Семью больше всего объединяет общее мировосприятие

«Смоленская газета» представляет вниманию читателей партнёрский проект радиоканала «Смоленская весна» и Смоленской епархии «Семейный альбом. Новые страницы». Это продолжение реализованного в 2023 году проекта «Семейный альбом», который был тепло встречен слушателями радио, читателями нашего издания и посетителями сайтов smolgazeta.ru и Смоленской епархии.

Мы беседуем с представителями смоленских династий – преподавателей и священнослужителей, врачей и военных, сельских тружеников, рабочих, актёров и музыкантов. Говорим о семейных традициях, особенностях воспитания, любви к Богу и Отечеству, сохранении любви, об уважении и взаимопонимании в семьях, способах преодоления трудностей.

И сегодня у нас в гостях семья Бояриновых – профессор, кандидат филологических наук Лариса Захаровна БОЯРИНОВА и её сын, доцент кафедры аналитических и цифровых технологий Смоленского государственного университета, кандидат педагогических наук Дмитрий Анатольевич БОЯРИНОВ.

Профессия родителей подталкивает к выбору пути

– Давайте сразу с фундаментального вопроса начнём. Как вы вообще относитесь к профессиональным династиям?

Л. Б.: – Очень положительно. Потому что это создаёт условия для наиболее полной реализации своих возможностей. Это очень хорошее дело.

– Но ведь существует некий обывательский взгляд, что, мол, почему у артистов все дети тоже вдруг талантливые артисты? Или, скажем, у музыкантов дети тоже обладают гениальными музыкальными способностями? Это действительно так или всё-таки немного не соответствует действительности?

Л. Б.: – Это может быть и так, а в каких-то случаях может быть и не так. Но ясно только одно: возможностей для наиболее полной реализации, конечно, больше в тех семьях, где и родители, и дети, и третье поколение, и четвёртое работают в одной области.

– Дмитрий Анатольевич, дети в таких семьях «обречены» на профессию родителей?

Д. Б.: – Полагаю, что нет. Но, с другой стороны, конечно, когда ты с самого детства видишь, как работают твои родители, где они работают, чем они заняты, – это накладывает большой отпечаток и в какой-то мере подталкивает к выбору дальнейшего пути.

– Давайте поподробнее. Вы же росли, как я понимаю, в академической среде. Ваша мама – учёный, исследователь, ведущий специалист по смоленским говорам. Расскажите, какая атмосфера в доме была? Мама работает, занимается наукой – это значит, всем молчать, тише воды, ниже травы, или как это происходит?

Д. Б.: – Да, я рос в семье, в которой мама была исследователем, учёным. Я рос в семье, в которой родители – мама, бабушка с дедушкой – были учителями. И это тоже накладывало свой отпечаток. И выглядит это так: когда человек – во всяком случае, человек педагогической специальности – приходит с работы, он приносит работу вместе с собой.

А молчать – нет, ни в коем случае. Просто ты, будучи ребёнком, как-то в это вовлекаешься. Ты это видишь, ты это слышишь, ты впитываешь в себя эту атмосферу учительства и атмосферу академической науки.

– Лариса Захаровна, вы в свою очередь понимали, что путь сына уже определён? Он, может, об этом ещё не догадывался, а вы уже понимали, что никуда не денется, будет преподавателем, учёным?

Л. Б.: – Нет, тем более в нашей семье есть другой опыт. Нас у родителей трое детей, из них только одна я прошла через педагогическое образование. Два брата – технари. Так что совсем не обязательно.

– Если бы сын сказал в детстве, беру совсем экстремальный пример, «я хочу стать профессиональным футболистом», вы бы дали ему добро?

Л. Б.: – Да, если бы я видела, что у него это получается, что ему это интересно. Пожалуйста, футболист так футболист.

– У него так и получилось, потому что вы же филолог, гуманитарий, а он технарь, по сути дела. Дмитрий Анатольевич, вы же технарь?

Д. Б.: – Я педагог с привкусом математики. Физмат – это уже немножко другое, но тем не менее общее направление примерно выдержано – деятельность педагогическая, деятельность академическая.

Рабочее – личное

– Скажите, пожалуйста, будем считать, что Лариса Захаровна нас сейчас не слышит, вы какие черты от мамы впитали?

Д. Б.: – Я хочу сказать, что я надеюсь, что впитал. Любовь к работе, уважение к знаниям, если говорить о профессиональных качествах. Ну и, конечно, любовь к семье, но это уже не профессиональное качество.

– Но мы сегодня говорим и об одной стороне отношений – внутрисемейной, и о другой – профессиональной. Лариса Захаровна, как у вас началось увлечение тем, что стало профессией на всю жизнь? Увлечение филологией, русским языком, говорами, самыми глубинами русского языка? Когда вы почувствовали, что это ваше?

Л. Б.: – В школе мне нравилась математика, как ни странно сейчас это звучит. И поскольку незадолго до окончания мною школы в Смоленске был открыт филиал Московского энергетического института, мне хотелось поступать туда. Но потом я изменила своё мнение, потому что у нас в школе были удивительные учителя русского языка и литературы. Это Ирина Юлиановна Арайс, это Надежда Викторовна Зимницкая. Они так вели уроки литературы, они так с нами работали, что не пойти в пединститут и не изучать литературу было просто невозможно! И поэтому я свою любимую математику поменяла на факультет русского языка и литературы.

Но я отчасти возвратилась к математике, потому что изучение языка требует особых качеств, и язык, в моём представлении, так же чётко организован, как и математика. Язык – это строгая, чётко организованная система. И в то же время это и литература. Он требует таких же эмоций, он требует такого же вложения души, как и литература.

– Как вы относитесь к изменению живого народного языка сейчас? Кто-то говорит, что не имеет значения, как у нас плавают ударения, какие слова появляются в обиходе. Кто-то говорит «не переживайте, народ и язык сами всё отрегулируют». Вы как думаете?

Л. Б.: – Этот вопрос просто витает в воздухе, и мы всегда с коллегами его обсуждали, потому что беспокоит он всех, и не только специалистов, не только профессионалов. И здесь, наверное, правы и одни, и другие, и третьи. Потому что язык – это явление развивающееся, и если бы язык не развивался, то мы бы с вами сейчас разговаривали, наверное, так, как в Древней Руси разговаривали. Но мы-то разговариваем иначе. А интересно, как бы на наш язык отреагировали носители древнерусского языка в двенадцатом-тринадцатом веках. Тоже, наверное, ужаснулись бы.

Язык постоянно развивается. Развивается в том числе и на своей собственной основе. Развивается путём заимствований слов, форм из других языков. И этим самым язык должен обогащаться. И он обогащается. Да, этот процесс идёт всегда болезненно, всегда очень сложно. Но так было веками, в любые времена.

Язык имеет очень интересную особенность к самоочищению. Правы те, кто говорит, что язык сам очистится. Но что значит «язык имеет способность к самоочищению»? Язык – это же не некая субстанция, которая существует независимо от человека. В языке ведь реализуется человек с его внутренним миром, с его внутренними потребностями, человек со своими взглядами на жизнь и вообще на мир. Недаром существует направление в науке, которое изучает языковую картину мира, то есть как в языке отражается картина мира.

Правы и те, кто говорит, что человек помогает языку в его самоочищении. И вот здесь мы подходим к очень болезненной точке. Посмотрим вокруг нас, как мы помогаем языку в его самоочищении? Помогаем ли? Всегда ли помогаем?

– Это вопрос персонально каждому или нашему обществу в целом?

Л. Б.: – Это вопрос и персонально каждому, и обществу. Персонально от меня зависит, буду ли я использовать лексику, которая когда-то называлась нецензурной, а сейчас она на страницах книг, журналов. Это зависит от меня. Я не использую, а кто-то использует очень даже активно. И вот здесь уже каждый должен себе сказать, как я владею родным языком. Я этот язык обогащаю или нет? То же относится к заимствованиям. Сейчас, в эпоху, я скажу, компьютеризации… Это великое дело – компьютер! Это великий помощник в работе – интернет, цифровизация и прочее, и прочее. Это помощь в жизни, но до определённого предела, до тех пор, пока интернетом не стали пользоваться во вред языку. Вот как обмениваются письмами пользователи интернета? Каким языком пользуются они? И здесь вопрос: будем ли мы обогащать язык новыми словами, которые пришли с новым явлением в жизнь, или будем вносить в язык очень много ненужного? И кто и как с этим ненужным будет справляться.

– Дмитрий Анатольевич, вы очень счастливый человек. У вас есть возможность такого рода разговорами с вашей мамой наслаждаться и впитывать их на протяжении долгих-долгих лет. Скажите, в семье бывают такие разговоры на профессиональные темы?

Д. Б.: – Конечно, естественно.

– Расскажите об этом. Думаю, нужно записывать каждое слово, каждый ваш разговор...

Д. Б.: – Наверное, записывать не надо. Скорее всего, это всё сохраняется в памяти, а потом становится чертами личности. Это так у меня. Я очень надеюсь, что у моей дочери будут происходить или уже происходят такие же процессы. Это постоянное осмысление того, чем человек занимается. Я ещё раз повторю: и в научной, и в педагогической деятельности нет границы между работой и частной жизнью. Идёт постоянное осмысление, это вопросы-ответы, тестирование гипотез, отклонение чего-то, принятие чего-то. Это постоянный процесс, и он совершенно органично перетекает из рабочей атмосферы в домашнюю.

Со своей стороны, не будучи филологом, могу сказать, что, наверное, язык – это то, что конституирует восприятие нами окружающего. Определяет, как мы воспринимаем его. Мы воспринимаем большую часть мира в терминах языка, и, соответственно, забота о его сохранности очень важна. Если язык будет перегружен излишними заимствованиями, перегружен не совсем функциональными формами, это может повлиять и на наше мышление. И повлиять, наверное, негативно.

То есть язык, в моём как нефилолога представлении, формирует наше мышление, а значит, формируемся и мы как личности, формируются наши качества. Поэтому это очень важная сфера.

– Дмитрий Анатольевич, ваша дочь тоже уже стоит на педагогическом пути?

Д. Б.: – Нет, пока она учится в четвёртом классе, она впитывает всё. Я не скрою, наверное, хотел бы, чтобы её путь был развитием традиции, которая проходит через её родителей, бабушку, прадедушку, прабабушку. Но, естественно, выбор будет сделан ею. Пока это сложно предугадать. Все дороги открыты.

Народные сказки, Пушкин, отечественная классика

– Сейчас, к сожалению, есть много факторов, которые уводят детей в сторону от чтения книг. Как этому противостоять и надо ли этому противостоять?

Д. Б.: – Одна из главных задач, стоящих передо мной как родителем: поддержать в ребёнке интерес к книгам, умение читать, умение воспринимать информацию из книг, потому что сейчас это очень важно. К сожалению, гаджеты, визуальные каналы передачи информации, яркие, динамичные, быстро меняющиеся образы – это всё определённым образом влияет на восприятие. У детей появляется потребность в быстрой смене источников информации, а чтение книги – это, конечно, погружение на длительный срок в один предмет. Тем не менее все проблемы так или иначе имеют решение.

– Вы уверены, что нам удастся победить это клиповое мышление? Сейчас ведь чтение стало трудом, а не наслаждением...

Д. Б.: – Я в этой сфере, наверное, являюсь оптимистом. Предположил бы, что если не преодолеть, то скомпенсировать, как-то направить вектор развития в несколько ином направлении можно. Хотя среда, то информационное пространство, в которое мы погружены, со всей его спецификой, оказывает огромное влияние. Но есть и другое пространство – пространство семьи. И полагаю, что потенциал его значительный.

– Есть ли такие книги, которые нужно обязательно, на ваш взгляд, прочесть каждому человеку? Человеку, живущему в нашей стране, – ребёнку ли, подростку?

Д. Б.: – Явно есть. Это зависит от возраста. На мой взгляд, в начале формирования, становления – это, конечно, корпус русских сказок. В них в аллегорической манере содержатся основные коды духовности, которые надо поддерживать, надо сохранять, надо воспроизводить. Поэтому в начале жизненного пути, полагаю, это русские сказки.

Далее ответ может прозвучать банальным: это, конечно, Пушкин. Александр Сергеевич Пушкин – наше всё. Действительно наше всё. Он, с одной стороны, впитал в себя огромную, многовековую культурную традицию, а с другой стороны, её переосмыслил, перевёл на какой-то иной уровень. Поэтому сказки и Александр Сергеевич.

– Лариса Захаровна?

Л. Б.: – Абсолютно согласна. Добавила бы классику русскую, отечественную. И добавила бы ещё наши родные диалекты… Язык, знание о языке, расширить представление о том, что из себя представляет наш язык – это не только литературная форма языка. Сказки, классика, Пушкин – это литературный язык, образцовый литературный язык. Но есть ещё и диалекты. Это тоже огромный и малоизвестный широкому читателю круг лексики. Если смотреть в количественном отношении, то сколько слов в литературном языке, столько же слов примерно и в диалектах. Ведь словарь Даля, мы знаем, включает в себя около двухсот тысяч слов.

– Жизнь становится всё более практичной, и молодёжь, в частности, интересуется только тем, что имеет для неё непосредственно прикладное значение. Они скажут: «Ну зачем нам эти говоры? Когда мы к ним обратимся?» Нужно ли стимулировать интерес специально?

Л. Б.: – Непременно. И в школьную программу желательно бы включить. Каким-то образом всё-таки постараться в школе немножечко больше ввести сведений о диалектах. Мы уже не только мечтаем об этом, но и делаем, много лет делаем это. Не только мы, но и учёные других областей. Во многих областях создаются диалектные словари, так же, как и у нас на Смоленщине. Когда мы издавали наш словарь диалектов, все его выпуски распространялись по школам, то есть во многих школьных библиотеках есть наши словари. Сейчас мы продолжаем эту работу. Словарь наш настолько востребован, что мы готовим его второе издание, дополненное.

Готовим ещё другие словари – в частности, словарь, в котором вся лексика, которая зафиксирована в первом словаре, представлена по темам. Предположим, группа лексики, где описывается одежда, которая была распространена на Смоленщине и которая имеет диалектные названия. Или лексика по теме «пища» – диалектная, смоленская.

Что это такое? Просто название одежды? Или просто название какого-то блюда? Или какого-то орудия труда? Нет, не просто. Это отражение взгляда человека на мир. Это та самая смоленская языковая картина мира. Как человек, живущий на Смоленщине, – а говоры наши с двенадцатого века существуют – оценивает мир окружающий, как человек оценивает себя в этом мире, своё место в этом мире, и какие качества, какие свойства человека, какие предметы ему нужны для того, чтобы реализоваться, сделать то, что необходимо в жизни. Что ему необходимо делать в этой жизни? Вот всё это представлено в словаре. То есть словарь – это как раз носитель нашей традиционной смоленской культуры.

Синтез традиции и собственного опыта

– Хотели бы поговорить на одну деликатную тему. Как в вашей семье относятся к православной вере?

Д. Б.: – Положительно, без всяких сомнений. Все поколения в нашей семье относятся именно так.

– Есть какие-то семейные традиции, с этим связанные?

Д. Б.: – Да, они есть. Мы исполняем праздники. Дочь моя ходит в воскресную школу при храме. Вера – это вопрос очень личный. Но в целом это ведь один из факторов, который обусловливает преемственность, восприятие, приятие традиций, норм из поколения в поколение. Это очень важно для общества, в особенности в настоящее время с его вызовами.

– В вашем случае вы к этому пришли на примере предков или же каким-то своим путём?

Д. Б.: – А здесь оба ответа правильные. И пример старших поколений, и, конечно, собственный опыт, потому что без него, наверное, сложно в таких вопросах сориентироваться и разобраться. Синтез – синтез традиции и собственного опыта.

– Кроме профессиональных интересов что ещё, на ваш взгляд, объединяет вашу семью? Какие есть точки, которые вас сближают?

Д. Б.: – Больше всего объединяет общее мировосприятие, общий взгляд на вещи. Когда он объединяет семью, это мощнейший фактор.

Л. Б.: – Совершенно согласна. Это то, что передаётся из поколения в поколение и идёт из поколения в поколение. Я вспоминаю своих бабушку и дедушку. Их взгляд на жизнь, на ценности был одинаков: человек должен работать, человек должен делать другим добро и никогда не делать никому зла. Человек должен отвечать за свои поступки, быть ответственным во всём: за результаты работы, за результаты сказанного, за результаты сделанного.

Марина КНЯЖИНСКАЯ, Юрий СЕМЧЕНКОВ

Фото: из архива семьи Бояриновых

Материал выходит при грантовой поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива – 2024»