"О генеральше не может быть и речи!" Почему Николай Пржевальский так и не женился
Молодой офицер Пржевальский красив, высокого роста, у него прекрасная фигура, на окружающих он производит приятное впечатление. Неудивительно, что многие столичные дамы были в него попросту влюблены. А матери сельских девиц даже приходили в его дом со сватовством. Но Николай Михайлович избегал общения с женщинами.Пржевальскому 25 лет.
Он служит в должности полкового адъютанта. Всё свободное время читает книги, охотится в окрестностях города Петракова, в среде офицеров бывает редко, а женского общества избегает. Его друг
И.Л. Фатеев вспоминает: «Не любя пересудов о достоинствах и недостатках как знакомых, так и общественных деятелей, он говорил, что женщины исключительно занимаются этим. Называл их вообще фантазёрками и судашницами, он мало ценил их суждения, относился к ним с недоверием и бежал от их общества, часто назойливого и для него крайне неприятного».
Пржевальскому 31 год.
Он служит в Николаевке, бывает в хлебосольном семействе Бабкиных, воспитывающих девушкусироту. Когда Николаю Михайловичу предложили с нею позаниматься географией, вместо занятий он подарил ей свой учебник географии с надписью: «Долби, пока не выдолбишь».
Пржевальскому около 40 лет.
Дамы по-прежнему его осаждают. Николай Михайлович пополнел, ибо любил много и хорошо покушать, особенно «усладочки», однако прибавился не только вес, но и слава. Родные говорят, что пора бы и жениться. Племянник Пржевальского вспоминает: «Моя профессия не позволяет мне жениться. Я уйду в экспедицию, а жена будет плакать: брать же с собою бабьё я не могу. Когда кончу последнюю экспедицию – буду жить в деревне, охотиться, ловить рыбу и разрабатывать мои коллекции. Со мною будут жить мои старые солдаты, которые мне преданы не менее, чем была бы законная жена».
Николаю Михайловичу 41 год.
С покупкой имения Слобода приятели советуют путешественнику обзавестись хорошей хозяйкой. 17 августа 1881 года Николай Михайлович пишет Л.И. Фатееву: «Не изменю до гроба тому идеалу, которому посвящена вся моя жизнь. Написав, что нужно, снова махну в пустыню, где при абсолютной свободе и у дела по душе, конечно, буду стократ счастливее, нежели в раззолоченных салонах, которые можно бы было приобрести женитьбой».
Николаем Михайловичем по¬прежнему интересуются молодые дамы. В альбоме путешественника была фотография интересной женщины, которая предлагала ему и свою любовь, и своё богатство.
Взгляни на мой портрет –
ведь нравлюсь я тебе?!
Ах, не ходи в Тибет,
в тиши живи себе
с подругой молодой.
Богатство и любовь
я принесу с собой!
Пржевальскому 46 лет.
В ответ на письмо А.М. Лушникова, купца из Кяхты, Николай Михайлович пишет: «Искренне вас благодарю за ваше письмо и за поздравление (с получением звания генералмайора. – Прим. авт.). Только речь о генеральше, вероятно, останется без исполнения, не те уже мои годы, да и не такая моя профессия, чтобы жениться...».
И в 48 лет Пржевальский твёрдо стоял на своём: «Ну уж спасибо за такую жизнь, – отвечал он на предложение жениться и жить в столице, – не променяю я ни на что в мире свою золотую волю. Чёрт их дери, все эти богатства, они принесут мне не счастье, а тяжёлую неволю. Не утерплю сидеть в Питере. Вольную птицу в клетке не удержишь».
Пржевальский и своему спутнику Телешову писал: «Всего более рад, что ты не хочешь жениться...».
Вот такто – не любил Николай Михайлович женщин.
Но... были две женщины, любовь к которым он пронёс в своём сердце через всю жизнь. Самым дорогим другом была для него мать: «Я любил свою мать всею душою. С её именем для меня соединены отрадные воспоминания детства и отрочества... Самой тяжёлой минутой всегда было для меня расставание с матерью. Её слезы и последний поцелуй ещё долго жгли моё сердце...
Женщина, от природы умная и с сильным характером, моя мать вывела всех нас на прочный путь жизни. Её советы не покидали меня даже в зрелом возрасте».
Смерть матери была для Николая Михайловича тяжелейшей утратой.
Очень дорогим человеком для Николая Михайловича была Макарьевна – Ольга Макарьевна Макарова, служившая в доме Пржевальских горничной, затем няней. Суровая и решительная, с детьми она была заботливой, ласковой. И любила она больше других детей Коленьку.
«Я любил Макарьевну как мать родную, – писал Пржевальский, – тем дороже для меня была старуха, что и она любила меня искренне... В наш век всеобщей продажности такую преданность и бескорыстную любовь не вдругто встретишь, и это надо ценить».
***
Николай Михайлович тратил много денег на благоустройство своего имения. Управляющему имением, недовольному расточительством хозяина, он часто повторял: «Мне доходы не нужны... Для кого мне собирать: детей у меня нет и не будет».
Но прошло время, и у Пржевальского, как и у всех великих людей, стали появляться «дети лейтенанта Шмидта». Самая нелепая легенда настойчиво утверждала, что Сталин – сын путешественника Николая Пржевальского. Где же начало этой сплетни? Видимо, в Польше. В 1939 году Россия и зарубежье отмечали двойной юбилей: столетие со дня рождения первого исследователя Центральной Азии Николая Пржевальского и 60¬летие вождя СССР Иосифа Сталина. По этому поводу польская газета «Жизнь Варшавы» впервые оповестила мир о том, что Пржевальский был отцом ДжугашвилиСталина
(В. Щербак. «Сталин сыном ему не был». Владивосток, 11.11.2009). Миф об их кровном родстве быстро обрастал подробностями. Основой его было портретное сходство путешественника и вождя. Однако никто не учитывал, что портреты Сталина ретушировались.
Несомненно, об этих слухах Сталину доносили, но, кто знает, возможно, это ему импонировало: куда приятнее быть сыном генерала, чем сапожника.
Позднее несколько фантазёров сочинили такую историю. Пржевальский, мол, бывал в Гори у князя Маминошвили, гостил в его доме подолгу. И князь познакомил его с красивой молодой грузинкой Екатериной Геладзе. Они с удовольствием проводили время вместе, а в декабре 1878 года Екатерина родила сына, названного Иосифом. Пржевальский якобы посылал большие суммы для ребёнка. «Деньги потоком текли в Грузию, где подрастал плод запретной любви», – фантазия писак
разыгралась безмерно.
А теперь факты.
«То, что (вопреки официальным данным) Сталин родился не 21 декабря 1879 года (по н.ст.), а 6 декабря 1878 года (по ст.ст.), действительно подтверждается документами», – Николай Добрюха, «АИФ», 2009 г., №10.
Значит, путешественник должен был находиться в Гори за девять месяцев до рождения Иосифа Джугашвили, т.е. в марте 1878 года.
Именно в это время Пржевальский находится в Лобнорской экспедиции. В пути он заболел. 5 ноября 1877 года пишет Пыльцову из Гучена: «По выходе из Кульджи я заболел вздорной, но нестерпимой болезнью: у меня сильный зуд. Мы мазали бабаком и дёгтем – не помогает».
20 декабря 1877 года экспедиция прибыла в Зайсан. Николая Михайловича лечат местные доктора, но «облегчения пока мало», – писал он Пыльцову 31 декабря 1877 года.
С половины марта 1878 года Пржевальский начал готовиться к экспедиции в Тибет.
18 марта 1878 года в письме Пыльцову Николай Михайлович пишет: «Завтра наконец мы выступаем из Зайсановского поста. Избавляемся от тюрьмы, в которой сидели три месяца. Радость неописуемая».
25 марта пришло известие о смерти матери. Это известие как громом поразило Николая Михайловича.
1 апреля 1878 года от военного министра иностранных дел получено распоряжение: в Китай не ходить. Это было кстати: Пржевальского очень мучил зуд. Вот так прошёл март 1878 года. Экспедиция закончена, Пржевальский вернулся в Петербург в 20-х числах мая 1878 года.
Какая нужна фантазия, чтобы представить, как мог бы больной человек, на теле которого не было живого места от нестерпимого зуда, с болью на сердце от известия о смерти матери покинуть свой отряд и торопиться в забытый богом Гори? Там войти с женщиной в интимные отношения. Да ещё при условии, что он не любил женщин, избегал их общества.
Так что не был Николай Михайлович в Гори. Не был он вообще в Грузии: в документах, отчётах, письмах нет указаний на посещение этого края.
И ещё. Невозможно себе представить, чтобы полковник, разведчик с важными документами по пути из Китая в Петербург взял, да и свернул в Грузию!..
Если же считать, как это было принято, днём рождения Иосифа Виссарионовича 9 декабря 1879 года (ст.ст.), то, отсчитав девять месяцев, посмотрим, где находился Николай Михайлович в марте 1879 года.
Из Лобнорской экспедиции он больной добрался до Петербурга 23 мая 1878 года. Как только состояние его улучшилось, он стал готовиться к новой экспедиции. В 1879 году Пржевальский отправился в третью, названную им Первой Тибетской экспедицию в Центральную Азию. 27 февраля он прибыл в Зайсан, 21 марта покинул его, направившись в Тибет. Вот где он был в марте 1879 года.
Правнучатый племянник великого путешественника Николай Михайлович Пржевальский, изучающий род Пржевальских, в письме автору пишет: «Сейчас бурно развивается раздел науки, называемый геногенеалогией. Он позволяет с помощью метода ДНК установить родство по мужской линии. Я участвовал в этом проекте вместе с внуком Сталина Александром Васильевичем Бурдонским. Совпадения ДНК не обнаружено. Род Пржевальских – выходцы из Центральной Европы, голография Джугашвили – у лиц Закавказья, Осетии.
Так что Сталин не сын Пржевальского. Род Пржевальских избавился от этой легенды.
Приведём ещё несколько примеров, когда люди называли Н.М. Пржевальского своим отцом, дедом, прадедом.
Журналисты газеты «Курьер» нашли в псковской глубинке женщину, считающую себя правнучкой Пржевальского. Свинарка Анна Васильевна Васильева ходила в сельскую школу, когда там демонстрировался старый фильм о путешественнике Пржевальском, но однажды проговорилась: «Схожу, посмотрю про прадедушку». Она молчала об этом «родстве» всю жизнь. Документов, конечно, на этот счёт у неё никаких не было. Говорит, что всё время скрывала, боялась, что ктото узнает о её «классово чуждом» происхождении. В 30-х годах её дед Андрей, кузнец, и все его братья были репрессированы. Она не знала, что Николай Михайлович Пржевальский и его родные ни в какие времена не подвергались преследованиям, потому что к Пржевальскому она не имела никакого отношения.
Андрей Суворов в «Русском предпринимателе» за 2004 год рассказывает об одной семье: «Владимир Емельянович Ульянцев¬Пржевальский родился в Москве в семье единственной дочери знаменитого исследователя и
географа генерала Н.М. Пржевальского – Анны». Так просто?! Без доказательств, без объяснений взял, да и написал. Очевидно, со слов кого¬то из родственников этой семьи. Владимир женился на Ольге Кульчицкой и эмигрировал. В Югославии Владимир стал священником. Их сын Павел с 1943 года служил в немецкой армии. Потом семья колесила по всему миру. Только всё это не имеет отношения к роду Пржевальских. В роду не было эмигрантов, никто не служил в немецкой армии, не воевал против России. Всё же, прежде чем писать о Пржевальском, следует познакомиться с его биографией, книг о нём написано много.
В Слободе Починковского района Смоленской области родилась история, которая гласит о том, что Николай Михайлович перед походом в четвёртую экспедицию (1882 г.) бывал в семье Мельниковых, а когда вернулся (1885 г.), Ксения, хозяйка дома, сказала ему: «Родилась девочка». Марфа стала взрослой, и мать рассказала ей о тайне её рождения. Дочь записывала рассказы матери. Когда самой пошёл седьмой десяток и она стала болеть, предала огласке свои записи, хотя мать молила её унести эту тайну с собой в могилу. Но Марфа Мельникова считает себя внебрачной дочерью путешественника
Н.М. Пржевальского. В книге Е.Н. Гавриленковой «Неизвестные страницы жизни Н.М. Пржевальского» имеется глава «Воспоминания моей матери», рассказу уделено более 50 страниц. Написан он художественно, с приведением мельчайших подробностей.
Е.П. Гавриленкова пишет: «Всё рассказанное в «Воспоминаниях» связано непосредственно с Пржевальским и к его облику добавляет немало деталей. Они важны и интересны безотносительно того, был ли Николай Михайлович в интимных отношениях с её матерью или нет. Судя по тому, как правдивы и искренни все другие описания, хочется верить, что и сердечная тайна изложена так же правдиво».
Но сомнения возникают. Изложенные события представлены с одной стороны – Марфы Мельниковой. Правомочен вопрос: почему Николай Михайлович, человек впечатлительный, прямой, откровенный, не упомянул о дочери ни братьям, ни друзьям, пускай даже не называя имени матери ребёнка?
Николай Михайлович очень щедрый человек. Умирая, он распределил наследство всем близким ему людям, но почему не передал ничего дочери, если она была, ну, скажем, через своего управляющего?
Кто-то верит, что Марфа – дочь Пржевальского, ктото не верит. А дело не в вере, а в установлении родства методом ДНК-анализа. В скором времени это станет возможным и по женской линии.
И если потомки Марфы Мельниковой решат провести этот анализ, то результат его будет важным фактом в биографии великого Пржевальского.
Сам же Николай Михайлович называл свое потомство: «В Центральной Азии у меня много оставлено потомства – не в прямом, конечно, смысле, а в переносном: Лобнор, Кукунор, Тибет и проч.».
И хотя есть сомнение, был ли именно у Николая Михайловича ребёнок, но нет сомнений, что род Пржевальских велик.
Изучением рода Пржевальских занимаются профессор Н.М. Пржевальский, профессор В.Б. Титов, состоящий в 13-м поколении Пржевальских. Этот великий род достоин написания многих книг. Но приведём несколько фраз о нём В.Б. Титова: «Генеалогическое древо, которое мне удалось восстановить, образуют почти 500 имен 15 поколений. Все мужчины находились на воинской службе. Многие имели высокие звания и чины. Кроме Николая Михайловича, генеральские звания носили его родной брат Евгений Михайлович, дядя Алексей Кузьмич и двоюродные братья Владимир Алексеевич и Михаил Алексеевич... Удивительна судьба последнего генерала Пржевальского Михаила Алексеевича, которого современники называли не иначе, как «генерал суворовской школы», тоже причастного к «восточному вопросу», но уже в начале ХХ века... Командуя 2-м Туркестанским армейским корпусом, он сыграл решающую роль при взятии Эрзурумской крепости в 1916 году».
Род Пржевальских славен своим служением Отечеству – России.
