В горах на Балканах
В годы Великой Отечественной войны многие советские граждане принимали самое активное участие в борьбе за освобождение народов Европы от фашистов. Среди них Владимир Афанасьевич ЕМЕЛЬЯНОВ, профессор, доктор медицинских наук Смоленской медицинской академии, оставивший интересную рукопись о службе в горах Югославии. Публикуем отрывки из этих воспоминаний.Три ночных полета
Летом 1944 года в дивизию, где я служил (Емельянов прошёл по фронтовым дорогам Подмосковья, Смоленщины, Белоруссии), пришёл приказ срочно командировать меня в Москву.
И вот я в кабинете у начальника главного военно-санитарного управления Красной Армии генерал-полковника Ефима Ивановича Смирнова. После приветствия он меня огорошил вопросом: quot;Каким чудом вы уцелели?quot; А дальше я узнал, что в ближайшем будущем отдыхать не придется: мне предложили в составе группы врачей лететь в Югославию.
В генеральской приёмной ждали своего часа мои коллеги. Шёл строгий отбор. Первым делом проверяли, был ли в окружении, в плену, есть ли родственники на оккупированной территории. И, разумеется, отдавали предпочтение опытным врачам. Ничто не помешало мне попасть в десятку командированных. В их числе было еще двое смолян: В.С. Смирницкий и В.Г. Гуков. Нам выдали новое обмундирование и велели не снимать его там, за кордоном, беречь честь советского офицера.
Летели мы на Балканы через линию фронта на большой высоте. Над Румынией самолёт попал под обстрел. Пилоту пришлось ещё набрать высоту, и чувствовали мы себя скверно.
Самолёт благополучно приземлился на аэродроме итальянского города Бари, раскинувшегося на берегу Адриатического моря. Странно было бродить по городу, где не слышно грохота орудий, не видишь убитых и раненых. Удивительно приятно было встречать улыбающихся итальянцев. Нам в Москве дали по сто долларов, и мы купили крепкие горные ботинки, которые позднее очень пригодились.
В один из дней нас отвезли на остров Бис, где тогда находилась резиденция Иосипа Броз Тито, генерального секретаря Союза коммунистов Югославии. Встретил он нас очень тепло. Тито говорил по-русски, подбадривал нас.
Меня известили, что служить предстоит в Боснии, перебросят туда русские лётчики. Среди гор, туманной ночью на небольшой площади тускло горело несколько костров, зажжённых в определённом порядке. Накрапывал дождь. Нас окружили партизаны. На прощание дружески обнялись с лётчиком, Героем Советского Союза, моим земляком Павлом Михайловичем Михайловым. Шел октябрь 1944 года.
Там, где парят орлы
Тропа привела к небольшому домику, прилепившемуся к склону горы. Там располагался штаб партизанской бригады. Встретил сам командир, от которого я узнал, что меня велено переправить в город Тузлу, место расположения третьего партизанского корпуса. Дали мне коня, который не раз выручал меня на горных кручах.
Несколько дней мы с боями шли по скальным тропам, обходя стороной горные селения. Даже кони едва выдерживали тяготы этого пути, а люди буквально выбивались из сил. Наконец-то добрались! Городок Тузлу, окружённый горами, лежал в низине.
В штабе я познакомился с командиром корпуса Владо Поповичем. Он в 1936 году, будучи студентом медицинского института, отправился в Испанию и в рядах интернациональной бригады сражался против фашистов. Я приступил к обязанностям хирурга партизанского корпуса.
Оперировать приходилось много, но за годы войны такая нагрузка сделалась для меня привычной. Под операционную приспосабливали любое уцелевшее строение, а то и просто палатку. Случалось, раненых размещали прямо под открытым небом. Свой хирургический инструментарий я всегда носил с собой в ящичке. Берёг каждый скальпель, каждую иглу, всякий обрывочек ниточки. Перевязочного материала не хватало, и мы пускали в дело ветошь, парашютную ткань.
По узким горным тропам партизаны тайно пробирались ночью к селению, атаковали его.
Раненых мы привязывали к сёдлам и везли с собой. А бойцов с тяжёлыми ранениями оставляли в пещерах, поставив охрану из одного-двух человек. Бывало и так, что оставляли раненым запас воды и пищи, вход в пещеру заваливали камнями и при первой возможности возвращались за этими товарищами. Горько говорить, но иногда враги опережали нас и, обнаружив в пещере партизан, зверски расправлялись с ними.
В Тузле нам разрешили нам оперировать раненых в местной больнице. Однажды поступило распоряжение срочно подготовить операционную. В тяжелом состоянии доставили комиссара партизанских отрядов Боснии Цвиятина Миятовичаю.
У партизан не было собственного госпиталя, и они решили создать в Тузле свой лазарет. Собрали жителей городка, к которым я обратился с просьбой о помощи. В школе организовали общину милосердия. Операции проходили каждый день. Наши пациенты-люди военные, но попадали на операционный стол и мирные граждане. Однажды из горного села привезли молодую роженицу. Ей пришлось делать кесарево сечение. Оперировал я по поводу тяжелого гнойного мастита и хозяйку дома, где размещался партизанский штаб и где я жил. Всё прошло благополучно, и счастливый супруг благодарил меня за спасение жены, повторяя, что сам Бог послал такого доктора из России.
Прошка
С первых дней моим переводчиком, адъютантом и телохранителем стал молодой солдат Прокофий Видович, попросту Прошка. Он был сыном серба, попавшего в плен к нам во время Первой мировой войны, и украинки. Родители его после войны переехали в Югославию. В начале оккупации отец Прошки был убит немцами. Прокофий ушёл к партизанам мстить за смерть отца. Он хорошо говорил по-русски, знал немного английский и повсюду сопровождал меня, даже во время операций был рядом, с любопытством наблюдая, как и что я делаю.
Под опёкой Прошки я чувствовал себя спокойно. И всё-таки однажды вместо скальпеля пришлось пустить в ход оружие. Дело было так. У моста через горную речку партизаны завязали бой с quot;четникамиquot;. У нас было явное численное превосходство и quot;четникquot; по мосту отступали на противоположный берег. И вдруг из-под моста выскочил quot;четникquot; и налетел прямо на меня. Слава Богу, я не растерялся и первым выстрелил из пистолета, quot;четникquot; повалился на землю, как мешок.
В феврале 1945 года меня назначили главным хирургом Народно-освободительной армии и партизанских отрядов. Как-то на машине, которая была единственной у партизан, мы выехали на передовую линию quot;Полежайquot;. Нас было четверо: начальник санслужбы армии Леви, комиссар полка, шофёр и я. Шофёр за рулем, комиссар на соломенной подстилке, а мы с Леви на сиденье. Охрана на мотоциклах, в том числе и Прошка, сопровождала нас. На обратном пути под моим сиденьем что-то взорвалось. Говорили, что самодельная мина. Меня подбросило вверх, я ударился головой и словно провалился в чёрную яму, потеряв сознание. Обо всех подробностях узнал от Прошки. Он остановил свой мотоцикл, вытащил меня из-под обломков, снял с меня шинель и расстелил на обочине, куда меня и перенесли. Прошка начал делать мне искусственное дыхание. Вот где пригодилось его посещение операций, он не раз видел, как я делал массаж сердца и восстанавливал дыхание у раненых. У Прошки тоже получилось. Дыхание у меня наладилось, а сознание не возвращалось. Прошка привязал меня покрепче к мотоциклетной коляске и в полусидячем положении привёз к крестьянскому дому в горах. Там я пролежал трое суток. Временами сознание стало проясняться. Прошка решил отвезти меня в Тузлу, до которой было сорок километров по горной дороге. Привёз он меня в Тузлу, в тот самый лазарет, который я создавал. Определили у меня тяжёлую контузию, сотрясение мозга, перелом малой берцовой кости, множественные ушибы. Очень болела спина, ноги не хотели подчиняться. Прошка настоял, чтобы провели тщательное обследование. В местную больницу, где был рентгеновский аппарат, меня отнесли на носилках. Там я впервые открыл глаза.
К сожалению, восстановление шло очень медленно. Я плохо владел речью, не мог ходить, но понимал, что самое страшное уже позади и я буду жить. Понимал и то, что спасением обязан больше всего Прошке. quot;Спасибо тебеquot;, - не раз говорил я Прошке. Только через месяц с лишним я встал на ноги и смог вернуться к работе.
Дорога домой
Весной 1945 года партизаны вели тяжёлые бои за город Карловац. Работы у врачей было хоть отбавляй. В те дни посчастливилось встретиться со своим земляком Василием Григорьевичем Гуковым, служившим в Хорватии. С освобождением Загреба медиков поселили в особняке шведского посла, где сохранилась вся обстановка.
Майским днём мы сидели с Прошкой на берегу реки и любовались пробуждающейся природой. Вдруг к нам подбежал боец, повторявший одно слово quot;победа!quot;. Мы поспешили в штаб, где меня, как представителя победившей страны, поздравили с великим историческим событием. Война окончилась. Уже был освобождён Белград, где начал работать госпиталь. Меня попросили выступить там с докладом. Я поделился опытом организации медицинской помощи во время боевых действий.
Однажды в госпиталь приехал Тито. Это была моя вторая встреча с югославским лидером. Мы с Прошкой бродили по Белграду, на одной из улиц увидели толпу, слышались голоса: quot;Тито, Тито!quot; Подошли поближе. Я стоял, опираясь на костыль. Из-под арки Дома правительства вышел Тито в окружении министров и военных. Он на мгновение задержал на мне взгляд, может быть моё лицо показалось ему знакомым?
Срок моего пребывания в Югославии подходил к концу. За год работы я здесь стал своим, приобрёл друзей. Но ближе всех, конечно, был Прошка.
Осенью 1945 года на самолёте я вылетел на Украину, а оттуда в Москву. Уже в Смоленске узнал, что 25 октября 1945 года стало днём создания Социалистической Федеративной Республики Югославии.
