичи, и впадающей слева в неё западнее Зимниц реки Колозни, где студенты часто купались, оказалась ничейной: два-три дня там не было ни наших, ни немецких войск. И в это время местному населению поступил приказ срочно начать эвакуироваться.

Однако данный приказ к рабочим не относился, и москвичи продолжали копать противотанковый ров на левом берегу речки Колозни.

А вскоре после этого ничейная до этого территория на правых берегах Десны и её притока Колозни оказалась занята немецкими войсками. Но их было ещё мало. Войсковых же подразделений Красной Армии, которые могли хотя бы обстреливать врага, по существу, ещё не наблюдалось. Студенты оказались брошенными, но продолжали своё дело, стараясь у деревни Старое Сырокоренье довести противотанковый ров до опушки леса.

Однажды в солнечный и жаркий день, примерно через час после начала работы, послышался над рекой и копаемым рвом страшный вой, а затем стали рваться мины. К счастью, все остались целы и невредимы. Было ясно, что немецкие миномётчики либо, корректируя огонь, точно подбираются своими выстрелами к конкретному рабочему месту, чтобы покончить с рабочими, либо, делая нарочно недолёты, перелёты и боковые отклонения мест падения мин, только пугают их.

Доработав до обеденного перерыва, сильно возбуждённые от случившегося, студенты отправились на автомашинах в Зимницы на обед. На них же возвратились для работы до вечера. Опять немцы дважды обстреляли из миномёта. На этот раз в дополнение к обстрелам всем пришлось ещё быть свидетелями того, как пролетели над головами немецкие бомбардировщики и истребители, первые из которых, резко спикировав, сбросили северо-восточнее Зимниц несколько бомб, а вторые произвели пулемётный обстрел местности.

Когда студенты поздно вечером приехали домой и стали ужинать, ребята из другой команды, жившей в этой же деревне и работавшие в окрестностях Новосёлок, рассказали, что немецкие самолёты в этот вечер налетали с бомбами и пулемётными обстрелами на воинскую часть, дислоцировавшуюся около этого населённого пункта. Но вместо неё угодили на рабочие команды заключённых и гражданских москвичей, убив одного и ранив нескольких человек. При этом одна сброшенная бомба не взорвалась, и сапёры собираются завтра её обезвредить.

Утром следующего дня несколько студентов выпросили у начальства разрешение сбегать в Новосёлки и посмотреть там на то, что вчера натворили немецкие самолёты.

Подойдя к краю леса, увидели подвешенную на деревянной перекладине между двумя столбами бомбу, возле которой крутились два молоденьких сапёра. Один из них крикнул: «Уходите все в укрытие!» Все отодвинулись метров на тридцать назад, залезли в вырытый там окоп и стали смотреть, что же дальше произойдёт. Сапёры постреляли издалека несколько раз по бомбе из пулемёта бронебойными и зажигательными пулями, но бомба всё равно осталась целой. Тогда из окопа вышли двое рабочих-москвичей из другой команды и заявили сапёрам, что они тоже раньше служили в армии сапёрами и хорошо знают, как надо обезвреживать снаряды и бомбы. Поэтому просят разрешить им выполнить эту работу, не делая никаких выстрелов по бомбе.

Как ни странно, военные сапёры согласились и разрешили им заняться опасной работой.

Бомбу сняли с перекладины и положили на землю. Сапёры отошли в окоп, а оба рабочих стали очень осторожно выкручивать у бомбы что-то сзади, то ли винт, то ли гайку, чтобы удалить взрыватель. И тут внезапно бомба взорвалась, взметнув в небо море огня, дыма, земли и останков человеческих тел. Все были настолько потрясены уведенным, что, выскочив из окопа, побежали кто куда...

Наконец наступил последний день работы – это было 23 августа.

Появившись в этот день на грузовиках на рабочем месте, которое находилось недалеко от деревни Старое Сырокоренье, возле леса на левом берегу Колозни, студенты недолго покопались и почти полностью довели противотанковый ров до лесной опушки. Тем самым могли считать свою работу законченной. Но немецкий миномётчик на том берегу Десны, вероятно, не захотел так просто отпустить молодых ребят.

Едва их начальство сдало военному представителю готовый ров, как немец «угостил» всех минами, разорвавшимися далеко спереди, справа и сзади от места работы.

Это было, наверное, также и последним его «приветом» студентам Московского института стали имени Сталина.

На следующий день студентов разбудили задолго до рассвета. Они привели себя в порядок, кое-как позавтракали и, захватив с собой весь имевшийся инструмент, вёдра и другие вещи, покинули свой гостеприимный сарай и уже опустевшую от жителей деревню Зимницы. Уехали на грузовиках по просёлочной дороге на северо-восток – в сторону железной дороги, идущей в район Ельни.

Уезжавших из Зимниц студентов провожал одинокий старик, который горько сетовал на то, что каторжный труд комсомольцев окажется бесполезным. Старик оказался прав. Красная Армия в суматохе начала войны не смогла правильно организовать оборонительный рубеж, используя этот ров, и фашистская техника его спокойно объехала.

Фото: из архива автора статьи

Алексей Иванцов