Самый южный Смоленск
«Смоленская газета» начинает публикацию статьи, написанной челябинским исследователем, членом Международной гильдии писателей Александром Булгаковым и напечатанной в марте прошлого года в журнале «Край Смоленский». Большой материал рассказывает об одном из эпизодов Первой русской антарктической экспедиции под руководством Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена и Михаила Петровича Лазарева, которые описали несколько островов Южного Шетландского архипелага и присвоили им имена, увековечившие память о завершившейся за несколько лет до этого Отечественной войне 1812 года.
***
За хлопотами и треволнениями, на которые были богаты два прошедших года, практически незамеченной осталась одна знаменательная дата – 200-летие открытия Антарктиды экспедицией Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена и Михаила Петровича Лазарева на шлюпах «Восток» и «Мирный». Предвосхищая вопрос: «Где Смоленщина и где Антарктида?», скажу, что, читая об этой экспедиции, натыкаешься на упоминания о Смоленщине то тут, то там.
Вспомним хотя бы такой первоисточник этих событий, как письмо Михаила Петровича Лазарева с описанием экспедиции 1820–1821 годов к Алексею Антиповичу Шестакову, написанное им по горячим следам уже 24 сентября 1821 года. Помимо книги-отчёта самого Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена это наиболее цитируемый документ ввиду его сжатости и наличия деталей, отсутствующих в сообщении начальника экспедиции. В нашем же случае интересно и то, что Алексей Антипович Шестаков происходил из славного смоленского дворянского рода и на момент написания письма проживал в городе Красном Смоленской губернии.
Я же хочу рассказать об открытии нашими соотечественниками Смоленска, которое произошло в самом начале 1821 года. Сразу разрушу интригу: речь идёт о втором по величине острове относящихся к Антарктиде Южных Шетландских островов. Архипелаг располагается к северу от Антарктического полуострова и вытянут с юго-запада по направлению к северо-востоку. С юга острова от Антарктического полуострова отделены проливом Брансфилда, а с севера от Южной Америки – проливом Дрейка, ширина которого в самом узком месте составляет 820 км, а местами доходит и до 1 120 км. По морским меркам – рукой подать. Потому понятно недоумение Фаддея Фаддеевича, заявившего: «Примечания достойно, что плавания кругом Огненной земли простирают уже более двухсот лет, но никто не видел берега Новой Шетландии».
Далее совсем уж провидческие слова: «С того времени нередко суда, обходя Огненную землю lt;…gt; приносимы были близко к Южной Шетландии, а некоторые, может быть, при её берегах погибли». Свидетельством тому служат обнаруженные капитаном английского корабля Уильямом Смитом ещё в 1819 году на одном из пляжей острова Смоленск деревянные обломки корабля и якорь. Позже выяснилось, что они принадлежали затонувшему в сентябре того же года флагману испанской эскадры 74-пушечному линкору «Сан-Тельмо», потерявшемуся во время шторма посреди пролива Дрейка.
О судьбе 644 членов экипажа ничего неизвестно, но если обнаружится, что кто-то из них всё же смог добраться до острова, то это ещё больше запутает и без того непростую ситуацию – кого считать его первооткрывателем.
А первый кто?
«Помилуйте! – может воскликнуть иной читатель. – О каком же открытии, тем более со стороны Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена, тут может идти речь?» И будет в чём-то прав. Ещё 3 февраля 1821 года русский чрезвычайный посланник и полномочный министр при португальском дворе в Рио-де-Жанейро генерал-майор барон Тейль направил Беллинсгаузену, находившемуся в то время в Австралии, в порте Джексон (ныне – Сидней), письмо, в котором сообщал «об открытии английским купеческим судном (именно его владелец обнаружил на острове Смоленск остатки линкора «Сан-Тельмо». – Прим. авт.) новой земли между 62º южной широты и 57º 50" западной долготы от Гринвичего меридиана» (в настоящее время известной как Южные Шетландские острова). Кроме того, прибыв к острову, который впоследствии Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен назвал Смоленск, он обнаружил обосновавшуюся в одной из бухт острова флотилию американских охотников за морским зверем под командованием Бенджамина Пендлтона, которые уже тогда именовали меж собой этот остров Фрисленд.
Трудно сказать, чьими заслугами на современных картах этот клочок суши обозначен как остров Ливингстон. С одной стороны, я соглашусь с упрёком Валерия Лукина, многие годы являвшегося заместителем директора Арктического и антарктического НИИ и начальником Российской антарктической экспедиции, в том, что «страна, желающая пропагандировать свои исследования в области наук о Земле, должна заботиться об издании отечественного картографического материала, переводе его на другие языки и распространении таких материалов среди зарубежных пользователей», так как отчёт Беллинсгаузена об экспедиции вышел на европейских языках спустя десятилетия после экспедиции, и тем самым момент для продвижения русских географических названий был безнадёжно упущен. С другой стороны, у меня есть основание сомневаться в соответствии действительности таких его слов, приведённых в статье «Картографическая экспансия», опубликованной на сайте Русского географического общества: «Неиспользование в других странах русских географических названий в Антарктике остаётся исключительно российской проблемой, а не происками наших западных конкурентов».
В обоснование своего сомнения отмечу, что если бы даже все отчёты были отпечатаны вовремя и ими была бы завалена вся Европа, то наши западные «коллеги» с лёгкостью проигнорировали бы всё это, воспользовавшись для этого той неоднозначностью, что заложена в самом термине «первооткрыватель», заявив, что первооткрыватель – это тот, кто первым увидел, первым ступил, первым водрузил (нужное подчеркнуть). Тем более что причина для такого неджентльменского поведения была: после победы над Наполеоном многие бывшие соратники по антифранцузской коалиции были обеспокоены поступательным развитием авторитета Российской империи и всячески старались этому воспрепятствовать.
В качестве ответа современным оппонентам, заявляющим, что Беллинсгаузен в открытии острова Смоленск был не то что не вторым, а даже и не третьим, предлагаю дополнить перечень признаков первооткрывателя ещё одним, поскольку перечень, по сути, столь гуттаперчевый, что от добавления ещё одного определения его научная строгость нисколько не пострадает. Это определение является производным из известной пословицы «Не та мать, что родила, а та, что воспитала», и звучит оно следующим образом: «Не тот первооткрыватель, кто первый увидал, а тот, кто первый описал».
И ничего удивительного, что при применении этого критерия Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен с отрывом лидирует в номинации «первооткрыватель острова Смоленск» перед английскими и американскими тюленебоями, потому что основной их целью было извлечение максимальной прибыли путём массового убийства беззащитных ластоногих, и описывать те географические объекты, которые они при этом попутно открывали, у них не было никакой мотивации. К тому же делиться теми крохами информации, невольными обладателями которой они становились, с широкой общественностью (читай – с конкурентами) было, мягко говоря, в их кругах не принято.
Членам же русской экспедиции, напротив, специально предписывалось: «чтобы по возвращении вашем из записок ваших можно было составить любопытное и полезное повествование, не оставляйте без замечаний ничего, что случится вам видеть где-нибудь нового, полезного или любопытного, не только относящегося к морскому искусству, но и вообще служащего к распространению познаний человеческих во всех частях». Именно так Беллинсгаузена проинструктировали в Адмиралтейском департаменте в отношении астрономических, гидрографических, этнографических и других наблюдений в период плавания к Южному полюсу.
Судовые журналы промысловых судов, на основании которых впоследствии пытались выстроить свои претензии на приоритет в открытии отдельные государства, зачастую были составлены столь безграмотно и путано, что указанные там острова и земли было практически невозможно однозначно идентифицировать.
Начальнику же экспедиции Беллинсгаузену, в отличие от такого подхода, вменялось в исключительную обязанность, «когда lt;…gt; случится открыть какую-нибудь землю или остров, не означенные на картах, то старайтесь как можно вернее описать оные, определя главные пункты наблюдениями широты и долготы, и составьте карту с видами берегов и подробным промером, особливо тех мест, кои пристанищем служить могут». Для усиления этой функции в штате экспедиции была предусмотрена должность астронома, на которую был назначен экстраординарный профессор кафедр теоретической и практической астрономии Казанского университета Иван Михайлович Симонов (1794–1855).
Продолжение материала читайте в следующих номерах «Смоленской газеты»
Шетландские острова (фрагмент карты). Неизвестный художник. Из сюиты «Атлас к путешествию капитана Беллинсгаузена» (1831 г.). Тверская областная картинная галерея
Ф.Ф. Беллинсгаузен.
Фото: предоставлено автором
Александр БУЛГАКОВ
