Родион Замуруев: «Смоленск – один из центров скрипичного искусства»
Скрипач Родион Замуруев и пианист Виктор Чернелевский смоленскому слушателю знакомы давно. Поэтому билеты на фестивальный концерт, где они выступали в дуэте, были раскуплены заранее. Аншлаг и тёплый приём публики были вполне закономерны. Как и эмоциональная игра самих исполнителей, в очередной раз вызвавшая у смолян заслуженные восторги…
В тандеме
– Мы с Виктором в Смоленске бывали не однажды, но в фестивале имени Глинки участвуем впервые, – говорит Родион Замуруев. – И для нас это огромное счастье и огромное удовольствие. Я приехал ещё и с женой, которая уже успела насладиться пространством и спокойствием вашего замечательного города.
У меня длинный роман со Смоленском. Здесь живут мои друзья, я очень люблю здешнюю публику, люблю зал филармонии, где провёл многие часы, в том числе и ночные, в занятиях, медитации и растворении в искусстве. Я вообще считаю Смоленск одним из центров скрипичного искусства – как бы пафосно это ни звучало. Потому что здесь есть любовь, понимание и желание раствориться в музыке, и, в частности, в скрипичной прекрасной культурно-оздоровительной атмосфере.
– Ваш творческий тандем давно сложился?
– Давно, с конца прошлого века. Дело в том, что у меня очень дурной характер. Я авторитарен, жёсток и не сдержан. И в Викторе я нашёл человека, который не только способен выдержать всю сложность моего характера, но и созвучен мне прежде всего в серьёзности подхода к тому, что мы делаем.
Я играл с разными партнёрами. И могу сказать, что партнёрские отношения музыкальные намного сложнее, чем семейные. Такого единомышленника найти – огромнейшая удача.
Громко и быстро
– Несколько слов о программе вашего концерта…
– Для нас всегда очень сложный вопрос, как совместить в концертной программе то, что хотим играть мы, с тем, что хочет слышать публика. К сожалению, эти два вектора частенько не совпадают, поэтому приходится искать некий компромисс. Как говорил Моцарт, публика хочет слушать то, что громко и быстро. Так почему бы не подумать, что и для нас это тоже может быть весело, забавно и прикольно.
Мы не против и повеселиться. Поэтому наша программа построена весьма разнообразно. Там есть и Брамс – очень интимная Соната номер два, наполненная тонким ароматом, неброская, но душевная, тёплая, доверительная. Или Франц Ваксман, сделавший изумительную обработку «Кармен» для Яши Хейфеца, – одна из самых сложных пьес в нашем репертуаре и при этом с невероятно открытой и эмоциональной музыкальной тканью.
Кроме того, специально для сегодняшнего концерта мы выучили ноктюрн «Разлука» Глинки. Это было такое блиц-изучение, но тем не менее от исполнения этой пьесы мы с Виктором получаем огромное удовольствие. Глинка – гений, и прикоснуться к его измерению – большое счастье для нас как для музыкантов.
– То есть до этого Глинки в вашем репертуаре не было?
– Дело в том, что скрипичный репертуар достаточно узок, и Глинка совсем никак не входит в так называемый патронташ, которым мы всё время пользуемся на сцене. Но музыкальная ткань – такая вещь, что может подойти любому инструменту, если её грамотно адаптировать. И у меня сейчас огромный запал на то, чтобы сделать обработки Глинки. Музыкальной ткани в его произведениях достаточно, чтобы скрипка приняла активное участие в их исполнении. Глинка должен звучать чаще, чтобы слушатели могли наслаждаться этой музыкой. Он наш современник – я так считаю.
И, возвращаясь к программе, конечно, я не мог оставить без главного скрипача в истории нашего искусства ни себя, ни публику – простите, что начал с себя. Поэтому сегодня прозвучал двадцатый каприс Паганини. Его музыка – всегда некий манок для инструменталиста, чтобы оставаться в форме. Я это делаю исключительно для того, чтобы почувствовать себя молодым и задорным.
– А почему именно двадцатый?
– Моя студентка его играла. И мне пришлось, чтобы ей помочь понять, каковы там камни преткновения. Потому что только через свою физиологию, свои пальцы, опыт на сцене можно осознать, как это надо играть. И пока не пропустите через себя, вы не можете помочь студенту. Собственно, этим и определяется уровень педагога: или он действительно знает, как это работает на сцене, или только делает вид.
Вообще, у меня со студентами идут большие дискуссии о том, какова степень свободы в подаче такой музыки, сложной и технически, и сюжетно в силу того, что она необычайно лаконична. То есть за три минуты вы должны уложить столько информации, сколько может звучать сорок в симфонии.
– И ведь далеко не у всех получается исполнить каприс как пьесу – не технически, а именно музыкально, сюжетно…
– Мне нравится ваше тонкое наблюдение. Потому что мы, скрипачи, часто останавливаемся на техническом измерении – действительно, ничего сложнее и быть не может. И эта сложность преодолевается только скачком через. Или вы прозреваете за этим образ, и тогда всё техническое становится следствием, а не причиной.
Без суеты
– Вы так тепло говорите о своих студентах. Вам нравится преподавать?
– Нравится. Прежде всего потому, что студенты – всегда хороший стимул подумать о себе плохо. И начать заниматься.
– Ваши студенты сильно отличаются от вас в их возрасте?
– Всё зависит не только от времени, страны, ментальности и того, что показывают по телевизору. Гораздо важнее родословная человека. Или родители создают вам благоприятную для развития атмосферу, или просто не знают, как это сделать. В последнем случае вы сможете куда-то подняться, только имея громадный талант и везение. Боюсь, что это так.
– То есть речь идёт об общей культуре…
– Да. И здесь важно всё: книги, которые стоят на полках, программы, которые вы смотрите, языки, которые знаете… Даже сервиз, которым вы пользуетесь во время общения.
– А с чем связано то, что сейчас среди молодых исполнителей много технических виртуозов, но их игра почему-то не цепляет?
– Мне кажется, что маятник времени качнулся в другую сторону. Скорость и техническая оснастка выросли настолько, что этим уже никого не удивишь. И если раньше была задача сыграть как можно быстрее, то сейчас уже хочется послушать медленную игру. Причём чем медленнее, тем интереснее. Наверное, так проявляется наша ностальгия по ощущению несуетности. По возможности раствориться в произведении искусства, а не питаться огромным количеством информации…
В дополнение к сказанному
Виктор Чернелевский:
– Участие в фестивале имени Глинки для меня и честь, и удовольствие. Тем более что Смоленск – один из моих любимых русских городов. Здесь уникальная атмосфера и прекрасные люди. И сам город очень красив. Мне очень приятно играть здесь.
Мне стыдно, но до сего дня ничего серьёзного из Глинки я не играл. Может быть, когда-то в детстве, но это я уже смутно помню. И публика в основном знает его романсы и оперы. А ведь у него есть прекрасные пьесы – не только фортепианные, но и для других инструментов. Всё это должно звучать, чтобы публика могла наслаждаться великолепной музыкой и знать лучше произведения основоположника русской классической музыки…
Для справки
Родион Замуруев – скрипач, художественный руководитель ансамбля солистов Mobilis, преподаватель Московской консерватории, профессор университета Сакуйо (Япония).
Родился в 1969 году в Петрозаводске. Окончил Московскую государственную консерваторию имени П.И. Чайковского и аспирантуру по классу профессора И.В. Бочковой.
Концертирует с семи лет. Его обширный концертный репертуар включает сочинения композиторов разных эпох и направлений. Особое место в нём занимают произведения современных авторов, некоторые из которых написаны и посвящены самому Родиону.
Музыкальные критики отмечают запоминающийся исполнительский почерк Замуруева, масштабность его трактовок и безукоризненное владение инструментом.
Виктор Чернелевский – пианист, член Союза композиторов России.
Родился в 1961 году в Москве. Окончил Московскую государственную консерваторию по классу фортепиано и ассистентуру-стажировку Российской академии музыки имени Гнесиных. В консерватории также занимался и композицией.
Его игру можно услышать во множестве фондовых записей на радио, включая редко исполняемые «12 этюдов высшего исполнительского мастерства» Сергея Ляпунова.
Фото: Смоленская филармония
Ольга Суркова
