Из жизни старого Смоленска: дела городские

Новости

17 декабря 2023 года в 10:50

Вторая половина XIX века, губернский город Смоленск, что привольно раскинулся по обоим берегам Днепра. Из документов фонда Смоленской городской управы можно узнать о думах и чаяниях его обывателей. По большей части желания горожан были крайне приземлённые, но все их приходилось разбирать выборным чинам городского самоуправления, о чём свидетельствуют материалы, хранящиеся в Государственном архиве Смоленской области.

Кто арендатор?

Так, например, смоленская мещанка Елена Андреевна Тарасова, проживавшая в Рачевке, в январе 1884 года просила передать ей в аренду участок городской земли, расположенный неподалёку от этой слободы. При рассмотрении дела выяснилось, что данный участок уже много лет арендует мещанин Гавриил Павлович Лосев. Его через пристава 2-й части обязали подпиской представить в управу документы на право пользования оной землёю. Гаврила документы принёс, в том числе и решение Рачевского сельского схода, из которого было видно, что участок земли он арендовал ещё до покупки такового городом у крестьян Рачевки. Деньги за аренду в кассу управы мещанин Лосев вносил исправно, и у городской управы не нашлось резонов отказать ему в аренде. Елену же Тарасову через полицейское управление уведомили, что её прошение решено оставить без удовлетворения.

Прошение крестьянки

Тогда же в управе рассматривали прошение крестьянки Богородицкой волости Софьи Демьяновны Прокофьевой. Лишившаяся зрения старушка, проживавшая при Вознесенском монастыре, просила городскую управу о помощи в определении её по болезненному состоянию здоровья в городскую Пестрикова и Ланина богадельню. Управа отказала, так как по уставу оная богадельня была учреждена для призрения обывателей города Смоленска, к коим крестьянка не принадлежала.

Ни проехать ни пройти

Через неделю городской голова через полицмейстера обязал подпиской мещанина Боровского очистить проезд по проулку от Благовещенского шоссе мимо дома Щокотова. Проживавший в том доме Боровской, занимавшийся изготовлением памятников, намедни завалил проулок камнем, предназначенным для его работ, что крайне стеснило проезд. Об этом спешно было донесено в управу неравнодушными горожанами.

Разборки с князем

А у городской управы ещё с прошлого 1883 года осталась большая головная боль. Князь Пётр Петрович Друцкой-Соколинский-Ромейко-Гурко никак не может решить с оценочной комиссией размер вознаграждения за участок земли, переданный Обществу Орловско-Витебской железной дороги под строительство вокзала. Всё как в той народной присказке: «Ванька дома, Маньки нет, Манька дома, Ваньки нет». То представитель князя купец Град вынужден уехать из Смоленска по неотложным торговым делам, то призванного разрешить спор о цене вопроса смоленского губернатора вызывают в столицу. А голова болит у городского головы: князь Пётр Петрович известен своей скаредностью и несносным характером.

Обжорный ряд

Строительство обжорного ряда городская управа изначально собиралась проводить на Бассейной площади, напротив домов Луковникова, Текоцкого и Чернова. Однако ж выяснилось, что при такой установке дом Луковникова, выходящий углом на площадь, окажется от обжорного ряда на расстоянии меньшем, чем требуется по закону. Перенос ряда вглубь площади становился неудобным для домовладельцев Чернова и Текоцкого. Тогда Смоленская городская управа посчитала удобным построить обжорный ряд на площади Толкучего рынка, фасадом напротив лавок купца Брюхова и задней линией к дому купца Клименкова.

Смета на строительство обжорного ряда, посчитанная городским архитектором Мейшером, первоначально составила 1 913 рублей 18 копеек. После проверки и пересчёта она уменьшилась до 1 563 рублей 10 копеек. На 1873 год Смоленская городская дума ассигновала городской управе на строительство обжорного ряда 1 111 рублей. 27 августа 1873 года смоленский купец Аким Иванович Фотин письменно объявил городской управе о желании построить обжорный ряд по разработанному проекту за 1 450 рублей из собственных материалов. Работы начались в сентябре, а уже 24 декабря Фотин уведомил городскую управу об окончании работ. Комиссия от управы выявила ряд недоделок и, с предписанием их устранения, приняла работы.

Места для торговли в новом обжорном ряду монтировали мещанин Егор Григорьев и крестьянин Смоленского уезда Егор Ефремов. Стоимость устройства двадцати четырёх торговых мест составила 30 рублей серебром. Оные места были распределены по жребию между торговцами по 3 рубля в месяц за аренду. Ранее устроенные на толкучем рынке рундуки и будки для продажи готовой еды (построенные, надо сказать, за средства самих торговцев едой) по решению городской управы были снесены. Занимался этим член управы Андреев совместно с городской полицией.

За устройство белой харчевни в обжорном ряду были проведены торги между смоленским купцом Павлом Александровичем Мачульским и штабс-капитаном Поповым, которого представлял его поверенный Марк Абрамович Алейников. Мачульский выиграл тендер, предложив арендную плату в 101 рубль в год. С ним был заключён договор аренды на два ближайших года. В начале 1875 года Мачульский написал жалобу в городскую управу. По его словам, капитальная стена слева от входа в арендованное помещение отошла, что повлекло за собой опускание потолка и угрозу его обрушения в любой момент. Городской архитектор с членом управы Андреевым обследовали харчевню и нашли, что стена отошла из-за «гуляния грунта». Была рассчитана смета на укрепление потолка и забивку чердачных перекрытий землёю за кошт управы. Претензий к Фотину не предъявляли.

15 октября 1874 года городская управа заключила договор на пристройку к обжорному ряду новых мест для торговли хлебом. За 80 рублей серебром новые места взялся построить, согласно представленному управой рисунку, крестьянин деревни Любково Цуриковской волости Никифор Семёнович Дударев. 3 декабря работы были окончены.

Оценка недвижимости

Члены управы принимали участие и в мероприятиях по оценке недвижимости смоленских купцов. Так, например, в мае 1872 года была проведена оценка двухэтажного каменного дома смоленского 2-й гильдии купца Степана Васильевича Котикова, который, если судить по составу оценочной комиссии, решил взять на откуп продажу алкоголя в Смоленске. Нам же этот протокол интересен ещё и в том ключе, что он даёт представление о повседневной жизни смоленского купечества.

27 мая городской архитектор Смиригин, член городской управы Егоров, чиновник со стороны акцизного управления Боровской, городской аукционист Ермолай Зуев и помощник пристава 3-й части Смоленска Голенкин провели оценку дома купца Котикова, что на Ново-Московской улице, в 3-й части губернского города. На участке в 395 квадратных саженей (около 1 800 квадратных метров) выстроены двухэтажный каменный дом с каменной же пристройкой, каменный флигель в один этаж и деревянные надворные постройки. Участок Котикова по улице граничил с домом купца Семёна Яковлевича Ламыкина и огородом – с домом смоленского купца 2-й гильдии Михаила Константиновича Брюхова, а задней своей частью – с огородом мещанки Марьи Малкиной. Крыши дома и флигеля были крыты листовым железом и выкрашены: у дома – зелёной, а у флигеля – красной краской на масле. Вокруг крыш установлены водоотводные железные трубы с воронками и желобами. Под домом находились два оштукатуренных и побелённых подвала с каменными сводами и цементными полами. В них вели две двери плотницкой работы, на железных крюках и завесах. На первом этаже находились четыре лавки (одна была отдана под питейный дом) с тремя капитальными стенами и двумя перегородками. Тут же были устроены три амбара, одна кладовая и одна жилая комната. Все эти помещения оштукатурены и побелены. В лавках и жилой комнате были деревянные двери на железных завесах, обитые с наружной стороны листовым железом. В жилой комнате стояла русская печь с плитой.

На втором этаже дома располагались десять комнат и два проходных коридора, две передних и кладовая. Стены и потолок оштукатурены и побелены, деревянные полы окрашены жёлтой краской на масле. По всему этажу насчитывалось девятнадцать окон с летними и зимними сосновыми рамами на железных петлях, с медным прибором. Рамы окрашены той же жёлтой краской. Дверей на этаже – двадцать, столярной работы, на железных шарнирных петлях, с медными прибором и замками. Все были окрашены жёлтой на масле краской. Печей герметических – пять, с медными дверками, душниками, отдушниками и чугунными вьюшками. Печей русских с плитами и духовыми шкафами – две. Железная печь с железным прибором – одна. При доме был чугунный балкон на железных кронштейнах. В третьем этаже пристройки к дому находились две жилых комнаты в пять окон с летними и зимними рамами. Стены и потолки оштукатурены и побелены, полы, две двери столярной работы и рамы выкрашены в жёлтый цвет масляной краской. Печей в пристройке было две: русская и железная. Две лестницы дома вели на верхние этажи, из них одна каменная, с чугунными ступенями и решёткою, а другая – деревянная, окрашенная жёлтой на масле краской.

Каменный одноэтажный флигель с деревянным мезонином заключал в себе шесть комнат, две передних и кухню. Во всех комнатах потолки и стены оштукатурены и побелены, полы простой плотницкой работы, окрашенные всё той же жёлтой масляной краской, как летние и зимние рамы тринадцати окон флигеля. Имелась одна голландская печь и две русских, причём одна из них с плитою и лежанкою. В мезонине было три комнаты с тремя окнами, обогреваемые одной голландской печью. Деревянная надворная постройка, крытая досками под гвоздь, включала в себя два каретных сарая, конюшенный сарай и прачечную.

По оценке комиссии, дохода с дома с флигелем можно было иметь до 2 120 рублей серебром в год. Ежегодный расход по дому составлял: 40 рублей серебром на страхование, 30 рублей серебром квартирной повинности, 30 рублей государственного квартирного налога и 30 рублей серебром оценочного сбора. На ремонт дома в год уходило до 20 рублей серебром. Дом и флигель с дворовыми постройками комиссией были оценены в 12 743 рубля серебром.