Выжили благодаря маме. Часть 2
Smоlgazeta.ru продолжает публиковать материалы проекта «Сердце Победы».
Сегодня представляем вашему вниманию продолжение воспоминаний Светланы Георгиевны ЗЕМЛЯНУХИНОЙ (до замужества – Максимович), детство которой выпало на тяжелейшие военные годы и оккупацию Смоленщины. Светлана Георгиевна – наша землячка, родилась в деревне Свиридовка Рославльского района, сейчас живёт в Саратове, но так сложилось, что даже в Поволжье её жизнь связана с нашей областью, которую она до сих пор вспоминает с искренней теплотой. Светлана Георгиевна Землянухина – доктор экономических наук, почётный работник высшего профессионального образования Российской Федерации, профессор Саратовского государственного технического университета имени Юрия Алексеевича Гагарина.
Спасая корову, мать спасла семью
Жизнь в оккупации была связана не только с угрозой физического истребления, были ещё угрозы и голода, и холода, и болезней. И я хочу сказать несколько слов о том, как вся Смоленщина, и наша семья в частности, выживала в оккупации. Жители смоленских деревень в довоенные годы работали в колхозах, но за работу в колхозе им начислялись трудодни (ставили «палочки» в списке), за которые ничего не платили, а источником существования было своё личное подсобное хозяйство, в котором выращивали картофель, имели огороды, держали скот. Во время оккупации произошёл возврат к натуральному хозяйству – потребляли только то, что сами выращивали и обрабатывали.
Мои родители работали учителями и получали зарплату, что являлось основным источником дохода семьи. С началом оккупации этого дохода не стало, и особенно страшной и голодной была зима 1941/42 года, когда школа закрылась, а никаких запасов в семье не было (отец перед войной запретил матери делать запасы, чтобы не распространять панику среди жителей). Выживать приходилось за счёт своего хозяйства, а мать рассказывала, что была вынуждена даже побираться, просить у колхозников о подаянии и помощи, хотя они мало чем могли помочь – сами голодали.
К тому же если Смоленская область и до войны богато не жила, то тем более бедствовала в войну, в оккупацию – ведь немцы со Смоленщины вывозили продовольствие, угоняли скот. И вот как моей матери удалось нашу корову спасти от угона.
Дома учителей Свиридовской школы стояли поодаль от деревни – рядом со школой, и мать как-то прослышала о том, что в деревне полицаи забирают у жителей скот. А было это летом, когда уже было запасено в сарае сено для коровы. И мать со старшим сыном освободили от сена угол сарая, завели туда корову, потом заложили проход сеном, мать через дыру в крыше сарая залезла к корове, чтобы она не замычала, и была там с ней целый день. Я хорошо помню, как полицаи пришли за нашей коровой, а мы, дети, бегали во дворе и сказали им, что нашу корову уже забрали. А мама рассудила так: если бы её обнаружили, то нас всех, конечно, расстреляли на месте, но и без коровы мы бы погибли от голода. А так удалось корову спасти.
Что ещё помогло нашей семье выжить? Мать со старшим братом стали обрабатывать участок земли, где в 1942 году начали сеять рожь. Урожай потом жали, молотили, мололи ручными мельницами и пекли хлеб, в который, правда, добавляли и лебеду, и картофельные очистки. Конечно, обрабатывали огород, сажали картофель, собирали грибы, ягоды, щавель и тому подобное. И всё-таки всю войну нашими спутниками были и голод, и холод, и болезни – детство запомнилось золотухой, ринитом, педикулёзом и так далее. Помню, как старший брат из коровьих рогов делал гребешки для вычёсывания вшей и менял их у жителей на продукты.
Надо различать солдат и эсэсовцев
Мне хочется затронуть ещё одну тему немецкой оккупации – об отношении немецких солдат к населению оккупированных территорий. И здесь я сразу хочу отметить, что надо различать обычных солдат и эсэсовцев. В составе немецкой армии были эсэсовцы, которые осуществляли карательные операции в тылу, именно в ведении СС были концентрационные лагеря и лагеря смерти. Но были и обычные солдаты. В связи с этим хочу рассказать о двух эпизодах, которые доказывают, что не все солдаты вермахта были карателями.
В период оккупации немецкие солдаты неоднократно занимали дома жителей, в том числе и наш дом. И вот как-то немцы, которые жили в нашем доме, стали хвастаться немецкими открытками – показывать, как хорошо в Германии. А моя мать захотела доказать немцам, что и русским есть чем гордиться, и решила показать припрятанный альбом Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, которая была открыта в Москве в 1936 году. Но забыла о том, что на первой странице альбома был портрет Сталина. Открыв альбом, она буквально обомлела от страха, но немцы как-то успокоили её, сказав, что у них – Гитлер, а у нас – Сталин: «Аллес ин орднунг»...
Недавно мой младший брат в разговоре со мной вспомнил о том, как немецкий солдат не забрал у нас последнюю курицу, а дал ему, расплакавшемуся (возраст ведь был около двух-трёх лет), горсть конфет и объяснил, что он австриец, что его принудили воевать, а у него дома «драй киндер». Хотя мародёрство во время оккупации всё-таки процветало, немцы даже освоили русский язык: «матка-яйка», «матка-млеко» и тому подобное.
Светлана Землянухина
Продолжение следует...
