Записная книжка артиллериста
«Смоленская газета» продолжает публиковать материалы, посвящённые 80-летнему юбилею Победы в Великой Отечественной войне и подготовленные в рамках редакционного проекта «Есть имена и есть такие даты». Сегодня мы представляем вниманию читателей вторую часть воспоминаний артиллериста, капитана Николая ЛЕОНИЧЕВА, участвовавшего в Смоленском сражении 1941 года. Документ хранится в Государственном архиве Смоленской области (Ф. Р-1956. Оп. 1. Д. 15. Л. 53–70), фотографии – из архива Н.М. Леоничева и Смоленского государственного музея-заповедника.
Из записной книжки:
«С 12 по 15 июля 1941 г. полк вёл ожесточённые бои с наступающими немецкими частями».
Рано утром 12 июля 1941 года по шоссе Витебск – Смоленск начала двигаться армада фашистских танков. Батареи полка открыли шквальный огонь, перекрывая шоссейную дорогу. К этому времени подтянулись пехота и другие артиллерийские части. Бой длился целый день. К утру командир дивизии приказал полку немедленно, тщательно маскируясь, отходить в направлении Каспля – Печерск с выходом на северную окраину Смоленска.
Трудности отхода состояли не только в том, что за нами шли немецкие части, но в том, что немцы забросили в наш тыл диверсантов с ракетницами. Только голова колонны полка подойдёт к лесному массиву, вблизи вдруг вспыхнет огонь осветительной ракеты, а через 10–15 минут налетает немецкая авиация и бомбит весь район. Война есть война! Пришлось уничтожать ракетчиков сразу на месте преступления, без суда и следствия.
13 июля 1941 года к вечеру мы вышли на Печерское шоссе, которое выходило на северную окраину Смоленска. Задача полка – прикрыть артиллерийским огнём выходы из г. Смоленска и поддерживать своим огнём контрнаступление своей пехоты. Подразделения полка стали занимать боевые порядки, управление полка и штаб разместились в кустарнике, недалеко от печерской церкви. Все занялись работой по оборудованию командного пункта – рыли окопы, траншеи. Через час в штабном окопе установили телефон. Для лошадей была оборудована коновязь в кустарнике. Вдали появились вражеские самолёты. Была подана команда «Воздух!», и все рассредоточились – одни в окопах, другие в кювете, а третьи решили укрыться в церкви.
Один из самолётов, отделившись от группы, сделал несколько кругов над нашим расположением, а мы открыли огонь из винтовок и пулемётов. Этот самолёт поднялся ввысь и, молниеносно «потеряв» высоту и выйдя в бреющий полёт, сбросил авиационную бомбу крупного размера, которая упала между входом в церковь и коновязью. Раздался огромной силы взрыв, всё кругом заволокло дымом, а в штабном блиндаже присыпало всех находившихся в нём штабных работников. Несколько секунд спустя я вылез из блиндажа и услыхал стоны людей в церкви и ржание лошадей. Когда я подошёл к церкви, то остолбенел: прямо у входа лежала груда убитых и раненых работников штаба, те же, кто был в глубине церкви, отделались лёгким испугом, никто серьёзно не пострадал. Мы стали немедленно вытаскивать убитых и раненых, а лошадей пришлось всех перестрелять, т.к. у них осколками были перебиты ноги. И все штабные работники остались без коней.
Из записной книжки:
«С 15 по 31 июля 1941 года длилась битва за Смоленск».
В городе творилось невообразимое. Люди пропадали днём и ночью. Никто их не искал, да некому было и искать. Боевые действия велись днём и ночью за каждую улицу, за каждый квартал, за каждый этаж и подвал. Борьба чаще врукопашную, в которой участвовали не только пехотинцы, но и артиллеристы. Полковник Гречушников в атаку на улице Фрунзе вывел всех штабных работников. Дело доходило до того, что одну сторону улицы занимали немцы, другую – наши войска. Верхние этажи занимали одни, нижние – другие.
Только спустя 45 лет узнал я о разговоре командующего Западным фронтом маршала Советского Союза Тимошенко с командующим 16-й армией генерал-лейтенантом М.Ф. Лукиным: «Я понимаю, с какими непосильными трудностями вы встретитесь. Противник забил танковые клинья, охватив Вашу, Михаил Фёдорович, армию и взяв в клещи отходящую с боями к Смоленску 20-ю армию. Клещи будут сжиматься. Если смотреть правде в глаза… Возможно всё. Вы останетесь здесь на погибель… Но не теряйте самообладания. Смоленск надо удержать. А мы будем принимать все меры, чтобы помочь вам…»
Могу заявить со всей ответственностью, что никакой помощи мы не получили и остались беззащитными на погибель. Такова правда!
К концу июля 1941 года войска 16-й и 20-й армий оказались в оперативном окружении, но продолжали вести борьбу за Смоленск.
Из записной книжки:
«1–3 августа 1941 года – выход из Смоленского окружения».
1 августа 1941 года полк получил задачу вести огонь по Смоленску, занятому немцами, с нового рубежа обороны Никеевщина – Корохоткино – Острогань, а 3 августа приказано отойти на левый берег Днепра. Для переправы был определён путь через с. Соловьёво, т.н. Соловьёвская переправа.
Наши разведчики установили, что все войска спешат к Соловьёвской переправе, а немцы её беспрестанно бомбят с суши и с воздуха. Кругом горят земля и вода. На переправе столпотворение и кровь.
Разведчики доложили, что в 5 км ниже Соловьёвской переправы, в районе д. Ратчино, спокойно и можно переправляться. Полковник повернул колонну в сторону Ратчино. Быстро была разведана р. Днепр в этом месте, и полк без потерь вплавь форсировал реку и вышел на левый берег, а к вечеру 3 августа 1941 года достиг нового рубежа в районе Ромоданово – Ченцово – Васюки.
Благодаря энергичным и своевременным мерам войска армии вышли из Смоленского окружения и, заняв оборонительные рубежи, вынудили фашистскую армию перейти к обороне. Это был первый случай за два года войны фашистской армии в Европе, когда ей пришлось перейти к обороне. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков вспоминает: «Смоленское сражение сыграло важную роль в начальном периоде Великой Отечественной войны. Хотя разгромить армию противника, как это планировала Ставка, не удалось, но его ударные группировки были сильно измотаны… В ходе Смоленского сражения войска Красной Армии, жители города и его окрестностей проявили величайшую стойкость… Задержка вражеского наступления на главном направлении явилась крупным стратегическим успехом. В результате его мы выиграли время для подготовки стратегических резервов и проведения оборонительных мероприятий на Московском направлении…»
Из записной книжки:
«Август – сентябрь 1941 года – оборонительные бои в районе Михайловка – Горавицы – Слободка».
В течение августа – сентября 1941 года 129-я стрелковая дивизия вела оборонительные бои и укрепляла свои позиции. Она вошла в состав 20-й армии под командованием генерал-лейтенанта Курочкина Павла Алексеевича, а с 15 сентября – генерал-лейтенанта Ершакова Филиппа Афанасьевича. В середине сентября 1941 года 518-й стрелковый полк под командованием майора Фролова занимал оборону по безымянным высотам в 2-х км восточнее д. Горавицы Смоленской области. Его поддерживал своим огнём 1-й дивизион 664-го артиллерийского полка. С 1 сентября 1941 года в командование дивизионом вступил я, сменив на этом посту майора Тумаша Михаила Михайловича, убывшего к новому месту назначения.
Однажды на командный пункт 518 СП пришли полковые разведчики и доложили майору Фролову, что вечером, с наступлением темноты, фашисты организуют на площади деревни концерт с демонстрацией кинофильма о Гитлере. Майор Фролов рассказал об этом мне и спросил:
– А не принять ли нам участие в этом концерте?
– Согласен, – ответил я и сообщил об этом командиру дивизии, попросив разрешения на открытие огня, т. к. в обороне огонь артиллерии можно открывать только с санкции комдива.
Мне было разрешено это сделать одной батареей и с запасной огневой позиции.
15 сентября в 16:00 на командный пункт моего дивизиона прибыл командующий 20-й армией генерал-лейтенант Ершаков Филипп Афанасьевич. Я доложил обстановку и готовность дивизиона поддержать своим огнём 518 СП дивизии. Доложил я и о том, что в 22:00 мы решили «подключиться» к немецкому концерту.
Командарм сел за стереотрубу и долго обозревал район расположения противника. В заключение одобрил наш план огневого налёта на Горавицы и пожелал успешно провести операцию.
– Надо отучить немцев устраивать концерты на переднем крае, – сказал командарм.
Уходя, командарм заметил:
– Военный Совет армии одобрил Вашу кандидатуру на годичные курсы командиров новой артиллерийской системы «РС» («Катюши»). Вам известно об этом решении?
Я ответил, что известно.
– Почему же до сих пор нет Вашего письменного согласия на это?
Я ответил, что если будет приказ, то немедленно поеду, а сам дать согласие не могу, т.к. обстановка на фронте очень сложная и не позволяет мне добровольно оставить личный состав дивизиона, который я принял. На это командир отечески спокойно ответил:
– Капитан, поверьте мне, старому солдату, что война только начинается, так что Вы ещё успеете навоеваться. Приказать не могу, т.к. Генеральный штаб требует снимать с фронта на курсы только офицеров-добровольцев. Будете жалеть, капитан.
Теперь, когда прошло 50 лет после этого разговора, а я его помню во всех деталях. И, несмотря на то что война уготовила мне суровые испытания, я не жалею, что остался со своими офицерами и солдатами. Всю трагедию пережил вместе с ними, многие из которых сложили свои головы на полях Смоленщины или замучены в фашистских концлагерях.
А теперь вернёмся к событиям 15 сентября 1941 года. В 22:00, как только разведчики доложили, что огни экрана в деревне Горавица зажжены и концерт начался, была дана команда на 2-ю батарею:
– Пять снарядов беглый огонь!
После огневого налёта орудия покинули запасную огневую позицию и вернулись на свои места на основной позиции. Через несколько минут немцы стали яростно обстреливать нашу запасную огневую позицию, но орудий там уже не было. По данным разведки установлено, что фашисты потеряли во время этого «концерта» более 200 своих солдат и офицеров.
Бойцы 2-й батареи под командованием лейтенанта Стрельникова были представлены к наградам, в т.ч. командир дивизиона к ордену Красной Звезды, о чём сообщила армейская газета в статье «Как артиллеристы проучили фашистов».
В течение двух месяцев орудия дивизиона уничтожили сотни фашистов и много военной техники, отражая атаки и контратаки врага, вылазки диверсионных групп и поддерживая действия своей пехоты днём и ночью.
Продолжение следует
