На фоне судьбы

В 2019 году, объявленном в нашей стране Годом театра, в древнем городе Муроме вышла книга «Театральная история Мурома», подготовленная коллективом авторов на основе архивных и музейных материалов, анализа периодической печати и мемуаров различного характера. Несколько страниц этой книги посвящены пребыванию в годы войны в Муроме Смоленского драматического театра.

Смоленский театр прибыл в Муром в самом начале сентября 1943 года. И уже 11 сентября был показан первый спектакль – «Нашествие» Леонида Леонова. Затем муромцы увидели «Собаку на сене» Лопе де Вега и «Жди меня» Константина Симонова. Газета «Муромский рабочий», которая в военные годы из-за нехватки бумаги выходила лишь на одной странице, печатала восторженные отзывы о смоленских спектаклях.

В книге также опубликована фотография едва ли не самой знаменитой смоленской актрисы – заслуженной артистки РСФСР Наты Александровны Зиновьевой. Фото сделано в Муроме в 1944 году для портретной галереи в фойе театра. Одна из авторов, Надежда Дмитриевна Антонова, прислала эту фотографию и книгу в благодарность за материалы о смоленском театре в годы войны, предоставленные мною и заслуженной артисткой России Людмилой Степановной Лисюковой. Замечу к слову, что в прошлом году со дня рождения Н.А. Зиновьевой исполнилось 120 лет.

Потрясающей красоты голос…

Творческий путь Наты (Анастасии) Александровны Зиновьевой начался во время Гражданской войны, в 1920 году. Два года она занималась в мастерской Всеволода Мейерхольда, а с 1923 года играла в Харькове в труппе известного режиссёра и театрального деятеля Николая Николаевича Синельникова. Служила Зиновьева и в других театрах страны. В Смоленский драматический театр, куда в 1940 году её пригласили из Архангельска на роль Анны Карениной, Ната Александровна пришла сложившимся, зрелым мастером. Самые яркие и неподражаемые её сценические работы в довоенном театре – заглавная роль в «Анне Карениной» и Диана де Бельфлор в комедии «Собака на сене».

В послевоенный период на смоленской сцене актрисой создана целая галерея блистательных образов: Комиссар («Оптимистическая трагедия» В. Вишневского), Любовь Яровая («Любовь Яровая» К. Тренева), Тугина, Огудалова, Мурзавецкая («Последняя жертва», «Бесприданница» и «Волки и овцы» А.Н. Островского), Аркадина («Чайка» А.П. Чехова), Вирджиния Вальтер («Господин Дюруа» по Г. Мопассану), Бернарда Альба («Дом Бернарды Альбы» Г. Лорки), Василиса Кожина («На Старой Смоленской дороге» Н. Рыленкова и В. Познанского) и другие.

Сама я на сцене Зиновьеву не видела, не довелось. В начале 80-х годов прошлого столетия, когда я переехала в Смоленск, Наты Александровны в театре уже не было. Последние годы жизни она провела в Доме ветеранов сцены им. Яблочкиной в Москве. Но мне приходилось общаться со смоленскими театралами, и они много о ней рассказывали. Вот как вспоминал о Зиновьевой поклонник её таланта уроженец Вязьмы В.К. Александров. Он был очень увлечён театром и в начале 2000-х нередко выступал с воспоминаниями в «Смоленской газете». В 1950-е годы Александров, будучи студентом, по его словам, пересмотрел весь репертуар областного драматического театра. «На сцене в ту пору царила Ната Александровна Зиновьева, – рассказывал он. – Она обладала потрясающей красоты голосом. Можно было закрыть глаза и просто слушать её голос. Каждое слово, произнесённое ею в этом же театре, который упрекают за плохую акустику, было слышно, где бы ты ни находился: в амфитеатре, на балконе, где обычно студенты и сидят».

Во время Великой Отечественной войны Зиновьева была в составе Смоленского фронтового театра, после его расформирования находилась в эвакуации в Красноуральске и Муроме, а в 1944 году вместе с театром вернулась в Смоленск.

Всё получалось само собой

О том, что началась война, Ната Александровна узнала во время репетиции. Утром 22 июня 1941 года, когда по радио передавали знаменитую речь Молотова, со своим партнёром Андреем Экслером она репетировала сцену из горьковских «Врагов», которую готовили к концерту, посвящённому памяти великого писателя. «Вдруг, – пишет Зиновьева в своих мемуарах о военных годах, опубликованных в «Смоленском альманахе» за 1945 год, – в репетиционный зал вбегает взволнованная актриса и, боясь прервать репетицию, мечется от одного окна к другому. Видя её бледное лицо и явно необычное поведение, мы прервали работу и спросили: «В чём дело?» В ответ она бормочет что-то невнятное, но слово «война» сразу объясняет её поведение и вид. Мы все трое бросаемся к репродуктору. Там уже много народу. Все стоят глубоко взволнованные трагичностью момента».

В конце июня 1941 года Смоленский драмтеатр был реорганизован в Театр Западного фронта. Начальником прифронтового театра был назначен директор облдрамы Григорий Лялин. Художественное руководство взял на себя режиссёр Евгений Асеев.

Опыта использования малых форм в театре не было. За два года до войны смоленский театр переехал в новое здание со зрительным залом, рассчитанным на 1 500 мест. Сцену нового театра можно было сравнить с размерами сцены Государственного Большого театра. Естественно, в основном репертуаре были монументальные постановки с массовыми сценами: «Полководец Суворов», «В степях Украины», «Царь Фёдор Иоаннович», «Фельдмаршал Кутузов» и т. п.

Возглавив театр во время войны, Асеев приложил колоссальные усилия в деле создания фронтового репертуара. Кроме концертной программы, в которую вошли декламация, скетчи, частушки с плясом, песни, музыкальное трио, он сделал монтаж на материале пьесы «Полководец Суворов», в котором отражена была личность великого полководца. Эпизоды монтажа связывал ведущий под аккомпанемент квартета. Актёры были в гриме и костюмах. Сцену сооружали из двух полуторатонных грузовых автомобилей, декорацией служил чёрный бархат, натянутый на шесты.

С этой программой 7 июля 1941 года Смоленский областной драматический театр вступил в ряды действующей Красной Армии.

В труппу Театра Западного фронта вошли Валерий Нельский, Василий Лихачёв, Николай Ястребов, Яков Простаков, Петр Пухляков, Ната Зиновьева, Тамара Калачевская, Глеб Юченков, Анатолий Никифоров, Евгений и Андрей Экслеры и другие артисты, а также художники, музыканты, постановочный и административно-технический персонал.

«Захватив с собой только самое необходимое для жизни и работы в условиях фронта, – пишет в своих воспоминаниях «Дорогами войны» Ната Александровна Зиновьева, – мы, 36 человек, отправились на трёх грузовиках по направлению к Гжатску. Это было 7 июля 1941 года. Не успели мы отъехать от Смоленска, как получили первое боевое крещение. Фашистский самолёт, снизившись до предела, обстреливает наши машины из пулемёта. Но, к счастью, никто из нас не пострадал. Не успели мы доехать до Дорогобужа, нас застала ночь. Пришлось остановиться и переночевать вот так, сидя в грузовике, на чемодане. Никто из нас не представлял себе, как будет протекать наша работа, что мы будем показывать нашему зрителю. Всё получалось как-то само собой».

Театрально-полевые представления

Первое выступление состоялось 11 июля 1941 года. Вот как вспоминает этот день в своих мемуарах Евгений Тихонович Асеев: «Трудно передать то огромное волнение, которое мы испытали в дни первых выступлений. Новый зритель, необычность обстановки, вопрос, какой театр нужен фронту, наконец, просто опасность – прямая, физическая – делали наше восприятие очень обострённым и настроение настороженным. Но тот пылкий, душевный приём, который был оказан нам бойцами и политработниками частей Красной Армии, митинги, в которые переходили наши спектакли, окрыляли нас. Мы воочию убедились в необходимости и полезности нашего дела. Это удесятеряло силы и помогало с лёгким сердцем переносить фронтовые лишения и трудности, приспосабливаясь к любым условиям, изыскивая пути к улучшению, к совершенствованию наших спектаклей и концертов, вырабатывало так называемый нами метод «театрально-полевых представлений». Лес, поляна, овраг, окоп, сарай, школа, голая степь – вот наши театральные залы. Яркое солнце, фары эмки, лучи передвижки, свет луны – наше освещение. Кустики зелени, натянутый брезент, овраг или просто яма – наши гримуборные. Мы работали, и не без успеха, над проблемой дневного грима, мы научились в 8–12 минут строить сцену на грузовиках и в 4–7 минут сворачиваться. Мы довольно ловко в короткий срок превращали голую поляну в мелкий лесок, который хорошо маскировал части, присутствующие на спектакле, и нашу сцену, и наших зрителей. Вели наблюдения за воздухом. В дождливую погоду по 4–5, а иногда и больше километров тащили наши передвижные сцены-машины и т. д., и т. п.».

3 августа впервые в полевых условиях прошёл показ целого спектакля «Парень из нашего города», премьера которого состоялась за три недели до начала войны, 30 мая 1941 года. Главного героя – Сергея Луконина – играл Глеб Юченков, Варю – Ната Зиновьева.

Примечательно, что для Юченкова эта роль была новой. В спектакле на стационарной сцене Луконина играл артист Фёдор Михайлов. Мне не удалось найти сведений, был ли Ф.Г. Михайлов в составе фронтового театра – скорее всего, не был. Известно только, что после войны, в 1950-е годы, он служил в Тульском драматическом театре.

А Глеб Иванович Юченков был артистом 1-го колхозного театра, возглавляемого замечательной Тамарой Александровной Калачевской и расформированного в первые же дни войны. В труппу Театра Западного фронта Юченков влился в Гжатске. Так что для него сыгранный в полевых условиях «Парень из нашего города» фактически был премьерой. Однако сам Глеб Иванович воспринял свой успех как нечто само собой разумеющееся. Он гордился другой своей ролью – Ленина. Об этом и написал в воспоминаниях «Незабываемое».

Автор книги «С любовью о театральном Смоленске» Владимир Павлович Чеплевский, который до войны мальчиком-подростком жил в Смоленске и был большим театралом, пишет, что для гордости у Юченкова были все основания. Ещё в 1940 году он сыграл Ленина едва ли не впервые в практике передвижных колхозных театров. Создать образ Ленина на сцене – это по тем временам была высокая честь.

Е.А. Асеев доверил ему сыграть вождя мировой революции в литературно-драматической композиции «В.И. Ленин». Композиция была составлена из отрывков из пьес «Человек с ружьём» и «Кремлёвские куранты», двух речей Ленина, стихов Маяковского и музыки Бетховена.

Спасибо за теплоту и искренность

В «Военных записях» Е.Т. Асеева приводится отзыв фронтовиков о спектакле «Парень из нашего города»: «16 сентября 41 г. личный состав СД 194 посмотрел спектакль «Парень». Сама пьеса и исполнение ролей актёрами произвели большое впечатление. Какой героизм, какая отвага наших командиров показана в пьесе! Образ Луконина, блестяще исполненный т. Юченковым, показывает высокограмотного командира. Хорошая игра тт. Пухлякова и Экслера (Пётр Пухляков играл молодого командира Гулиашвили, Андрей Экслер – Савостьянова. – Прим. авт.) показала дружбу нашего народа и его армии. Увлечённая игра т. Зиновьевой в роли Вари напоминала нам о наших боевых подругах, которые вместе с нами громят ненавистного врага. Спасибо за теплоту и искренность на спектаклях и концертах в нашей дивизии».

Даже со скидкой на присущую времени идеологическую выдержанность, так сказать, «застёгнутость на все пуговицы» (отзыв писал, конечно, дивизионный комиссар), понятно, что «Парень из нашего города» в постановке Евгения Асеева фронтовикам нравился. История Сергея Луконина, простого русского парня, который едет воевать в Испанию, потому что не может спокойно жить, когда по земле разгуливает хотя бы один фашист, поддерживала их боевой дух.

«А однажды, – вспоминает Ната Александровна, – мы встретили часть, в которой были по преимуществу смоляне. Не успели наши машины подъехать к месту, назначенному для сцены, как мы были встречены громом аплодисментов. Оказывается – это наши земляки, увидали своих артистов и устроили овацию».

О том, как дорожили бойцы драгоценными минутами общения с артистами, воспоминание художественного руководителя Театра Западного фронта Евгения Асеева. «По заданию Политуправления Западного фронта, – пишет он в своих «Военных записях», – мы выехали на обслуживание одной из дивизий и должны были пробыть у них примерно дней пять. В первый же день третьим местом нашего выступления был санбат. В условленный час мы прибыли на место. Нас радостно встретили, а когда мы попросили определить место нашей сцены и «зрительного зала», комиссар санбата, смущённо улыбаясь, пригласил осмотреть сцену, приготовленную бойцами для нашего выступления, и повёл нас мелким кустарником в сторону от нашей стоянки. Каково же было наше удивление, когда мы увидели помост из аккуратно обструганных сосен. Крышей служил переплёт веток ели, а вся портальная рамка свита из живых полевых цветов. «Ну как?» – спросил комиссар. Мы молчали, потому что трудно было найти слова, определяющие наши чувства. Мы с увлечением играли в тот вечер. Зрители просили ещё и ещё, и нам хотелось выступать перед ними без конца».

Кто верит – пусть остаётся

Несмотря на то что в октябре 1941 года положение на фронте было чрезвычайно тяжёлым, труппа Театра Западного фронта, отступая вместе с армией к Москве, продолжала свою работу. За неполные четыре месяца был проделан путь в семь с лишним тысяч километров по фронтовым дорогам, дано 266 концертов, сыграно 170 спектаклей, состоялись сотни незабываемых встреч, как отмечал в своём дневнике худрук Евгений Асеев.

В последних числах октября решением Военного Совета фронта театру было приказано закопать имущество и откомандироваться в распоряжение Уральского военного округа.

Ната Александровна Зиновьева так описывает этот период истории родного театра: «Голодные, измученные приехали мы в Свердловск. Там было не до нас. Таких, как мы, странников, ищущих пристанище, были сотни и тысячи. Помню, как собрал нас на улице, около вокзала, т. Лялин и сказал: кто не верит в театр, в его существование, пусть едет куда хочет. У нас ничего нет: ни имущества, ни париков, ни костюмов, есть только желание сохранить хоть что-то от коллектива Смоленского театра; кто верит – пусть остаётся».

Но сплочённый во время фронтовых выступлений коллектив не дрогнул, и смоленский театр получил площадку в маленьком городе Красноуральске Свердловской области, где вскоре к труппе присоединились некоторые из коллег, которые эвакуировались из Смоленска в начале войны. Одним из них был старейший смоленский актер Фёдор Матвеевич Волгин.

20 ноября 1941 года всё тем же «Парнем из нашего города» К. Симонова смоляне открыли театральный сезон. Декорацию, на личные средства пригласив плотников, смастерили из клубных материалов. Костюмы одолжил госпиталь, реквизит, бутафорию сделали сами. Репетировали по 9–10 часов. Вырученные от проката деньги помогли подготовить два последующих спектакля – «Любовь Яровая» и «Хищница».

Однако проблема костюмов и всей материальной части оставалась более чем острой. Чтобы спасти положение, двое отважных посланцев – актёр А. Потехин и завхоз Н. Михалькевич – рискнули вернуться на место последней стоянки театра под Рузой. С помощью фронтовых друзей им удалось откопать 11 ящиков с театральным имуществом и, несмотря на то что это был район военных действий, благополучно доставить драгоценный груз на машинах в Москву, оттуда по железной дороге – на Урал. Пока они проделывали эту сложнейшую операцию, в Красноуральске готовили к показу ещё два спектакля: «Дым Отечества» и «Собака на сене». В дальнейшем в уральском репертуаре смоленского театра также были такие спектакли, как «Вечер водевилей», «Трактирщица», «Женитьба Белугина», «Анна Каренина», «Волки и овцы», «Кремлёвские куранты», «Русские люди», «Жди меня».

Спектакли смолян пользовались успехом не только в самом Красноуральске, но и в других городах региона, где театр бывал на гастролях. «Авторитет театра вырос, наша большая напряжённая работа была оценена партийными и советскими организациями города, нам крепко помогали и нас называли уже «наш Смоленский театр», – вспоминает Е. Асеев.

Вместе возвратиться домой

Как рассказывала мне замечательная смоленская актриса Вера Яковлевна Простакова, которая в юности вместе со своими родителями-актёрами находилась в эвакуации в Красноуральске, в самый разгар войны смоленским артистам неожиданно предложили составить ядро труппы открывающегося в Нижнем Тагиле стационарного драмтеатра. Обещано было жильё и хорошее довольствие – предложение по военному времени соблазнительное. После бурного обсуждения на сборе труппы (проспорили, по словам Веры Яковлевны, почти всю ночь) смоляне приняли решение от предложения отказаться – вместе дождаться окончания войны и возвратиться домой, в Смоленск.

К осени 1942 года советские войска стали продвигаться на запад. И уже в сентябре театр, не прерывая работы в Красноуральске, откомандировал в распоряжение Военного Совета фронта бригаду из 16 человек, которая с 26 сентября по 12 ноября 1942 года показала 105 концертных программ. Ната Александровна Зиновьева оставалась в Красноуральске, поскольку была занята в главных ролях практически во всех спектаклях репертуара.

В сентябре 1943 года по распоряжению Комитета по делам искусств СССР театр был передислоцирован в город Муром Владимирской области.

Как пишет Н.Н. Горячев, один из авторов книги «Театральная история Мурома», первое упоминание о предстоящем прибытии Смоленского драматического театра на длительные гастроли появилось ещё в январском номере газеты «Муромский рабочий» за 1943 год. Спустя несколько месяцев в той же газете было напечатано объявление о том, что Смоленский драматический театр приехал в Муром жить и работать.

В Муроме 25 сентября 1943 года театр застала весть об освобождении Смоленска от оккупации.

«Из коротких объявлений да уцелевших театральных афиш, – пишет Н.Н. Горячев в материале, не вошедшем в книгу «Театральная история Мурома» и присланном мне его соавтором Н.Д. Антоновой, – можно узнать, что кроме названных выше пьес смоленские артисты поставили «Чудаки» М. Горького, «Домик в Черкизове» А. Арбузова, «Давным-давно» А. Гладкова. Последним на муромской сцене смоленские артисты выпустили спектакль по пьесе А. Островского «Последняя жертва».

С этой «Последней жертвой», как пишут авторы «Театральной жизни Мурома», связано трагическое происшествие. В ночь на 14 июля 1944 года, уже после окончания спектакля, дотла сгорело здание муромского театра. «Этот пожар, этот нелепый трагический случай, усугублённый военным временем, – замечает Н.Н. Горячев, – давал руководителям Мурома повод обвинить коллектив Смоленского театра во всех «смертных грехах». Но этого не произошло… Мало того, в «Муромском рабочем» не последовало никаких объяснений случившемуся и о пожаре не было напечатано ни строчки…»

Среди жителей города о причинах пожара выдвигались разные версии. Большинство склонялось к «неосторожному обращению с огнём». Рассуждали и о не туда брошенном окурке, и об оставленном после глажки горячем утюге в одной из гримёрок… По прошествии стольких лет тем более трудно установить истинную причину произошедшего. Думается, то, что муромские власти не только не стали раздувать эту историю, но, судя по всему, даже уголовного дела заводить не стали, свидетельствует о высоком авторитете смоленского театра, о том впечатлении, которое производили на жителей города его высокохудожественные спектакли.

А в сентябре 1944 года спектаклем «Давным-давно» с блистательными Натой Александровной Зиновьевой в роли Шурочки Азаровой и Валерием Сергеевичем Нельским в роли Ржевского труппа открывала сезон в только-только возрождавшемся после освобождения от оккупации Смоленске.

Редакция «Смоленской газеты» благодарит коллектив журнала «Край Смоленский» за помощь в подготовке материала.

Светлана РОМАНЕНКО,

Фото: из личного архива автора, а также из книги В.П. Чеплевского «С любовью о театральном Смоленске»