Ольга Соловьёва: «Жаль, что столько прекрасной музыки остаётся неизвестной»
Пианистка Ольга Соловьева приезжала в Смоленск на торжества, посвящённые 130-летию Алексея Станчинского. И именно его музыка звучала в её исполнении два вечера подряд – в филармонии и Музее-усадьбе Глинки в Новоспасском. Звучала так, что зал слушал, буквально затаив дыхание, а потом взрывался овациями. Казалось, что исполнитель не просто транслирует эмоции и чувства композитора, но проживает их, сливаясь с музыкой…
Под стук сердца
– Ольга, ваша вдохновенная игра сегодня покорила буквально всех слушателей. Я услышала столько восторженных отзывов! А вы сами что чувствуете, когда исполняете музыку Алексея Станчинского?
– Эта музыка вызывает у меня очень сильные эмоции. Первое время, когда я только разбирала произведения, у меня даже начинало учащаться сердцебиение. И я ничего не могла с собой поделать: начинаю играть, а сердце колотится – просто мистика какая-то.
Наверное, это потому, что сама музыка как оголённый нерв. Она вся на пределе чувств. Человек как будто рассказывает о самом сокровенном. О том, что у него глубоко в душе. Не знаю, было ли это слышно в моём исполнении, но я чувствую её так.
Мне кажется, эта музыка очень искренняя и простая, понятная каждому. Я ею прониклась буквально сразу. Эмоции, заложенные в ней, показались мне очень близкими.
– А как эта музыка появилась в вашей жизни? Всё-таки Станчинский – не самый популярный композитор…
– О, тут целая история. Меня как-то пригласили играть на фестивале в Германии. И его директор признался, что очень хочет послушать в моём исполнении сонату Станчинского – это одно из самых ранних произведений композитора.
Я имя это, конечно, уже слышала, а вот музыку не представляла. И, помню, ещё подумала тогда: там такая большая соната – столько нового, неизвестного учить. Но когда открыла ноты и стала играть первую тему, сразу же прониклась – такая красота необыкновенная. Меня ещё поразило, почему об этой музыке ничего особенного не говорят, практически никто о ней даже и не знает…
В общем, я тогда сыграла это произведение на фестивале. А лет через пять-шесть опять вернулась к этой теме. Тогда я записывала полное собрание пьес Анатолия Лядова, четыре диска. И вдруг по аналогии мне захотелось поиграть и записать Станчинского. Потому что соната, которую я исполняла, действительно прекрасна, но ведь и всё остальное наверняка не хуже…
– Записали?
– В процессе. Это будут два диска минут по 75–80. В них войдёт вся фортепианная музыка композитора.
Сейчас в моих руках полпрограммы – ранние произведения. И ещё осталось примерно столько же – более поздние, вторая половина его творческой жизни. Как раз работаю над этим и буду записывать в Москве на студии.
Уже запланированы несколько сессий. А потом, надеюсь, это будет даже издано. Правда, уже не у нас – за границей.
Маленькие шедевры
– Имя и музыка Алексея Станчинского, к сожалению, не очень известны публике. А среди ваших коллег-профессионалов?
– К сожалению, тоже. Конечно, его знают, но опять же далеко не все. Большинство лишь что-то слышали о нём, а играют немногие. Хотя если ты в числе этих немногих, то можешь частенько услышать от коллег: «О, ты играешь Станчинского?! Здорово!»
Сейчас, правда, в Москве прошла серия концертов, посвящённых 130-летию композитора. Но даже там его музыка звучала вместе с произведениями того же Прокофьева и Скрябина. Хотя у него хватает написанного на полноценную программу.
– Может быть, организаторы просто не рискуют предлагать публике неизвестного автора?
– Возможно. Тем более что в основном звучат только его эскизы и соната, о которой я уже говорила. А ведь у него есть ещё две сонаты трёхчастные. Я посмотрела – там так много нот. Может быть, как раз более поздняя музыка сложнее для исполнения – не знаю.
Но его прелюдии – это просто какие-то шедевры. Маленькие шедевры с законченным внутренним образом…
Внутренний голос
– Я наблюдала за вами во время игры и обратила внимание на вашу артикуляцию. Вы что-то напевали?
– У меня это неосознанно происходит. Борюсь с этим постоянно, но всё равно ничего не могу с собой поделать. Видимо, на меня так музыка действует, что я пою внутренне, и частенько это прорывается наружу.
– То есть это вообще ваша манера исполнения любой музыки?
– Да. Это моя беда, можно сказать…
– Ну что вы! На мой взгляд, наоборот, это очень гармонично выглядит. И добавляет в исполнение эмоций…
– Я иногда и на записях этим грешу. А там уж тем более посторонние звуки не нужны. Я, конечно, стараюсь там особенно себя контролировать, но иногда забываюсь. И тут же слышу: «Ты что поёшь – мешаешь записывать!»
В записи
– Ольга, я думаю, смоленской публике будет интересно узнать немного о вас…
– Я из Москвы. Там родилась, училась и сейчас живу. Начала заниматься музыкой, как и многие, с шести лет. Хотя родители не музыканты – просто бабушка очень хотела, чтобы мы со старшей сестрой играли на рояле. Но сестра своё обучение закончила в музыкальной школе, а я продолжила – училище Гнесиных, потом академия музыки…
– …И сейчас вы активно концертируете?
– Если честно, не очень активно. Я преподаю в училище имени Гнесиных и периодически записываю какие-то вещи. Иногда и концертирую, конечно, – по мере возможности.
Но упор всё-таки получается больше на записи. То есть я работаю с какой-то музыкой дома, а потом записываю – в основном какие-то редкие произведения. Например, всего Анатолия Лядова. Его ведь тоже практически не играют – за исключением лишь некоторых пьес. А там тоже потрясающе прекрасная музыка. Очень техничная, красивая и довольно сложная для разучивания. Я считаю, что его этюды вполне можно было бы давать для студентов в училище. Тем более что это наше, русское…
Открытая музыка
– Станчинский, Лядов… Есть ещё имена, которые стали для вас музыкальными открытиями?
– Сергей Танеев, Герман Галынин, Борис Чайковский… Очень хочу записать вокальную музыку Николая Мясковского – потрясающие романсы, и тоже их почти никто не знает и не поёт…
– Вы такими своими открытиями со студентами делитесь?
– Только с теми, кому это действительно интересно. Потому что в большинстве своём студенты сейчас очень занятые: пришёл – поиграл – пошёл дальше.
А вот если бы тот же Лядов был в обязательной программе... Чтобы играли даже для развития техники. Те же этюды: сложнейшие, виртуознейшие.
Хотя те, кому я давала диски послушать, вдохновляются.
– То есть кого-то вы своим энтузиазмом уже заразили?
– Да. Это, конечно, не цель, но по ходу получается…
Я всегда поражаюсь: такая потрясающе красивая музыка, а желающих играть её единицы. Все зациклились на одном: одни и те же авторы, одни и те же произведения – редко можно услышать что-то новое.
И у студентов то же самое: играют, повторяя друг друга. Как ни пройдёшь мимо класса – скерцо Шопена, прелюдии Рахманинова, сонаты Бетховена… Великая музыка – не спорю. Но когда студенты играют один набор произведений, они невольно начинают копировать друг друга. Упуская очень важный процесс обдумывания: как всё построено, какая логика, что хотел сказать автор, как донести его мысли до слушателя…
Энергетический обмен
– Если сравнить по ощущениям ваши два концерта: в филармонии и здесь, в Новоспасском…
– В усадьбе, конечно, всё получилось более камерно. Такое, я бы сказала, даже интимное музицирование – как на домашнем концерте. Здесь, наверное, получилось больше эмоций передать, потому что второй раз подряд играешь – уже посвободнее себя чувствуешь, смелее.
– А осмысление того, что вы играете в усадьбе самого Глинки, было?
– Во время игры – нет. Потому что я вся была в той музыке, которую исполняла. И какие-то внешние атрибуты на мои эмоции уже не влияли.
– Ну а поддержка публики чувствовалась?
– Да. Публика просто замечательная! Я чувствовала, что людям интересно, что они, как губки, впитывают музыку и заложенные в неё эмоции и чувства. Можно сказать, что мне это даже помогало во время выступления. Потому что такой энергетический обмен – это взаимный процесс. Внимательный слушатель провоцирует меня на более выразительную игру, отчего и сам получает более яркие эмоции…
Для справки
Ольга Соловьёва – российская пианистка и педагог. Лауреат премии имени Бориса Чайковского.
С 2004 года преподаёт камерный ансамбль в Государственном музыкальном училище имени Гнесиных. Периодически даёт мастер-классы в России и за рубежом.
Записала более десяти компакт-дисков, изданных на известных лейблах и выпущенных в России, США, Германии, Великобритании, Нидерландах, Швейцарии, Дании и Бразилии. На этих дисках – записи сольных, камерных, вокальных и оркестровых сочинений Анатолия Лядова (первое в мире полное собрание фортепианных пьес), Сергея Танеева, Сергея Рахманинова, Германа Галынина, Бориса Чайковского. Один из дисков журнал International Record Review отметил знаком «выдающийся».
Концертные и студийные записи Ольги Соловьёвой неоднократно транслировались на радио в России, Ирландии, Бельгии, Бразилии.
Фото: Смоленский музей-заповедник
Ольга Суркова
