По зову души

«Смоленская газета» продолжает публикацию материалов, подготовленных в рамках редакционного проекта «Есть имена и есть такие даты…», посвящённого 80-летию Победы в Великой Отечественной войне. Интервью, которое мы представляем вниманию читателей, – продолжение беседы с руководителем Смоленского регионального отделения поискового движения России Ниной КУЛИКОВСКИХ. В нём мы говорили о зарождении поискового движения в нашей области и стране в целом, о первых шагах по созданию музея в центре «Долг». Сегодня же мы говорим о самих бойцах поисковых отрядов. Нина Германовна рассказывает и о том, что движет начинающими и опытными поисковиками, и о том, каких трудов стоит этот труд – искать павших солдат и делать всё для того, чтобы вернуть их имена.

Всей семьёй в поисковики

– Сейчас много молодых людей приходят в поисковое движение. Для людей, скажем, среднего возраста эта тема близка: они помнят дедушек, бабушек. Что движет совсем юными, четырнадцатилетними ребятами? У них есть сформировавшаяся мотивация? Они осознанно приходят или идут за приключениями: лес, суровые бойцы отряда ходят в форме, с нашивками…

– Может быть, и так, но когда молодые люди приходят к нам, они понимают: это не песни у костра, а каждодневный труд. Когда ты отмаршируешь пятнадцать километров по бездорожью, выкопаешь три-четыре окопа в полный рост, сил уже не хватит ни на что, хочется просто лечь в палатке. Но романтики, кстати, тоже хватает: и песни поём, и стихи сочиняем, и фестивали проводим, создаём антураж в лагере, обустраиваем его. Романтика есть, но она второстепенна. Надо понимать: мы находимся на местах, где шли ожесточённые сражения, и в лесу собрались не туристы, – разговоры другие, и атмосфера не та. Сколько раз было, что прямо в расположении своего лагеря поисковики находили солдат.

Наши ребята обсуждают, куда пойти, где оборонялись, есть ли следы боевых действий, рассказывают байки, истории – все разговоры крутятся вокруг событий войны. Молодёжь в это погружается.

Стоит отметить и тот факт, что сейчас преобладает женское воспитание: в детском саду воспитательница, в школе учителя, даже в профтехучилище мастера – практически все женщины. И вдруг молодые люди попадают в среду, где основная категория людей – мужчины, которые держат лопату, топор в руках, километры проходят, в картах разбираются, лагерь себе построят. Настоящие мужчины…

– Сейчас, к сожалению, многие в семьях не всегда видят таких мужчин рядом с собой…

– Да. И с экрана нам показывают гламурных мальчиков, и представить, чтобы они рубили дрова, обеспечивая себя и теплом, и возможностью приготовления пищи, просто невозможно. У нас всё по-честному, по-христиански: мужчина должен быть мужчиной, женщина – женщиной.

Большая категория у нас – дети поисковиков. Это семейное воспитание, традиции, когда бабушки и дедушки приводят своих внуков. В моей семье через поиск прошло четырнадцать человек: невестка, сын, племянники, двоюродные племянники. Остались в поиске и активно работают восемь человек, уже много лет подряд два раза в год на Вахты Памяти из Калининграда приезжает мой двоюродный племянник.

Когда дети идут за своими родителями, семьи приводят своих родственников – это уже категория осознанных поисковиков.

– Можем мы говорить о том, что поисковое движение со временем стало совершенно самостоятельной государственной линией патриотического воспитания?

– Я бы сказала да. Мы самостоятельны, у нас своя стратегия, свои планы – поисковики обособленно стоят. Уже в 1988 году у нас были отряды, руководители уже тогда назывались командирами, а ребята – бойцами. Сложилась структура, где поисковики общались друг с другом, обменивались опытом. Мы прошли через всё. В 1990 году, например, провели большую Вахту Памяти, где собралось более тысячи человек из разных республик, а потом – 1991 год и распад Советского Союза. Но поиск продолжался, у нас не было перерыва ни на один год – даже в пандемию мы работали, находили солдат, проводили погребения. Я помню, как хоронили солдата на его родине в Сафонове, и всех, кто пришёл на церемонию, умоляли встать друг от друга на расстоянии двух метров. В ряде районов мы тогда провели захоронения, конечно, учитывая правила, установленные в пандемию.

В Смоленск – от Дагестана до Чувашии и Коми

– Мы понимаем, что в Смоленске не приходится выбирать места для поиска, потому что здесь шли ожесточённые бои, и так же в Пскове, Калуге, Орле – во всей Центральной России и Белоруссии. Что движет людьми, которые приезжают на Вахты Памяти из областей, где войны не было, – из Сибири, например?

– Мы делим регионы на «боевые» и «тыловые». «Боевые» регионы, как правило, работают у себя и очень редко куда-то выезжают в целях укрепления дружбы, сотрудничества. Мы ездили в Карачаево-Черкесию, Северную Осетию, Чечню. К нам приезжают брянские и белгородские поисковики, но у них и своей работы хватает. Традиционно на Вахту приезжают поисковики из самых разных регионов России – от Дагестана до Чувашии и Коми. Основная масса приезжих – это как раз «тыловые» регионы.

В качестве примера приведу отряд из Екатеринбурга «Орлёнок», которым руководит Алексей Соловьёв. Этот отряд у нас особый – он православный. Они приезжают со своим батюшкой, строят церковь, мы договариваемся с нашей митрополией, и нас поддерживают: предоставляют все необходимые атрибуты, проводят литургию. Совместно с представителями духовенства мы проводим Таинства Причастия и Крещения.

Так вот, они просто прочитали о нас в интернете, позвонили мне и сказали: «Вы столько всего рассказываете, хотим к вам приехать». И они ездят на Смоленщину уже семнадцать лет. Больше ни в один регион не ездят, хотя их земляки погибали и под Брянском, и под Сталинградом – везде. Но они нашли своё место у нас и приезжают каждый год огромной командой – в отряде порядка пятидесяти человек. Они никем не финансируются, целый год собирают деньги на билеты. Несколько ребят из тех, кто приезжал к нам ещё школьниками, уже сыграли свадьбы, причём одна пара провела свой медовый месяц на Вахте Памяти. Они привезли свои наряды, переоделись, показали нам…

Очень многое зависит от лидеров, которые появляются в тех или иных регионах: как они строят свою работу, как готовятся к ней. В соцсетях публикуются целые серии репортажей, рассказов о том, как они проводят сборы, готовясь к очередной Вахте Памяти на территории Смоленской области. К нам постоянно приезжает один из отрядов города Иркутска, бойцы которого также решили, что будут ездить на Смоленщину и больше никуда. Есть отряды, которые по многим местам странствуют, но приезжают и к нам в том числе, – у нас совершенно удивительные, крепкие отношения с владимирскими, ивановскими поисковиками.

Поисковое движение сегодня

– Нина Германовна, что сейчас представляет собой поисковое движение Смоленщины? Сколько отрядов? Как часто проходят Вахты Памяти и сколько они длятся? Во что выросли те крупицы, которые взращивались с 1990 года?

– Наша организация объединяет 82 отряда в разных муниципальных округах. Два отряда родились в прошлом году: «Катюша» на базе института искусств и отряд на базе двух организаций – «Молодая Гвардия Единой России» и «Волонтёрская рота Боевого братства». Мы зарегистрированы в Минюсте, у нас есть свой устав и кодекс, мы входим в Поисковое движение России, поэтому мы руководствуемся морально-этическим кодексом поисковика – это тоже наш документ.

Мы обязательно проводим как минимум два общих сбора командиров отрядов: весной, когда готовимся к открытию поискового сезона и Вахте Памяти, и зимой, когда подводим итоги. Это масштабные мероприятия: выходим на большие аудитории, рассказываем о проделанной работе, делаем большой отчёт. Кроме того, нам необходимо обучать наших командиров, а через них и все отряды, потому что появляются новые документы, методические разработки, мы разрабатываем свои протоколы эксгумации – нет института, где готовят поисковика, а он должен быть грамотным. Те документы, которые у нас есть сейчас, рождены в практике, в работе, и каждое написанное в них слово имеет за собой легенду, целую историю: зачем, для чего и почему это надо. Также мы организуем обучающие семинары для студенческой молодёжи, школьников.

К нам приезжает до сотни отрядов из разных регионов России и зарубежных стран. Сейчас зарубежных стран стало поменьше, но тем не менее международные Вахты Памяти мы проводим. Полевая работа – это основа основ. Экспедиционная работа не прекращается никогда: зимой Вахта Памяти формально закрыта и все новые работы идут в счёт следующего сезона.

У нас три этапа Вахты Памяти: весенний, летний и осенний. В каждом этапе есть большая Вахта Памяти, куда мы всех приглашаем, а есть небольшие Вахты: районные, областные, межрайонные, где собираются сто, тридцать, а иногда и двадцать человек. Они разбивают лагерь и работают на определённой территории. Эту работу координирует областной центр «Долг»: в нём составляют графики, готовят отчёты, без них нам было бы в тысячу раз труднее. То, что в Смоленской области есть государственное учреждение – центр «Долг», – величайшее достижение для поискового движения: здесь хранятся все документы, сотрудники центра взаимодействуют с органами власти.

Первая Вахта, весенняя, – это открытие полевого сезона, в этом году она проходила с 23 апреля по 4 мая в Глинковском округе. В международной Вахте Памяти приняли участие 78 поисковых отрядов: у нас были гости из Казахстана, Белоруссии, наши поисковые отряды из Владимира, Екатеринбурга. За неделю поисковики подняли останки 272 красноармейцев. Личности девяти из них установлены.

Летняя Вахта у нас особенная. Её все знают: на международной учебно-тренировочной Вахте Памяти мы обучаем вновь созданные отряды анатомии, правилам оказания медицинской помощи, ориентированию, знакомим с экипировкой советских солдат, учим работать с медальонами. Есть вещи, которым надо обучать, по крайней мере, говорить об этом и обсуждать. Я, например, очень люблю проводить занятия по этике и морали поискового движения. Этические нормы для нас очень важны, поскольку здесь очень тонкая грань: ты не просто копаешь землю и находишь останки. Ты берёшь в руки то, что для кого-то является святыней…

На учебной Вахте Памяти мы проводим спортивные конкурсы, конкурсы полевых дневников, полевого кулинарного искусства. Также мы ставим перед собой задачи сближения, укрепления дружбы, сотрудничества между отрядами, чтобы они знакомились, делились опытом, чувствовали себя большой поисковой семьёй. Обязательно на учебной августовской Вахте проходит фестиваль поискового творчества: у нас и лезгинку танцуют, и стихи читают, и песни поют, и акробатические этюды. Всё это посвящается погибшим солдатам… Творчество патриотичное, но в то же время в нём есть веселье, и в этом нет ничего крамольного: все мы понимаем, что бойцы Великой Отечественной были такими же, как и мы, – разного возраста, разных национальностей, из разных городов. Они любили, смеялись, пели, танцевали. Мы дарим и посвящаем всё это им.

А заканчивается Вахта поминальными молитвами с зажиганием свечей…

Поисковая работа – не отдых и не развлечение

– Если кто-то захочет присоединиться к поисковому движению, как это сделать наиболее продуктивно? Попроситься в существующий отряд? И как создаются новые отряды?

– Мы очень осторожны. Семья, которая у нас сложилась, – опытная: со своими ветеранами, умениями, навыками, с сознанием и пониманием того, что люди дисциплинированы. Так важно быть дисциплинированным в лесу! Надо оценивать и риски пожаров, и правильно подходить к бытовым условиям, а если ты поранился, попробуй-ка до лагеря дойти: у нас есть дежурный фельдшер, но он в лагере, а ты в лесу… Нужно уметь оказать первую медицинскую помощь. Ситуаций было много разных. Меня однажды вывозили из леса с аппендицитом – и такое бывает…

Мы с большой осторожностью относимся к новым участникам. Я думаю, что меня поддержат мои коллеги, друзья, братья-поисковики. Важно ответить на вопрос: «Зачем я иду в поиск?» Что важнее – твои навыки и умения или твои морально-этические взгляды, цели? У нас хватит людей, которые тебя – будущего поисковика – всему научат, но если ты не умеешь жить в коллективе, не умеешь помогать другу, тебе не свято то, чем мы занимаемся, ты не наш человек. Когда мы встречаемся с родственниками, смотрим в глаза солдата на портрете, когда поисковики на весь лес кричат «Ура! Медальон!» или «Медаль!» – счастью нет конца. От чего у тебя горят глаза? Насколько усердно ты готов трудиться? Как говорил незабвенный командир рославльского поискового отряда «Память» Игорь Анатольевич Жарынцев (ушёл из жизни 7 мая 2024 года. – Прим. ред.): «Возьмите его в лес, и сразу станет понятно, что он из себя представляет».

Одиночке могут дать совет: найдите список отрядов на нашем сайте, поищите, куда вас примут. Иногда приходит такой человек и остаётся. В вяземском отряде есть парень из Уссурийска, который однажды просто написал: «Хочу попробовать. Я парень из Уссурийска. Женя». Женя приехал, и я попросила отряд посмотреть на парня. И он прижился, его ждут, он считается бойцом отряда, приезжает на Вахты и недавно привёз своего друга. Сейчас присылает информацию о том, как проводит занятия в уссурийской школе, где рассказывает о поиске, о Смоленщине. Уже в течение пяти лет он на свои деньги приезжает из Уссурийска: тысячи рублей тратит на билет в один конец, а он не какой-нибудь бизнесмен, и тратит свой отпуск.

Были и такие случаи, когда взяли человека, посмотрели и сказали: «Нет, парень, ты не наш. Тебе тут не место. Ты сидишь, пока тебе не скажут, что делать. Дрова тебе лень встать наколоть и копать ты не очень рвёшься. Ждёшь, когда кто-нибудь другой возьмётся копать, лопату за собой таскаешь. Тебе интересно посидеть у костра, песни попеть. Так не пойдёт».

Чаще всего отряды создаются, когда за собой ведёт кто-то, уже имеющий опыт в поиске. Так появился отряд «Катюша» в институте искусств: парень, который ещё со школьной скамьи был в ельнинском поисковом отряде, поступил в институт, где учатся ещё несколько бойцов из разных округов. Так сложилась небольшая ячейка уже опытных ребят, знающих все наши правила и традиции, – это самый лучший вариант.

Я очень не люблю, когда делятся отряды, но иногда это оправданно. Нет общих рецептов, в каждом случае надо смотреть индивидуально.

– Исходя из вашего опыта, какой численности должен быть отряд, чтобы он был наиболее работоспособным?

– Самый большой наш отряд – в Рославле, не менее масштабный, до сорока человек, – в Вязьме. Там взрослые парни, с машинами. Я иногда удивляюсь, говорю: «Ребята, вас сколько приехало?» Машин больше, чем бойцов. Это мы привыкли в одну машину кучкой собираться, а тут каждый на своей приезжает. С молодёжными отрядами сложнее: их нужно на особом транспорте вывозить, нужны доверенности от родителей. Игорь Жарынцев говорил: «Да я бы две сотни собрал людей, только как я их вывозить буду? На чём и с чем?» И материальная база нужна, и лагерь должен быть большой.

Назвать оптимальное число бойцов в отряде я не могу: у нас есть отряды, где шесть человек, есть отряды, где сорок человек. Важно, чтобы не было тех, кто обеспечивает, например, только быт, неприемлемо, когда говорят: «Она у нас кухарка». Нет! У нас все – поисковики: по очереди должны готовить, убирать и так далее. Но не может быть правил без исключений, и у нас такие исключения есть – в зависимости от того, сколько единиц техники, на чём ты можешь выехать. Руки лишними никогда не бывают…

Но не надо думать, что мы альтруисты. В нашей большой истории мы дважды ликвидировали отряды, поскольку они не соответствовали нашим требованиям, уставным целям, морально-этическим нормам. Все командиры голосовали и принимали решение: вы, ребята, не наши.

Особая атмосфера дружбы и взаимопомощи

– Нина Германовна, что бы вы сказали молодым людям, которые решили пойти в поисковики? О чём задуматься в первую очередь перед тем, как принять это решение?

– Во-первых, это не прогулка: никто тебя ничем обеспечивать не будет. Это твоё добровольное решение. Тебе надо будет тратиться материально, потому что ты должен экипировать себя. Тебе нужно потратить своё личное время, никто тебе никаких отгулов и отпусков не даст – ребята тратят свои отпуска, копят отгулы для того, чтобы поехать на Вахты. Все праздничные дни, которые у нас есть, посвящены работе в поиске.

Молодые люди должны уметь жить в коллективе и в определённых условиях. Когда хорошая погода, к нам приезжают, говорят: «Как у вас замечательно, красиво». А иногда мы месим грязь, иногда у нас девчонки визжат от того, что невозможно пройти… У нас была Вахта очень сырая, и лягушки жили в палатках, прыгали, мы уже на них внимания не обращали. Практически каждую Вахту, в апреле и мае, мы вылезаем по утрам из палаток, а на улице заморозки или снег выпал. Идёшь в четыре утра умываться и ждёшь, пока сосулька в умывальнике растает… Тебе надо идти работать, нужно идти копать эту землю мёрзлую, а ты дрожишь от холода. Попил чайку, собрался и идёшь… Нужно готовиться и к этому.

Но есть и другая сторона: ты получишь свою поисковую семью, своё братство. Поисковики – удивительно счастливые люди. Это я и про себя говорю, и за каждого из ребят могу сказать. В каком бы городе Смоленской области ты ни был, сломалась у тебя машина, у тебя есть кому позвонить. В любом регионе у тебя есть коллеги, которые помогут. Это уникальное, очень дружное сообщество. И я просто счастлива, что занялась этим делом!

Мы называем себя братьями и сёстрами. Пример приведу: был дикий снегопад, у одного командира обвалилась крыша в доме, ему собрали денег, говорит: «Я не знаю, откуда что идёт, кто присылает». Он всё восстановил, ещё и деньги остались. Всё зависит от того, какие ты исповедуешь ценности, что для тебя важнее. На море красиво, ты отдыхаешь, а здесь ты трудишься, но зато видишь тех самых нормальных людей – настоящих, честных.

Юрий СЕМЧЕНКОВ, Мария ОБРАЗЦОВА

Фото: предоставлены Ниной КУЛИКОВСКИХ