Елизавета Пыленкова: идущая своей тропой

Выставка «Своей тропой» приурочена к юбилею автора. В экспозиции представлены серии пастельных и акварельных работ, сделанные в заповедниках и национальных парках России, а также во время многочисленных поездок по средней полосе и северу нашей страны. Из экзотики – путевые этюды из экспедиции в Гималаи. Из местного материала – пейзажи из Смоленского Поозерья…

Смоленск принял

– Елизавета, вы уже второй раз выставляетесь в Смоленске…

– Да. В первый раз, два года назад, всё получилось довольно спонтанно. Я просто в очередной раз была в Смоленске, увидела этот центр и подумала: какое место замечательное, так уютно и как-то очень душевно – вот бы здесь выставку сделать. Тем более что у меня тогда был целый проект «Заповедный дневник», который выставлялся в заповедниках. И я просто предложила: может быть, Смоленск примет меня? Смоленск принял, и это было прекрасно!

А в этот раз предложение исходило уже от КВЦ. У меня как-то не случилось сделать свою юбилейную выставку в Москве – год довольно тяжёлый для меня оказался. И вдруг – письмо отсюда, и как раз осенью, когда у меня день рождения. Так что это фактически подарок Смоленска мне…

– … а от вас – Смоленску. Я посмотрела экспозицию: работы сделаны с такой любовью к натуре! И очень искренние – как и строки сопровождения: тексты из дневника, путевые заметки, стихотворения…

– Я по профессии дизайнер, и это уже не вытравишь – приходится мириться с тем, что сам пишешь и продумываешь, как преподнести свои работы зрителю, чем зацепить внимание, заинтересовать. И в данном случае тексты – это аудиосопровождение, которое мы здесь не смогли сделать, поэтому пришлось довольствоваться бумажным вариантом.

Я человек путешествующий, и у меня действительно есть много заметок с какими-то сиюминутными впечатлениями и открытиями – чтобы сохранить эмоции до того момента, когда приеду домой и буду писать уже в студии.

Мне кажется, здесь эти вставки для того, чтобы весело и не просто смотреть экспозицию. Кто-то прочтёт, кто-то нет, потому что увидит в моей работе что-то своё и мои комментарии ему будут не нужны. Ведь иногда люди даже не хотят знать, что за место изображено, узнавая в нём что-то родное. И такой отклик очень важен.

Притяжение Севера

– У вас, кроме Непала, ничего особенно экзотического в работах нет: обычные цветы, деревья, озёра, камни… Как вам удаётся в этой простоте увидеть такую красоту, да ещё и передать её так, чтобы хотелось смотреть, не отрываясь?

– Собственно, поэтому выставка и называется «Своей тропой». Ведь все, в сущности, ходим по одним и тем же местам. И, может быть, они не самые живописные: и улочка серенькая, и трава, и деревья, – большинство мимо пройдёт, даже взглядом не остановится. А художник вдруг замрёт в удивлении или восхищении, потому что увидит, как причудливо сложились ветки, как солнце отражается в капельках дождя…

Я не могу не рисовать. И, конечно, в любой работе – мои чувства и эмоции. Что обязательно подразумевает попутчика – человека, способного удивиться вслед за мной. А иначе работы и выставлять не стоит.

И потом, это так просто – любоваться морем, пальмами, экзотическими фруктами. Это действительно красиво, необычно. Но я, например, больше люблю рисовать среднюю полосу, наши севера, старые деревни – то, где нужно быть немного эстетом. Потому что находить эстетику в чём-то совсем простом гораздо интереснее.

– Елизавета, в одном из сопроводительных текстов на выставке я прочитала, что Север – ваше место силы…

– Я себе объясняю это тем, что я Весы, воздушный знак, а там воздуха очень много. И в Хибинах, например, ты поднимаешься на не такую уж большую горушку и видишь, как тундра уходит до Мурманска. Просто бирюзовая даль и такое количество воздуха и ветра, что аж дух захватывает. Наверное, поэтому мне там так хорошо.

К тому же я жару не очень люблю, а там всегда прохладно. Надо мной друзья смеются: у нас и так лето такое маленькое и часто неудачное, а эта опять оделась и отправилась на свои севера.

– А как вы находите новые места для поездок?

– Все заповедники – это командировки. А Север – это давно сложившаяся компания старых друзей, у которых такие же дети, большие семьи, есть машины и внутреннее ощущение, что самое ценное – расширение своего мира. Мы уже лет двадцать пять дружим. Да, в этом году как раз в двадцать пятый раз идём в Хибины. Но это место силы.

А другие маршруты – просто выбираем по карте, что интересно, собираемся – машины караваном, в них еда, собаки, дети, горшки – и едем. Например, до Архангельска – по одной стороне, а обратно – уже по другой. Сумасшедшие! Потому что наш Север – это палатки, комары, костры… Но это жизнь, и она гораздо интереснее, потому что там всё настоящее.

Не выбирая

– Охота к перемене мест у вас семейная черта?

– Абсолютно. Мы сами сумасшедшие, и дети такие же. Старшая дочь у меня морской геолог, на судне «Академик Мстислав Келдыш» ходит по Заполярью – она и дома-то бывает нечасто. Вторая тоже геолог.

Да я и сама выросла в экспедициях, а брат мой и родился в экспедиции. У нас папа – зоолог, а мама – ботаник. Я могу даже некоторые растения по латыни назвать…

– Да, я это видела в названиях некоторых работ на выставке…

– Хотя специальность у меня абсолютно городская, связанная с промышленной графикой. Но, видимо, все мы действительно родом из детства, и жизнь всё время вытягивает меня в родную природную тему, зовёт в дорогу.

Кстати, детство моё связано в том числе и со Смоленщиной. Я здесь жила – причём в такие самые важные годы, когда человек начинает взрослеть, осознавать себя и думать о жизни. Я училась в Старосельской школе Сафоновского района. И сюда, в СГПИ, приезжала на олимпиады по математике. И кто бы мне тогда сказал, что спустя столько лет здесь будет построен этот великолепный центр, где пройдёт моя персональная художественная выставка!

– Мне всегда очень интересен момент, когда человек вдруг осознаёт себя художником…

– У меня это было как раз во время вступления в Союз художников. Мне тогда один дядечка высказал своё удивление: «Вы же дизайнер по образованию – и вдруг такие работы большие. Как вы совмещаете?» А потом ещё добавил: «Вам всё равно придётся выбирать».

С тех пор прошло много лет, и я частенько посмеиваюсь над этими словами. Потому что это исключительно мужской вопрос. А у меня ещё четверо детей, дом, мама пожилая, огород, графика, фриланс и большие картины на мольберте стоят. Женщина может жить в этом, не выбирая. И носки постираешь, и картину допишешь – ничего страшного…

А если серьёзно, то я просто какую-то часть жизни зарабатывала, сидя у компьютера, ездила по командировкам и, видимо, росла внутренне. И сейчас я могу позволить себе не ходить на работу ежедневно и думать не о заработке, а об искусстве. За что огромная благодарность моей семье, и прежде всего мужу. Потому что это и есть свобода творчества – писать то, что хочется, а не то, что надо или можно выгодно продать.

Цветная пыль

– Елизавета, а как родители-учёные отнеслись к вашему выбору профессии?

– Абсолютно спокойно. Собственно, мама сама подарила мне первый этюдник. Мне тогда лет десять было, и я вообще не рисовала. Значит, ей как-то виделось, что я буду художником.

Папа всегда был строг – он очень умный, образованный человек, много знающий о жизни. И он всегда очень внимательно смотрел все мои рисунки и наброски. У него была одна прекрасная фраза: «Лиза, посмотри, какой сегодня рассвет – с голой акварелью не подойдёшь!» Я до сих пор вспоминаю эти слова, когда вижу что-то особенно прекрасное.

Так что родители всегда меня поддерживали. Как сейчас муж и дети.

– Вы своих детей рисовать учите?

– Нет. Но они в этом растут, варятся, поскольку я работаю дома. У меня нет мастерской – просто кабинет, где я пишу и куда ко мне приходят ученики. Вообще, рисовать – так же естественно, как знать грамоту. Это такой способ познания мира. Удивительный способ вглядывания и передачи. И у старших дочек я замечаю неплохие рисунки в путевых дневниках, которые полагается вести каждому учёному.

Младшие мальчишки тоже рисуют. Но делать из них художников… Если это само вылезет – помогу. Но пожелать им такой участи не могу. Потому что эта профессия очень тяжело монтируется с бытом и заработком. Я считаю, что по большому счёту художник должен быть отшельником – только тогда возможно серьёзно заниматься искусством, отдаваясь ему без остатка.

– Здесь в экспозиции представлены только акварели и пастель…

– В основном пастель. Это фактически чистый пигмент, спрессованный в мелок. И я только сегодня поняла: у меня фамилия Пыленкова, и я рисую цветной пылью, растирая её по шершавой бумаге – пальцами, боковинкой ладони, половинкой руки от кисти до локтя…

Пастель – техника тяжёлая: она сыплется, плохо закрепляется и плохо хранится. Но поскольку это чистый пигмент, то это одна из самых светоносных живописных техник. Да, официально считается, что пастель – графика, но я всем своим существом пытаюсь с этим спорить…

Фото: Елена Белых

Ольга Суркова