Народный корреспондент

«Люди и манекены»: нужны ножницы

13 октября 2010 года в 15:13
СССР, творческое объединение «Экран», 1974 год. Режиссёры Аркадий Райкин и Виктор Храмов. В главных ролях – Аркадий Райкин.
Самый большой сборник работ гениального актёра – в четырёх сериях. После него ничего настолько смешного он уже не создал.
Фильм вышел с грубейшими нарушениями авторских прав – совершенно не указаны авторы монологов и сюжетов. Автором сценария значится один лишь эгоистичный народный артист. Причём с этим делом он справился плохо – фильм временами затянут невозможно. Забавно, что Райкин всё порывается спеть – мало ему разговорного жанра. Доходит до забавных параллелей. Как раз в то время, как Аркадий Исаакович разучивал постную «Песню о манекенах», гениальный Высоцкий создал потрясающий зонг о них же, который вошёл в «Бегство мистера Мак-Кинли» – фильмы вышли одновременно.
Для связывания номеров Райкин изображает водителя такси, колесящего от одного персонажа к другому, от проблемы к проблеме. Забавно, как советский кинематограф любил и уважал эту довольно криминальную профессию. Педалируя шофёрство, оператор всё время показывает проносящиеся за окном улицы, и теперь видеоряд служит, помимо всего прочего, прекрасным памятником Ленинграду брежневских времён.
«Люди и манекены» – это антология работы Райкина на эстраде. Например, номер про чиновника, прибежавшего на работу в последнюю минуту, а потом ложащегося спать прямо на столе, написал по заказу Райкина сам Зощенко ещё в 50-е годы.
Самый смешной материал принадлежит, конечно же, перу Михаила Жванецкого. Очень странно, что Райкин быстро расстался с найденным в Одессе самородком. В коне жизни Аркадий Исаакович подготовил большую книгу воспоминаний. Процитируем главку, посвящённую Жванецкому – возможно, станут понятнее взаимоотношения двух гениально одарённых людей, а также требования артиста:
«Сам факт ухода Жванецкого я готов отнести на счёт диалектики жизни. Это естественно. И всё же не даёт покоя мысль, что мы расходимся теперь в чём-то главном. По-разному думаем о высшей цели искусства сатиры. Он всё чаще пишет грустные, интимные вещи. Некоторые из них просто прекрасны, но камерность его иронии, а иногда степень усложнённости его языка и мышления для меня как артиста, а не просто как читателя и слушателя – неприемлема.
Может быть, я отстаю от времени? Не знаю. Во всяком случае, действенность слова для меня всегда имела и имеет некий практический смысл, мы стремились повлиять на общественную жизнь, что-то в ней изменить. А Жванецкий, как видно, считает, что всё это уже неактуально. Он уходит к чистой лирике. Это, конечно, его право. Иногда мы общаемся, и довольно тепло. Я говорю ему:
- Миша, есть что-нибудь для меня?
Он отвечает:
- Конечно, есть. Вот это и вот это.
А я читаю и понимаю: нет, это не для меня».

Вот такой привет из 1987 года…
«Люди и манекены»: нужны ножницы
«Самый лучший»: не дай бог!..
«Сердце Ангела»: больше, чем кино

Другие новости по теме