Птица-душа на подмостках жизни
Три премьерных дня, режиссёрские находки, эксперименты с актёрскими составами – «Чайка» в постановке народного драматического театра «Зеркало» состоялась. Зритель увидел новое прочтение чеховского произведения, где действие развивается сразу в трёх измерениях: в реальности, в сновидениях и на театральных подмостках…
Отложенная премьера
Чехов – автор многоплановый, и потому любое новое обращение к его произведениям – это всегда некий инсайт, в котором авторская интерпретация событий и взаимоотношений героев накладывается на жизненный опыт читающего. А в театральной постановке всё ещё сложнее, поскольку между первоисточником и зрителем есть ещё режиссёр и актёры. Но тем и интереснее, ведь интрига сохраняется до каждой новой премьеры.
Кстати, к этой постановке труппа «Зеркала» шла больше года. Первые читки начались ещё летом 2019-го в рамках интеллектуального арт-проекта «По направлению к Чехову». И театрализованная читка «Чайки» в исполнении актёров «Зеркала» ранней весной 2020-го стала логическим завершением этого проекта. Дальше спектакль перешёл в сценический формат.
Премьерные показы были запланированы на первую половину мая. Причём было даже приглашение на гастроли в Минск, но режим жёсткой самоизоляции внёс в нашу жизнь свои коррективы. В общем, рождение нового спектакля пришлось отложить до декабря, что дало молодым актёрам дополнительное время на репетиции.
В итоге всё получилось. Публика постановку приняла, и у всех причастных к этому появился ещё один повод для радости…
Вот такая предыстория. А дальше занавес открывается, и на сцену выходит главный человек в любой театральной постановке – режиссёр. В данном случае – руководитель народного драматического театра «Зеркало» Смоленского медицинского университета Сергей СИНИЦЫН.
От человека
– Сергей, почему Чехов, почему «Чайка»?
– «Чайка» мне всегда была интересна своей загадочностью. Тем более что и для самого автора она была новаторским и даже в чём-то революционным произведением.
И когда мы работали над этим спектаклем, то не просто читали Чехова, стараясь понять глубину его мыслей и идей, – мы шли к нему. И длина этого пути заняла по времени больше года. Но это было увлекательно, поскольку в «Чайке» каждое слово – энергетическая бомба. Фразы героев философски многоплановы, и даже вскользь обронённое «Это на том берегу» воспринимается как указание не просто на место за рекой, но и на время: где-то в другой жизни, в прошлом.
К тому же Чехов – это всегда человек, его внутренний мир. И если мы на семинарах и лекциях по философии говорим, что человек – мера всех вещей, то здесь это не просто рассуждения, а авторская позиция. Вот человек, вот его душа, открытая тебе, – попытайся понять её, сделай шаг навстречу…
В общем, вот так и получилось: «Чайка», Чехов…
– А то, что в 2020 году исполнилось 160 лет со дня рождения Антона Павловича, повлияло на выбор?
– Безусловно, но скорее в качестве некой «вишенки на торте» – дополнительным аргументом «за». А главным, наверное, была настоящая душевная потребность ставить «Чайку» здесь и сейчас.
Каждый автор приходит в своё время. Я не раз читал и перечитывал Чехова, но должно было что-то произойти, чтобы вдруг понять, что именно он стал для меня особенно важным. Может быть, какие-то мои личные переживания, потери, жизненный опыт и подтолкнули меня к тому, что нужно перечитать «Чайку».
– И сколько раз пришлось перечитывать, прежде чем появилась именно такая трактовка спектакля?
– Трудно сказать. Тем более что сейчас я эту пьесу уже наизусть знаю. Могу процитировать любое место из неё. И мои актёры – я не раз слышал – уже и в жизни говорят чеховскими фразами.
Обделённые любовью
– Что было самым сложным в работе над спектаклем?
– Сам Чехов, как ни странно. Тем более что работать приходилось с молодыми людьми, студентами, у которых ещё не так много жизненного опыта, чтобы понять некоторые чувства и поступки героев. А вариант «выучу текст, выйду и скажу» здесь не пройдёт: Чехов – это психология, глубина. И мне приходилось постоянно напоминать об аккуратном, трепетном обращении с текстом…
– Радует, что такая же трепетность в обращении с первоисточником заметна и в режиссёрской работе. Все находки воспринимаются скорее эволюционно, нежели революционно: фразы из сновидений, записанные на фонограмму, интерлюдии из Шекспира…
– У самого Чехова в «Чайке» есть как минимум три прямых отсылки к Шекспиру. И включение интерлюдий из «Гамлета», на мой взгляд, помогает усилить драматический эффект спектакля.
К тому же Аркадина – актриса, и мир вокруг неё – театр. В эту орбиту она втягивает и других героев. Так что шекспировские цитаты внутри чеховского текста звучат вполне гармонично.
Вообще, спектакль строится в трёх измерениях: реальность, сны и сам театр. В этом есть некий психоаналитический подход, отсылка к Фрейду. Сны и видения порой оказываются второй реальностью и помогают лучше раскрыть природу человека.
И от меня – настроение. Когда я думал о сценографии, то почему-то вспоминал Ларса фон Триера и его фильм «Меланхолия». А ещё мне хотелось приблизиться к простоте греческого театра, где всё внимание было на человеке, на актёре. Отсюда и лаконичность декораций, их воздушность. На сцене много света, который преломляется через шифоновые контуры. Он создаёт ощущение, как у Еврипида в «Вакханках», что между человеком и миром нет ничего, кроме солнечного света. В нашем случае не солнце – «багровая луна восходит»…
– …И в свете этой луны рождается история о…
– …о любви. Как писал когда-то Платон, когда человек любит и любим, у души вырастают крылья. А если любовь безответна, крылья растут внутрь души, и она истекает кровью.
Люди гибнут от недолюбленности. Это уже Ницше сказал, но у Чехова тот же посыл. Почему погибает Треплев, несчастна Маша, Нина Заречная сходит с ума – всё от недолюбленности. И финал спектакля мне захотелось построить так, чтобы выстрел звучал на фоне карнавального веселья и звона бокалов. Чтобы вывести на первый план главную трагедию – безвозвратную потерю матерью своего сына, для которого при жизни у неё не хватило любви…
Для справки
В первоначальной редакции пьеса «Чайка» была написана Антоном Чеховым в Мелихове в октябре – ноябре 1895 года. В январе – марте 1896 года автор вновь вернулся к работе над ней, внеся существенные коррективы.
«Чайка» была представлена на цензуру 15 марта 1896 года. Однако позже от публикации к публикации, вплоть до 1901 года, Чехов вносил в текст исправления, убирая лишние с его точки зрения детали, уточняя характеристики действующих лиц.
Пьеса была опубликована в журнале «Русская мысль» в 1896 году и в октябре того же года впервые поставлена в Александринском театре Санкт-Петербурга. Роль Нины Заречной исполняла Вера Комиссаржевская – впоследствии эта роль будет признана одной из лучших в её сценической карьере.
Однако премьера закончилась оглушительным провалом, что отражено в многочисленных мемуарах и петербургской прессе того времени.
В декабре 1898 года состоялась премьера «Чайки» в Московском Художественном театре. Роли исполняли Константин Станиславский (Тригорин), Всеволод Мейерхольд (Треплев), Ольга Книппер-Чехова (Аркадина). Спектакль, имевший грандиозный успех, стал визитной карточкой театра. И с этого момента началось триумфальное шествие «Чайки» по российским, а затем и мировым подмосткам.
Фото: из архива театра «Зеркало»
Ольга Суркова
