«Нужно держать свою линию»

Когда говорят о православной женщине, у людей, далёких от Церкви, рисуется в воображении образ женщины в юбке до пола и платочке, которая всё время сидит дома, воспитывает детей и слушается мужа. Но дочь священнослужителя, счастливая жена, многодетная мама, регент архиерейского хора Елена ФРОЛОВА развенчала этот миф. Она рассказала «Смоленской газете» о том, чем живут современные православные женщины.

Скромность – украшение женщины

– Елена, насколько общепринятые стереотипы о православных женщинах соответствуют действительности?

– Безусловно, у православной женщины есть какие-то рамки, связанные с Законом Божьим, с заповедями, но это совсем не тот стереотип, который сейчас принято распространять. Всё-таки это современная женщина, которая идёт в ногу со временем и в плане внешнего вида, и в плане каких-то разнообразных интересов, участия в различных мероприятиях, и в плане работы. Конечно же, и о семье она не забывает, но это всё же более разносторонняя женщина, чем принято считать.

– А что, на ваш взгляд, делает женщину женщиной?

– Скромность, мягкость, жертвенность. Женщина вообще в большей степени, чем мужчина, склонна жертвовать собой – в ней это заложено, потому что она становится матерью. Женщины более сострадательны. Но в наши дни эти качества не так просто сохранить. Сейчас существует подмена понятий: скромность уже вообще считается закомплексованностью, неуверенностью в себе, даже отсталостью. Всё переворачивается с ног на голову, но нужно держать свою линию и чётко понимать, что скромность – это как раз украшение женщины.

– А какую роль в формировании женственности играет воспитание? Если вспомните собственное детство, что дали вам родители?

– Очень многое дали родители. Я бесконечно им благодарна. Мы получили, в моём понимании, идеальное воспитание – нас воспитывали достаточно строго, но с любовью. Нам чётко с детства обозначили границу между тем, что такое хорошо, и тем, что такое плохо. Родители старались привить нам нравственные ценности. Конечно, мы не всегда слушались, не были какими-то идеальными, но всегда нас вели, и даже если мы где-то оступались, нас не оставляли, на нас не махали рукой. Линия воспитания, в том числе и церковного, всегда чётко выдерживалась. На самом деле церковные законы применить к современной жизни довольно легко, и нас направляли именно в эту сторону, поэтому я не могу иной раз позволить себе что-то, что могут позволить другие, но от этого не чувствую, что я что-то теряю или мне чего-то не хватает.

– Но при этом есть такое ощущение: «мы какие-то другие, мы стоим особняком, а вокруг происходит что-то совершенно иное»?

– Да, знаете, у меня бывали такие мысли. Когда я попадаю в какую-то слишком раскрепощённую, выражаясь современным языком, среду, где нет никаких рамок, я ни в коем случае не чувствую себя выше этих людей, я просто чувствую, что это не моё, мне это страшно и чуждо, и мне неприятно находиться в такой компании. Я стараюсь избегать таких моментов и таких компаний.

«Мы росли в церковном инкубаторе»

– В подростковом возрасте многие бунтуют, в том числе и дети из православных семей. У вас было что-то подобное или всё прошло гладко?

– Если скажу, что всё прошло гладко, буду кривить душой. Возможно, что-то и было, но это не был какой-то откровенный бунт. В нас настолько с раннего детства было воспитано уважение к родителям, что даже в голову не приходило бунтовать против них. Были какие-то внутренние искания, переживания, становление. В это время кто чем увлекается: кто-то в панки идёт, кто-то красит волосы, кто-то делает гораздо более страшные вещи, порой непоправимые. Мне кажется, чтобы этого избежать впоследствии, нужно изначально показать ребёнку чёткое направление в жизни. Не оставлять его, чтобы он не думал, что он брошен, никому не нужен и один болтается – в какую сторону ветер подует, туда и он пошёл. У нас такого не было – у нас была чёткая установка по жизни, и мы в этих рамках двигались. У нас семья очень музыкальная, и я помню, когда мне было тяжело, были какие-то детские проблемы, которые тогда казались проблемищами огромными, нерешаемыми, я просто садилась за фортепиано, играла иногда по шесть часов, выплёскивая свои переживания.

– Иногда ещё с этим возрастом бывает связан кризис веры. Дети вдруг говорят: «Всё! Мы больше в церковь ходить не будем»...

– Я тоже слышала о том, что такое бывает, но у нас такого не было. Моё личное мнение, что если в семье детей нелицемерно воспитывают в Боге, то есть не только словами, а своим собственным примером, своим образом жизни, то тут не может быть какого-то разочарования и искания. А у нас это было именно так: это была наша жизнь, которую мы проживали вместе с родителями.

– А вообще, быть дочерью священника – это сложно? Это накладывает какие-то обязательства, какую-то дополнительную ответственность?

– Безусловно, накладывает. Не можешь себе позволить чего-то, что могут позволить другие, просто останавливая себя тем, что ты дочка священника и на тебя смотрят другие люди, которых ты можешь ввести в искушение, послужить плохим примером. Конечно, что-то не удаётся удержать в себе – понятно, что все мы не святые, но есть какие-то глобальные внутренние установки, которые не позволяют переступить черту. Если честно, то особо и не хочется. Мне не хочется отплясывать на дискотеках, впустую проводить время с алкоголем или ещё что-то такое. Это вообще не моё было как-то с детства. Не то чтобы мне это навязывали, внушали, заставляли, запрещали или наказывали – просто у нас был такой церковный образ жизни, и любое отклонение от этого было чуждо.

– Есть ли у вас какие-то особые семейные традиции?

– Естественно, есть. Как правило, это связано с церковными праздниками, но не только. 9 Мая у нас празднуется, как говорится, «со слезами на глазах». Мы обязательно идём в Бессмертном полку, потому что у нас все дедушки и со стороны родителей, и со стороны моего мужа участвовали в войне. И детей мы к этому приучаем, прививаем им память о наших предках, принёсших такую жертву за нашу свободу, за наше счастье.

– Бывают ещё такие милые традиции из детства, как семейные театры и тому подобное. У вас такое было?

– Да, мы вообще очень творческие люди. Я уже говорила, что мы все связаны с музыкой, ну и, соответственно, мы спектакли дома ставили, разные сказки. А зрителями были и родители, и друзья родителей, и детей у нас всегда была толпа. Нам ещё так повезло: мы росли в таком церковном инкубаторе, если можно так выразиться. Мы в частном секторе живём, и все дома – дома священников, и все дети – дети священников, а у священников детей обычно немало. Мы все собирались вместе и играли в разные игры. Ходили друг к другу в гости, отмечали дни рождения, дни ангела. В Рождество обязательно колядовали. В общем, было очень интересно. Мы не были приучены к телевизору – мультики смотрели очень редко. Воспоминания о детстве – самые тёплые, самые счастливые.

Священником нужно родиться

– В то время всё было проще, потому что не было такого количества телевизоров, не было гаджетов. А сейчас то, что касается воспитания детей, это сложно?

– Сложно. Но мы как-то сразу детей настроили, что должно быть как можно больше реальной жизни. Можно уйти в виртуальную жизнь, но это в любом случае приводит к разочарованию, к внутренней пустоте. Для меня эта тема – очень болезненная. С болью смотрю на молодёжь, которая идёт по улице, – постоянно в наушниках, постоянно в телефоне. Реальной жизни практически нет. Она уже даже мешает людям, потому что в телефоне всё просто, быстро, доступно, интересно – не надо трудиться, жертвовать, уступать, ничего такого делать не надо. Но в реальной жизни на самом деле гораздо интереснее, и моё детство, например, это показывает. Надо просто убрать телефон и эту тему для себя раскрыть, начать жить собственной жизнью.

– А как передать детям вот эти милые, здоровые традиции?

– Есть такое высказывание, что надо больше говорить Богу о детях, чем детям о Боге. То есть надо больше молиться за детей нам самим. Потому что, когда постоянно что-то навязываешь детям, у них это вызывает отторжение. Но единственное – нужно взять за правило в храм с детьми ходить хотя бы раз в неделю, в воскресный день, ну и в праздники, если есть такая возможность. С любовью, конечно, не навязывать, не толкать. И больше молиться о детях.

– Психологи говорят, что образ отца влияет на то, как девушка выбирает себе мужа. Трудно мужа выбирать, когда отец – священник?

– Вы знаете, у меня не было установки выйти замуж за священника, но у меня была обязательная установка – выйти замуж за верующего, потому что если Христос стоит посреди семьи, Он скрепляет, Он оберегает. Можно большой дом сложить просто из кирпичей. Сами по себе они прочные, но никак не связаны друг с другом, и любой удар этот дом разрушит. А Господь – именно тот цемент, который скрепляет эти кирпичи. Если в центре семьи стоит Христос, то никакие беды, даже очень сильные потрясения или волнения, не смогут её разрушить.

– А по характеру папа и муж похожи? Вообще, образ отца – каким он сложился?

– Папа – это вообще идеал. Это доброта, жертвенность, любовь, причём любовь не только к нам, детям, а вообще к людям. Мне кажется, священником нужно родиться – так говорят, и я уверена в этом. Работать священником нельзя. Это должно быть что-то свыше. Человек должен очень любить людей, сострадать. Именно такой мой папа. Если у нас что-то случалось, он никогда не оставался безучастным к нашим проблемам, никогда не отмахивался, что это всё глупости и ерунда. Всегда выслушивал, всегда поддерживал, всегда находил ответ, какое-то решение твоей проблемы – иногда серьёзно, иногда в шуточной форме. И я вспоминаю, что какая бы ни была проблема, маленькая или большая, – папа всегда принимал участие, и мама, конечно, тоже. Добрые и неравнодушные родители у нас. Муж у меня тоже надёжный, серьёзный, ответственный и добрый. Но он немного другой, не такой, как папа. Он не из церковной среды. Воцерковлялся, когда попал в нашу семью. Точнее, когда мы ещё встречались.

– То есть вы привели мужа в Церковь?

– Господь привёл. Когда мы ещё не встречались, а просто общались, дружили, я рассказала ему о том, что хотела бы, чтобы мой будущий муж был человеком церковным. Не просто верующим, потому что многие верят, но не ходят в храм, ничего не соблюдают. Для кого-то и это очень много. Я ни в коем случае не осуждаю таких людей, не ставлю кого-то выше, а кого-то ниже. Для каждого своё. Это, знаете, как лекарство: у каждого своя доза – кому-то достаточно четвертинки таблетки, а кому-то и двух таблеток мало. Для меня планка была достаточно высокая, учитывая, что я всё-таки в семье священника выросла. А ещё я смотрела на какие-то примеры светских современных пар и понимала, что это совершенно не мое.

Муж – глава семьи, как Христос – глава Церкви

– В православии женщина, как принято говорить, на вторых ролях. И люди, далёкие от Церкви, воспринимают это как некое неуважение к женщине. Что можете сказать по этому поводу?

– Нет, это люди любят какие-то крайности навязать, причём чаще всего люди, которые вообще в этом не разбираются. Уважение есть у жены к мужу, но и у мужа к жене – тоже. То есть жена – не просто служанка какая-то уставшая, замученная, которая не рада своей жизни, у мужа под каблуком и он её прессует, чуть ли не наказывает. Конечно же, нет. Это всё преувеличения и сказки. Я много общаюсь в церковной среде: у нас все матушки, наоборот, счастливые, любимые. К ним относятся с уважением, но, безусловно, эта жертвенность обоюдная, и у жены к мужу, и у мужа к жене она присутствует. Можно сказать, что на этой жертвенности, на уважении и строится православная семья. Но всё равно понятно, что муж – глава семьи, как Христос – глава Церкви. Хотя, даже если взять нашу семью, если я кардинально с чем-то не согласна, я могу высказать своё мнение, и мой муж с уважением ко мне относится, он воспринимает мои слова, как и папа – мамины. Уважение основано на любви. А когда оно основано на любви, то послушание доставляет радость. Ты любишь этого человека, и ты даже рад в чём-то ему уступить иногда. Гордыня, которая свойственна каждому человеку, отходит на второй план. Но, к сожалению, так бывает не всегда, иногда гордыня всё-таки берет верх...

– Идеальных семей не бывает?

– Идеальных семей не бывает, но стремиться к этому надо. И хочу сказать, что я росла в семье, приближённой к идеалу. Таких семей очень мало. Родители оба жили при Троице-Сергиевой лавре, а все прекрасно знают: семьи, которые соединил преподобный Сергий Радонежский, они крепкие, верные, не лживые, не лицемерные – это просто нерушимая стена. Вот в такой семье мы росли. Мы в детстве вообще не слышали, чтобы родители ругались. У нас нет в воспоминаниях каких-то скандалов, ссор, серьёзных столкновений. Всё время была любовь. А это и есть воспитание. Дети воспринимают очень маленький процент из того, что мы им говорим, основной процент воспринимается ими из того, что мы делаем. Именно наши поступки, наши дела, наша личная жизнь являются основным примером для будущей жизни наших детей. Каждому нужно об этом помнить.

– А не было сложностью то, что вы выросли в православной вере, в такой вот семье, а ваш муж воцерковлялся уже позже?

– Поначалу были некоторые сложности, связанные с тем, что друзья и какие-то родственники мужа немножечко далеки от Церкви. Муж у меня сейчас уже верующий, и я могу говорить, что мы уже с ним на равных – я даже от него чему-то учусь, потому что он человек разносторонний, очень интересный, и в нём очень много хорошего. А друзьям я не навязываю религию, потому что понятно, что насильно мил не будешь – можно даже обратную реакцию вызвать. Я просто держу нейтралитет. С человеком всегда есть о чём поговорить, даже с нецерковным, – существует много других тем. Но есть люди, которые сами начинают интересоваться, задавать вопросы, тогда я, конечно же, отвечаю.

– Помимо семьи у вас ещё есть профессиональная деятельность, увлечения. Расскажите немного об этом…

– Слава Богу, профессиональная деятельность у меня связана с Церковью. Я регент архиерейского хора. Хор – участник всех архиерейских богослужений в Свято-Успенском кафедральном соборе. Мы выезжаем с архиереем на различные мероприятия, если это необходимо. Помимо этого, участвуем в различных концертах. Среди увлечений – очень люблю готовить, рисовать, пишу музыку, играю на фортепиано, но в последнее время всё равно жизнь больше связана с хором, с концертами, мероприятиями, выступлениями. Доминирует, конечно, музыка. Детей тоже стараюсь направлять в этом русле. Честно говоря, я сама не сразу захотела поступать в музыкальное училище, а потом окончила Гнесинку в Москве. Изначально у меня вообще не было желания связать свою жизнь с музыкой, это было просто увлечение, а потом Господь как-то Сам всё управил. Поэтому своим детям я тоже решила, не навязывая, просто советовать, что надо хотя бы какое-то первичное музыкальное образование получить, а дальше уже сами определятся – может быть, это станет основным направлением в их жизни.

Главное – свет Христов в сердце

– А для современной православной женщины важно работать?

– Всё зависит от самой женщины. Есть женщины, которые с радостью занимаются только семьёй и домашним очагом и в этом видят своё предназначение. Им проще и лучше быть дома, заботиться о детях, заботиться о муже. У них это прекрасно получается. Зачем всех причёсывать под одну гребёнку, что женщина должна работать, самодостаточной быть? Может, она в этом самодостаточна. Я общалась с разными женщинами. Для некоторых это и есть радость жизни. Это и есть цель. И это не значит, что они глупые, забитые, неухоженные или ещё какие-то. Это замечательные жизнерадостные женщины, которые дарят любовь ближним. А есть женщины, которые не созданы сидеть дома. Бывают, конечно, и крайности, когда женщина концентрируется на работе, на карьере, а когда до неё доходит, что пора бы уже и детей, время уже ушло. И она в итоге оказывается глубоко несчастной. Не важно, какое начало, главное – какой финал. И в спасении нашей души тоже. Ты можешь всю жизнь быть верующим, а в конце жизни так пасть и в этом и умереть, а кто-то, может, наоборот, всю жизнь грешил, а потом покаялся перед концом своей жизни и вошёл в Царствие Небесное, – это настолько непредсказуемо. И везде главное – финал. Кто-то, может, осуждал эту многодетную маму, которая вечно сидит дома, делал карьеру, удовлетворял свои амбиции и смотрел на неё как на второй сорт. А потом в конце оказалось, что эта многодетная мама гораздо счастливее в окружении своих детей и внуков. Я счастливая мама – у меня трое детей, и вот сейчас четвертого ждём. Но честно скажу, что я не отношусь к разряду тех женщин, которым нравится сидеть дома. Мне всё равно необходимо заниматься чем-то ещё помимо семьи, но обязательно связанным с Богом. И Господь меня вот так направил.

– То есть руководить каким-нибудь светским хором вы бы не стали?

– Ну, не то чтобы не стала. У меня нет таких резких границ. Возможно, при необходимости я бы это делала. Но есть то, что тебе доставляет радость, счастье, ты в этом живёшь, это твоё, а есть то, чем ты занимаешься по какой-то необходимости. Конечно, если выбирать между церковным и светским хором, то церковный – это моя жизнь, а светским я бы тоже с интересом занималась, но это не до глубины души. Это была бы просто работа.

– Елена, давайте резюмируем: для православной женщины что самое главное?

– Мне кажется, для любого человека, и для женщины, и для мужчины, самое главное – это Христос, чтобы Он жил в сердце. Если Он будет в мыслях, в сердце, будет пронизывать всё существо, то человек не может быть несчастливым. Даже если у него будет какой-то средний достаток или что-то не будет получаться в жизни, у него будет свет Христов в сердце, который будет его согревать и давать надежду на жизнь вечную. А это и есть наша главная цель, к которой мы все должны стремиться.

Материал подготовлен при грантовой поддержке фонда «Православная инициатива».

Фото: Екатерина ДМИТРАКОВА

Татьяна Борисова