Человек рабочего характера
Шестидесятая годовщина первого полёта в космос, которую в России отметили в День космонавтики 12 апреля нынешнего года, для журналистов радиоканала «Смоленская весна» и «Смоленской газеты» оказалась особым днём. Юбилей полёта нашего земляка, Юрия Гагарина, стал поводом для проведения восьмичасового радиомарафона, в который вошли не только песни на космическую тематику, но и несколько больших интервью. Наши коллеги беседовали с людьми, лично знавшими первого космонавта планеты, теми, кто изучает историю освоения космоса, и теми, кто смог пройти по дороге, открытой нашим земляком. Героем одного из интервью стал однокурсник Юрия Гагарина по военному авиационному училищу Анатолий Быков – полковник в отставке, лётчик 1-го класса, инструктор парашютно-десантной службы, мастер спорта по самолётному спорту, кавалер ордена Красной Звезды, потомственный военный. Разговор с ним начался с первых шагов в жизни и – к небу…
Главное – любить профессию
– Анатолий Андреевич, как будучи совсем юным парнем, сделали выбор в пользу военной службы?
– Военная служба у меня, можно сказать, началась еще с зачатия. Я родился в 1934 году на монгольской границе, где мой отец, который окончил Харьковское училище, был начальником погранзаставы. В два года я уже на стрельбище был, и с тех пор я всё время с военными. В 1939 году папу перевели в город Перемышль – на границе с Польшей, через него протекает река Сан, и по другую ее сторону немцы были, так что и война для меня сразу началась.
– А как вы пережили военные годы?
– Я за пять минут узнал, что война началась – в Перемышле немцы перешли границу, эвакуация началась, и в утром, в полдесятого, нас уже обстреливал немецкий самолет, когда мы эвакуировались… В оккупации я прожил два года, на Украине – в районе Краматорска. Нас заставили работать на немцев, и прожил я эти два года, как взрослый человек. С одной стороны, это худо, а с другой стороны – я познал раньше жизнь. В первый класс я пошёл в девять лет, и это уже была взрослая жизнь… За эти годы я приобрёл очень много опыта – и жизненного, и психологического, и так получилось в школе, что я раньше своих сверстников знал, как и что надо делать, поэтому и был всё время старостой… Много опыта набрался…
– Анатолий Андреевич, тяжело ли было поступить в военное авиационное училище? Какие требования были к вам и вашим однокурсникам?
– Дело в том, что раньше в училище всех, кто закончил учебу в аэроклубах, принимали без экзаменов – уже лётчиками. Я закончил Харьковский аэроклуб, и меня и ещё четырёх человек в 1953 году военкомат отправил в Первое Чкаловское военное авиационное училище лётчиков имени Климента Ефремовича Ворошилова – тогда оно так называлось.
– А на чём вы учились летать?
– В 1954 году на училище перешло на реактивные самолеты – МиГ-15бис, но обучались мы по лётной программе штурмовиков. Но на курсах 1954-1955 и 1955-1956 годов программу изменили на истребительскую, и дополнительному набору – тридцать человек – повезло: они начали учиться в 1955-м, а закончили в 1957 году. То есть учились два года, а мы – четыре.
– С учётом вашего большого жизненного и профессионального опыта, того, что потом вы и сами обучали курсантов, что вообще важно для профессии лётчика? Какие качества вы пытались разглядеть, например, у ваших студентов и угадывали в своих сверстниках, пока учились сами?
– Самое главное – нужно любить эту профессию. Нужно, чтобы призвание было лётное, а как научить – это уже процесс учёбы: помогать, причём не только в пилотировании самолёта, но и в рассуждении, как и что может получиться, как и что надо делать. И меня этому учили, а потом и я учил.
Не пропускал ни одной мелочи
– Анатолий Андреевич, каким товарищем был ваш легендарный однокурсник Юрий Алексеевич Гагарин? Насколько близко вы с ним общались, были ли дружны, как он себя проявлял во внеклассной деятельности, чем любил заниматься, как шла учеба у него?
– С Юрием Алексеевичем мы встречались на баскетбольной площадке, а кто же знал тогда, что Гагарин будет Гагариным?
Он пришел в училище как раз в 1955 году – в этом дополнительном наборе, и одно время и у меня, и у него был один инструктор. В конце 1955 года мы разъехались по полкам: тогда не сразу училище заканчивали, после окончания программы в боевом полку выпуск был. И больше мы с ним не встречались: он остался в Оренбурге, а мой полк был в Соль-Илецке – под Оренбургом.
Он отличался от нас тем, что был рабочим человеком – у него тогда уже была рабочая специальность, а тогда рабочий человек не то что славился, он был передовой. И Юрий Алексеевич был таким, не пропускал ни одной мелочи, всё время добивался того, чтобы понять что-то здесь – на земле, а не в воздухе. Иногда инструктор задаёт вопрос, а он говорит: «Разрешите, я отвечу». Ему говорили, «Юра, есть кто ответит лучше». А он отвечал: «А меня здесь поправят, а там – нет». Он был человеком рабочего характера, поэтому по психологии был, можно сказать, немножко старше нас.
– Как в вашей профессиональной, военной среде относились к новой профессии – космонавта? Как их отбирали, ведь в то время профессия только зарождалась?
– Набор в космонавты проходил не просто так – отбирала комиссия. Я это испытал, и потом уже был знаком с космонавтами… Почему выбрали лётчиков, а например, не подводников? Потому что лётчик, а тем более истребитель, один в воздухе. На высоте пятнадцать километров ты один, и ты один видишь, что нужно делать. То, что с земли скажут, – это одно, но они не видят, не ощущают… Поэтому выбрали именно лётчика-истребителя – это натура такая. Заявлений было очень много, можно сказать, из двух тысяч двадцать отобрали.
А почему выбрали Юрия Алексеевича? Можно сказать, что повезло человеку во всём. Во-первых, раньше тех, кто был в оккупации, в военное училище не брали, а он прошёл по состоянию семьи. Я тоже в оккупации был, но прошёл в военное училище, потому что у меня отец был начальником заставы… Многое спрашивали, а многое зависело от стремлений и знаний человека. Юрий Алексеевич с отличием окончил вечернюю школу и техникум. И в Оренбурге он тоже учился с отличием, хотя были и трудности, конечно, – у каждого есть недостатки, и у него их можно найти. Но тогда было уважение друг к другу.
Берегли как человека
– Анатолий Андреевич, когда говорят о причинах выбора именно Гагарина, говорят, что роль в этом сыграла его очень располагающая, открытая внешность, красота. Как вы считаете, это действительно могло иметь значение при выборе, скажем так, главного лица советского космоса?
– Сколько я ни разговаривал с космонавтами, а разговоров было очень много, все в отряде думали, что первым полетит Герман Титов. Но выбрали Гагарина, и здесь тоже можно много говорить, и об отношении, и о психологии, и так далее… Комиссия выбирала из этих людей. Но у Титова была возможность решить задачу гораздо сложнее: не просто выполнить первый полёт, к которому все готовились. Он намечался к выполнению уже, скажем так, технического полёта, с большой продолжительностью. Поэтому и решили так: у Титова есть возможности развивать дальше космонавтику, а по всем психологическим и физическим данным для выполнения первого полёта больше подходил Гагарин.
– Вы можете вспомнить свои чувства в день его полёта? Что вы испытали 12 апреля 1961 года?
– Радостно было. Я тогда был в отпуске в Харькове, и мама по телевизору увидела, и мне говорит: «Смотри, кто-то с вашего выпуска, Чкаловское училище окончил». Конечно, было очень радостно: и то, что именно с нашего выпуска, и то, что Оренбург, так сказать, открыл двери в космос.
– А вам позже приходилось с Юрием Гагариным общаться, когда он уже продолжал свою регулярную службу?
– Не приходилось, потому что меня оставили здесь – в Соль-Илецке. К тому же, ему тогда при встречах и не давали особенно много рассказывать, потому что было засекречено, как он чувствовал себя в полёте. Это сейчас как будто что-то простое, а тогда ему запретили отвечать на вопросы о самочувствии. Встречи с ним тоже были очень ограничены, поэтому встречаться нам не пришлось. Уже после его гибели я, конечно, был в Гжатске и с семьей встречался, с его мамой, папой и братом.
– Для всех нас, не только в России, но и, наверное, во всём мире Юрий Гагарин – это символ человека в космосе, потому что он первый, и это уже невозможно стереть из истории. Помните ли вы, как к нему относились в те годы?
– Его берегли, как человека берегли. Отбирали ведь именно такого человека – кристально чистого, хорошего человека. Гагарин был именно таким, и поэтому его сделали примером для других.
Максим КРАЙНОВ, Ксения ВАСИЛЬЕВА
Фото: roscosmos.ru
