Вадим Баевский. Рождественский рассказ
В старину, во второй половине XIX века, были необыкновенно распространены рождественские рассказы. Ещё они могли идти под грифом «рождественская сказка» или «святочный рассказ». Начало им положил великий английский писатель Ч. Диккенс. Подхватил его идею замечательный датский сказочник Г.Х. Андерсен. В России самыми яркими примерами этого жанра могут служить «Мальчик у Христа на ёлке» Ф.М. Достоевского и «Мальчики» А.П. Чехова. В рождественском рассказе по традиции есть нота грусти, часто – смерть. И непременно – добрый, счастливый конец.Ясно, что в советское антирелигиозное время рождественскому рассказу не было места в литературе. Попробуем воскресить добрую традицию этого жанра, основав его на реальных фактах.
Что самое важное в жизни
Лариса хорошо училась в университете. Выполняя дипломную работу, приобщилась к архивным разысканиям и, окончив учение, уехала по распределению (дело было в советское время) в медвежий угол Смоленской области. Её отец Виктор Иванович Харченков – офицер-политработник в отставке, полковник. Он мог бы выхлопотать дочери свободный диплом, но привык ходить только честными путями. Она оказалась в тяжёлых условиях: в школьном здании печи не работали, пришлось устанавливать электрическое отопление; дети приходили на уроки голодными, иногда падали в обморок, так что Лариса Викторовна приносила с собой бутерброды и подкармливала самых несчастных. Кругом стояло повальное пьянство, пили не только отцы, но и многие матери. В этой обстановке она не оставляла научных занятий.
Началась перестройка. Я получил кафедру, аспирантуру. Первой взял на кафедру и в заочную аспирантуру Ларису. Договорившись с ректором, привёл к нему мою ученицу. К этому времени она вышла замуж и поменяла девичью фамилию на Павлову.
– Что самое главное в жизни? – спросил её ректор. Она замялась с ответом. Вопрос действительно нелёгкий.
– Правильно выбрать научного руководителя! – пошутил в ответ на свой же вопрос ректор.
После защиты сложной, новаторской кандидатской диссертации отец моей ученицы позвонил мне, поблагодарил и в конце разговора сказал:
– Вот ваша фотография стоит на столе у неё в комнате, а моя – нет. Я ей говорю: «Теперь у тебя два отца. Не только я, но и Вадим Соломонович».
Отец Ларисы в семь лет попал в детский дом, и цену слова «отец» он знал.
Мы с ним никогда не встречались. От моей ученицы я знал, что он долго мучительно болел. Она между тем стала уже доктором филологических наук, профессором моей кафедры, чьи научные работы известны далеко за пределами России. Однажды у меня раздался звонок.
– Я умираю, – сказал Виктор Иванович мне. – Хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали для моей дочери. Спасибо вам. Я ей наказал, чтобы она никогда вас не покидала.
Он умер десять дней спустя. А его дочь до сих пор работает у меня на кафедре и стала одним из самых близких мне людей, а отчасти и опорой в моей старости. Характеры у нас обоих не слишком покладистые, она иногда брыкается, и тогда я себя спрашиваю: сохранились бы у нас такие отношения, как теперь, если бы не предсмертный наказ её отца?
Антиэкзамен
Я принимал необыкновенный экзамен. Этому курсу студентов-журналистов я сначала прочитал курс логики, а потом в течение шести семестров читал историю русской литературы ХХ века. В распоряжении студентов была моя «История литературы прошлого века». Этическое самосознание этого курса в большой степени сформировал я. Итоговый экзамен прошёл триумфально. Студенты свободно отвечали на вопросы билета и на дополнительные вопросы, проявляя знание широкого круга материалов за пределами моих лекций и моей книги. Часто ссылались на Интернет. Иногда высказывали суждения, расходившиеся с моими, и поглядывали на меня, словно бы проверяя: отразится этакая смелость на оценке или нет.
Почти все студенты получили отличные оценки. Некоторые, ответив, просили разрешения задать вопросы мне и слегка экзаменовали меня. Спрашивали, например, почему я в своём пособии не рассказал многое интересное из того, о чём подробно говорил во время лекций.
В процессе этого антиэкзамена выяснилось, что многие студенты лучше меня знают компьютер и Интернет. А Мария Козлова прямо сказала, что если мне нужно будет какую-нибудь книгу купить по Интернету или забарахлит компьютер, то всегда готова помочь. И что удивительно – прямо установила надо мной опеку, можно сказать.
Годы шли своей чередой. У меня случился микроинсульт, резко испортилось зрение, потом обрушился инфаркт. Чтобы продолжать работать, понадобился секретарь. К первой я обратился к Маше, и она стала мне помогать – когда требовалось, читать вслух, писать под мою диктовку, отыскивать в библиотеках и в Интернете нужную литературу.
Внезапно умерла моя жена, с которой мы прожили шестьдесят лет. Жизнь следовало строить заново. Когда я несколько оправился от этого удара, оказалось, что зрение стало ещё хуже, а вместе с тем появилось много дел, связанных с юриспруденцией. Я понял, что мне нужен настоящий секретарь, который будет работать у меня регулярно. Подумал, конечно, о Маше, но тут же эту мысль отогнал: она из Козловой стала Волковой, потому что вышла замуж, стала работать корреспондентом в одной из наших газет, и ей явно было не до меня. Не хотелось за¬ставлять её отказывать мне. Нашёл мысленно другую секретаршу, однако подумал: если Маша узнает, что я обратился к кому-то другому, минуя её, ей будет неприятно. И на другой день ей сказал:
– Я понимаю, Маша, что вам теперь не до меня, вы крепко заняты и дома, и на работе. Не сочтите меня назойливым, она на всякий случай спрашиваю: не согласитесь ли вы работать моим секретарём?
– Я буду работать вашим секретарём, – услышал я твёрдый ответ. Она словно бы ждала этого разговора. – Когда я рассказала маме, что у вас умерла жена, она мне сказала: «Смотри же, теперь не бросай его».
Я никогда не встречался с мамой Маши. Много позже её дочь мне рассказала, что мама её, Надежда Алексеевна Козлова, родом из деревни Ковши Смоленского района. В одиннадцать лет вынуждена была переехать в семью старшего брата в Смоленск, потому что в родной деревне была только начальная школа. Получила образование, работает бухгалтером.
А дочь её до нынешнего дня много и надёжно помогает мне.
