Вначале была башня
Телевидение пришло в наш город на два года раньше запланированного, а эфир из столицы обеспечивал самолёт: несколько историй из тех дней, когда понятия «жидкокристаллический» и «цифровой» были научной фантастикой. О том, как эра голубого экрана начиналась в нашем городе, «СГ» рассказал Евгений Илларионович ЦыГАНКОВ, 40 лет (с 1957-го по 1997-й) проработавший инженером в областном радиотелевизионном передающем центре.Внеплановая башня
– Вышку в Смоленске строили внепланово, – говорит Евгений Илларионович. – По плану телевидение к нам должно было прийти только в 1959 году. Но областное начальство обратилось в Министерство связи за разрешением начать стройку самим. Министерство дало добро, но поставило условие: государство в таком случае ничего не финансирует. Так что все средства на возведение телецентра выделили областные предприятия – например, авиазавод. Оборудование прислал ленинградский завод, всю конструкцию подетально собирали рабочие из Москвы. Башню построили в 1957 году примерно за полтора-два месяца. А специализированную аппаратуру везли и налаживали также ленинградские настройщики.
Одновременно строили и вышку, и рабочее здание станции. Приходилось разрываться на два объекта, но работали с большим энтузиазмом. В конце октября уже запустили в эфир первую передачу – пока что местную, ведь не было ещё радиорелейной линии, позволявшей транслировать эфир из Москвы. Закончить её так же быстро, как башню, не удалось: внеплановую технику приходилось ждать долго, в течение всего года.
– Телевышка у нас появилась раньше, чем, к примеру, в Грузии, – с гордостью отмечает Евгений Илларионович. – Власти южной республики даже пытались переманить бригаду, которая занималась установкой оборудования в Смоленске, говорили: как это так, в целой республике телевидения нет, а в какой-то области появилось!
За брак расплачивались премией
Сотрудникам смоленского телецентра приходилось обучаться прямо в процессе работы, ведь телевизионщиков тогда нигде не готовили. Это новое для них дело нужно было осваивать в самые короткие сроки. Работали в спартанских условиях: радиокомитет разработал свои нормы, которых обязаны были придерживаться все.
– На 10 секунд пропал сигнал – это брак, двенадцать секунд – уже простой, – загибает пальцы бывший главный инженер. – Теперь представьте, можно ли было при том уровне техники менее чем за десять секунд наладить трансляцию, которая шла по цепочке из десяти станций, начиная с Москвы! На деле для этого требовалось как минимум полторы минуты. А наказывали за неполадки рублём – лишали премий. При десяти минутах простоя эфира мы обязаны были доложить о причинах сразу в Министерство связи. Случаи такие происходили неоднократно, тогда уж вся ответственность ложилась на местное начальство.
Телевизионные богатыри
Работать в телецентре мог не каждый. В случае неполадки (а происходили они часто, ведь даже сильный ветер мог стать причиной сильных помех в эфире) рабочие взбирались со всем оборудованием на 200-метровую вышку. Весило оно довольно много. Плюс тёплая одежда, чтобы не замёрзнуть на большой высоте. Такое испытание мог выдержать не всякий, поэтому для входа на башню требовался допуск медкомиссии, который получали самые выносливые.
Богатырским здоровьем нужно было обладать и для работы на самой станции. Мощное электромагнитное излучение заметно влияло на самочувствие, а невообразимый шум, который издавали телепередатчики при охлаждении ламп, портил слух.
– Побудешь месяц в отпуске, а потом так тяжело снова привыкать, ходишь слабый, вечно уставший, – вспоминает Евгений Илларионович. – За пультом передачи программу только и можно было смотреть, а что уж они там говорили – не разобрать, такой шум стоял. Поэтому молодёжь долго не выдерживала, уходила на заводы работать. А я вот остался. На ухо, правда, слаб теперь, но что поделаешь.
Самодеятельность в белом круге
До 1958 года смоляне смотрели только местные передачи. На телецентре организовали свою студию всего с двумя камерами.
– Хорошо, когда один человек выступал, например сотрудник горкома, – с улыбкой вспоминает инженер. – Его крупным планом возьмёшь, и ладно. Или хор – встали, спели, мы заставку даём, они уходят. А вот с самодеятельностью труднее. Раз в неделю приходили студенты, пели-танцевали. Для этого мы отвели специальный зал, мелом чертили круг, и в нём ребята выступали. Танцуй, но на полметра от белой линии, иначе из кадра пропадёшь.
Показывали и кино. Кинопрокат шёл навстречу смоленским телевизионщикам: давали любые фильмы, невзирая на планы. В эфир фильм выводили так: устанавливали доску, покрывали её белой бумагой, на неё проектировали фильм. А с этой доски при помощи камеры снимали и транслировали на телевизионный передатчик. «Бывало, зайдешь к кому-нибудь в гости, семья телевизор смотрит. На экране – сплошной снег, не видно толком, а люди довольны…» – усмехается Евгений Илларионович.
Летающая антенна
Пока шло строительство радиорелейной линии, в областном центре исхитрились наладить трансляцию передач из столицы. Сделали это при помощи самолёта, который выделила местная воинская часть. Самолёт оснастили приёмной и передающей аппаратурой, которой управляла специальная бригада: один отвечал за качество приёма, второй следил за тем, как работал передатчик, третий регулировал азимут – то есть поворачивал антенну по направлению сигнала. Причём делал он это вручную, никакой автоматики не было. Так самолёт и кружил между Гагарином и Вязьмой, пока шла передача, – где-то по три часа в день. Это продолжалось почти полгода, пока не достроили радиорелейную линию.
– Однажды с самолётом произошёл такой случай, – рассказывает Евгений Цыганков. – Как правило, экипаж держал связь с телецентром не постоянно, и после окончания трансляции мы обычно ждали, когда ребята прилетят, чтобы вместе поужинать и выпить рюмочку. Вот и в тот раз по привычке стали готовить закуску, а самолёта всё нет. Мы звоним в аэропорт – говорят, ещё не прилетели, не волнуйтесь. Несколько часов прождали. Оказалось, вышла из строя бортовая система антенны, и убрать её не могли. А когда антенна находилась в рабочем положении, она мешала самолёту садиться. И вот самолёт кружит, антенна не работает. Парашют на борту один. Стали искать поломку и одновременно откручивать антенну, чтобы в крайнем случае сбросить вниз, – спасаться-то как-то надо. Всё это время самолёт кружил над аэропортом в Смоленске, чтобы сжечь горючее на случай вынужденной посадки. В результате поломку всё-таки нашли и исправили, и самолёт благополучно приземлился.
Как люлька стала бомбой
Случались в работе телецентра и курьёзы. Один из них произошёл вскоре после окончания стройки. Монтажники, возводившие вышку, по просьбе инженеров оставили лебёдку. Работники телецентра сами нашли люльку, которой удобно было поднимать наверх небольшие грузы. Лебёдку после работы нужно было обязательно выключить. И вот однажды сделать это забыли. На территорию влезли мальчишки, сообразили, что можно повеселиться, и включили лебёдку. Люлька поехала вверх, дошла до упора. Тут трос лопнул, и люлька со 140 метров полетела вниз. Как раз под ней проходил дорогущий немецкий кабель. К счастью, люлька его не задела, иначе бы трансляция сбилась надолго. Попала злополучная люлька в соседнее здание, где располагалась станция радиорелейных линий, и ударила прямо в угол. Бетонную плиту, конечно, не пробила, но грохот был страшный. На улицу выскочили перепуганные работники: думали, ядерный взрыв, война началась, а их не предупредили. Люди только за сердце схватились, когда поняли, что приняли строительную люльку за ядерную бомбу.
Азартный учитель
– На вышку часто лазили мальчишки и любители острых ощущений постарше, – продолжает Евгений Илларионович. – Приходилось иногда даже милицию вызывать, снимать смельчаков. Как-то в начале зимы приходим на работу, и один из парней говорит: «Смотрите, на нижней площадке сапоги стоят». Все скорее одеваться и наверх, взобрались – а там и впрямь сапоги. Кому это понадобилось в такой холод на башню босиком лезть? Дело ведь в начале зимы было. Сразу же в милицию позвонили, даже майор из КГБ прибежал – я, говорит, с вами полезу на вышку, давайте одежду. На 80 метров его хватило, потом спускаться пришлось, нашатырём его в чувство приводили. А ребята наши вскарабкались на самую верхнюю площадку и видят: лежит мужик в носках, весь замёрзший, чуть ли не инеем покрылся. Поднялся сам, а слезть не может. Целую ночь просидел в мороз, чудом жив остался. Спустили его вниз, «скорую» вызвали. Оказалось, в пединституте в это время проходил областной семинар учителей. И тот мужчина был преподавателем из Монастырщины. Зачем он на вышку полез, так и не выяснили – видно, поспорил с кем-то.
Фото: из архива ОРТПЦ
