Прежде чем стать профессионалом – стань человеком

Ирина ЩЕДРОВА – директор Смоленского юридического колледжа и Центра дистанционного образования «УМНЕЙ», а ещё – волонтёр службы «Милосердие» и фонда «Старость в радость» и блогер. Как всё это умещается в одном человеке и при чём тут доброта? Разберёмся?

Зачем юристу быть добрым?

Уютное смоленское кафе. Напротив меня – ухоженная женщина с короткими светлыми волосами. Волевые черты лица, уверенные движения и цепкий взгляд выдают в ней лидера. Ирина Алексеевна Щедрова. Когда-то она окончила Смоленскую медицинскую академию и один профессор ей сказал: «С твоим характером если ты и станешь врачом, то главврачом». А она… стала директором Смоленского юридического колледжа и Центра дистанционного образования «УМНЕЙ». Её студенты до пандемии принимали участие в большинстве культурных мероприятиях как волонтёры, помогали в больницах, детских домах и домах престарелых.

– Расскажите про волонтёрство. Как это можно применить к студентам? Вы считаете, что это важно для вас и для ваших студентов?

– Мы готовим юристов, в том числе и для социальной сферы. И очень важно, чтобы будущий специалист, прежде чем он поставит подпись на документе об изъятии ребёнка из семьи и помещении его в социальное учреждение или даст рекомендацию направить пожилого человека в интернат, сам знал, своими глазами видел, сердцем прочувствовал то, что ожидает человека в данном случае.

В волонтёрстве дети приобретают новые знания. Когда студенты прошли эту школу, они многое понимают. И если они придут в какой-то фонд и им скажут: «Вот тебе ящик на шею, иди деньги собирай», – то они поймут, что это неправильный фонд. Они учатся отличать правду от лжи. А ещё наши студенты приобретают опыт работы. Они видят, как работает фонд, что иногда собирают деньги по копеечкам. Они понимают, что не всё меряется деньгами. Иногда становится важнее участие, осознание того, что ты сделал что-то очень нужное. Происходит оценка твоей работы. Это дороже денег.

У моих студентов появляется осознание того, что они помогают людям. С одной стороны, у нас студенты ещё маленькие – им по шестнадцать лет. Про них не скажешь, что они герои, кормильцы семьи. Им постоянно говорят: «Ты маленький». А тут вдруг кто-то им говорит: «Ты мне помог. Ты сделал большое дело. Благодаря тебе у меня жизнь меняется». Для них это важно. Появляется мысль: «Пусть я маленький, но я делаю что-то важное в жизни».

– А благотворительность? Вы давно этим стали заниматься?

– В 2012-м или 2013-м где-то. Вначале это был поиск себя. Мы делали тогда праздники для детей. Помогали на Соборном дворе, на площади Ленина. Но через какое-то время я поняла, что шумные детские мероприятия – это не мой вариант служения. Тогда мне предложили идти в «Красный Крест». И я занялась им вплотную. Но это не мешает мне со студентами участвовать и в других проектах. Студенты мои ездили и в детское отделение гедеоновской больницы, и в дома престарелых, и мы участвовали в фасовке продуктов, в «Белом цветке» участвовали, День Петра и Февронии проводили… В общем, везде, где нас звали.

Я стараюсь отправлять своих студентов всюду, где это безопасно, для них назидательно, воспитательно и интересно. Мне всегда нужна очень ответственная организация по ту сторону учебного заведения. Я направляю студентов, но мне надо абсолютно точно знать, кто их встретит. Чтобы быть с ними на одной волне. Потому что это всё-таки дети, они несовершеннолетние, и я ответственна за их воспитательный процесс.

Как смириться со смертью

– Тяжело ли помогать умирающим?

– В моей ситуации – нет. Это меня не угнетает. Во-первых, есть христианское понимание смерти, а во-вторых, я понимаю, что уход из жизни может быть разным. И мы его делаем физиологически более привлекательным, что ли. Человек последние минуты проводит в чистой постели, ухоженный, понимает, что к нему обязательно подойдут люди, исполнят его желания небольшие. Поэтому я осталась на этом посту и не испытывала чувства дискомфорта, жути, страха, уныния. Конечно, тяжело, когда ты ходишь к больному раз, и два, и три и понимаешь, что видишь картинку всё хуже и хуже. И однажды ты приходишь и видишь чисто застеленную кровать. Мы тогда писали записочки, просили молиться об ушедших людях.

– Как смириться со смертью?

– Никак. Все люди, даже православные, скорбят и плачут, когда близкие уходят. Умом понимаешь, что у него было заболевание или потому, что ему много лет и человек уже прошёл свой путь, ему тяжело на этом свете, а сейчас он в лучших условиях и в лучшем месте. Но себя жалко. Поэтому смириться невозможно. Особенно когда уходит молодой человек. Но верующий человек отличается от неверующего тем, что у него есть хотя бы зацепка, чтобы сказать себе, что мучения на земле закончились и началось что-то хорошее. Во-вторых, ты можешь себе сказать: это не навсегда, мы встретимся в вечности. Что позволяет верующему человеку не впасть в отчаяние, в состояние чёрной скорби, когда на себя руки готов наложить, жизнь не мила и ничего не нужно. Человеку неверующему сложнее. Он беззащитен и уязвим. Он понимает, что всё кончилось. Навсегда. Ему тяжелее. Ему страшно.

Когда в душе есть вера

– А вы давно приняли православие?

– Меня крестили, когда мне было лет четырнадцать-пятнадцать. Но я не ходила в храм. У нас, во-первых, не было храмов. Тогда были остатки советского строя. У меня родители занимали соответствующие должности, и это было не принято. Поэтому к храму я повернула свой нос лет в тридцать. Я уже успела накосячить многое, поэтому мне есть с чем сравнивать. У меня есть опыт жизни без Христа и опыт после.

– Чем отличается этот опыт? Все говорят, что ощущения другие, чувствуешь по-другому. Но как именно чувствуешь, никто не говорит...

– У каждого, наверно, свои чувства. С одной стороны, мне стало легче. Когда в моей жизни происходят неприятные события, проверка на работе или ещё что, когда в душе есть вера, ты понимаешь, что даже в самом тяжёлом случае Господь не оставляет чад своих. Бог не даёт креста больше, чем ты сможешь вынести. Значит, если закроется эта дверь, Бог откроет мне другую дверь, которая поможет мне жить дальше.

И вот это помогает не сорваться на каком-то этапе. Когда тебя обижает какой-то человек – если в душе есть вера, ты совершенно по-другому преломляешь эту ситуацию. И это позволяет тебе не сорваться, не начать психовать, дёргаться, нервничать, не спать ночами, думать об этом… С Богом жить легче.

Ты начинаешь спокойно реагировать на то, что кто-то тебя не понял, забыл, обидел даже… Это жизнь, и уже не возникает этой лавины эмоций. Как раз вера – профилактика этих всевозможных состояний уныния.

Говорить с людьми о жизни

– Почему вы решили вести блог?

– Родители мне жалуются на детей: «Я не могу заставить его учиться. Он ничего не хочет. Ему шестнадцать-семнадцать лет, а такое чувство, что он старый. Он устал от жизни, ему вообще ничего не надо». Это одна ситуация. А вторая ситуация – это когда те же родители стали говорить о своей потерянности: «Ребёнок вырос. Раньше я жила для него. А для чего теперь жить мне? Самой для себя? Я вообще не понимаю. Сейчас вот ребёнок окончит вуз, женится, уедет, а я буду совсем одна. Мне вообще жить не хочется».

И тогда я поняла, что у меня есть что сказать этим людям. Как поставить их на ступеньку, с которой они начнут подниматься вверх и всё-таки жить с полноценным вкусом к жизни, а не с ощущением «ну всё, буду теперь доживать до гробовой доски, до тех пор, пока появятся внуки». То есть цели, которые говорят, что человек полноценной жизнью пока не живёт и не знает, как жить. Поэтому у меня появилось желание поговорить с людьми о жизни, тем более что у меня есть и медицинское образование, и педагогическое. И плюс волонтёрский опыт, где я видела тяжёлые жизненные ситуации.

Тебе надо – а мне не надо

– Расскажите про современного студента. Можете сравнить, что было лет пять назад и что сейчас?

– Тут можно сравнивать во всём. Даже в мелочах. Недавно обратила внимание на ситуацию. Когда ты встречаешься с человеком, который старше, занимает положение выше тебя, которого ты уважаешь, ты начинаешь разговор с фразы: «Простите, пожалуйста, можно я у вас время займу?» Как начинают разговор в точно такой же ситуации мои студенты: «Так, мне надо вам сказать...» Разница есть? Они начинают разговор с фразы «мне надо». Я директор. Открывается дверь в мой кабинет, входит студент и говорит: «Мне надо дырокол», «Мне надо распечатать».

Причём старшие ребята или те, которые окончили колледж давно, заводят разговор по-другому: «Простите, пожалуйста, есть ли у вас возможность...»

– Это потому что родители так научили?

– Это и родители, и школа, и всё окружение. Посмотри, какие слоганы звучат сейчас с телеэкранов. Они сейчас живут в том мире, в котором принято провозглашать: бери от жизни всё, ты этого достойна.

Они ещё достаточно юные. Так что я в колокола не бью, не ругаю, что это потерянное поколение. Иногда над ними шучу, когда они приходят и говорят: «Мне надо распечатать что-то». Я говорю: «А мне не надо». И они так глазками хлоп-хлоп… Я говорю: «Мне не надо твой текст, мне не надо твоя бумажка». Я над ними, конечно, шучу… Но жизнь реально так будет бить по носу. Ты хочешь, а я не хочу. Они постепенно начнут выстраивать границы вокруг себя и понимать, что эта психология ни к чему хорошему не приведёт. Не все. Часть с этой психологией и умрут. Но умрут они, скорее всего, в одиночестве, не понимая, что с ними не так, и с обидой на весь мир, который не понял, не дал всё.

– Как вы считаете, можно ли убрать позицию «я хочу»?

– Наверное, можно на уровне индивидуума, на уровне семьи. А надо ли? Мне кажется, надо позицию нынешних детей «я хочу» трансформировать в «я сделаю». Когда ко мне дети прибегают и говорят: «Мы хотим праздник», я говорю: «Сделайте. Значит, ты мне завтра приносишь сценарий, и мы начинаем работать». «Мы хотим в поход» – делайте. «Я хочу зарабатывать много денег» – делай. «Я хочу занимать должность президента страны» – учись. Если у ребёнка есть какое-то «хочу», тогда можно выстраивать мысль. Ну хорошо, чтобы у тебя это было, ты должна зарабатывать много денег, столько-то в месяц. Чтобы зарабатывать деньги, ты должна получить образование, ты должна устроиться на работу в такую отрасль. Тогда выстраивается табличка, и становится понятно, зачем идти на этот экзамен. Они в своём подростковом возрасте не понимают очень часто, зачем им нужен ЕГЭ. А вот когда есть мечта – не важно, что это, красный «феррари» или лавры самого известного журналиста, – тогда становится понятнее.

Всё дело в цели

– Если у ребёнка есть какая-то цель, пусть даже совершенно нелепая – например, выйти замуж за олигарха, – то можно строить ступени вниз. Чтобы выйти замуж за олигарха, наверное, тебе нужно уметь рассуждать о поэзии, о музыке. А давай-ка мы с тобой начнём изучать поэзию и музыку. Книги читать, слушать хорошую музыку. Чтобы принимать гостей олигарха, тебе, наверное, нужно знать иностранный язык. А давай-ка мы с тобой начнём иностранный язык учить. Ты должна уметь двигаться красиво, правда? Давай-ка мы с тобой танцами займёмся или гимнастикой. Вот тогда эти цели потихоньку спускаются с пьедестала вниз. Мы приходим к нашему сегодняшнему состоянию. Для того чтобы когда-то стать женой олигарха, ты сегодня должна пойти на английский язык, пойти на гимнастику, выучить уроки литературы, пойти в музыкальную школу, научиться играть на инструменте и так далее. И тогда ребёнку становится понятно, зачем ему это надо. Часто очень дети задают вопрос: «Мама, зачем мне это надо?» Они не видят перспективы, не собираются быть Рихтерами, когда у него прорисован великосветский бал, где ты садишься за рояль, играешь и гости твоего мужа-олигарха тебе аплодируют. Пусть это глупая мечта, идея какая-то, но иногда она срабатывает у подростков.

– Подростков должны мотивировать их родители?

– Их должны мотивировать значимые взрослые. Если родителям посчастливилось стать авторитетом, значимым взрослым, это здорово. Но так далеко не всегда бывает. Если родителям не повезло, это может быть учитель, тренер из секции – кто угодно. Человек, который из своего жизненного опыта может показать на примере, почему он сегодня должен сдать экзамен по английскому языку, – тогда он будет его делать, иначе он не будет понимать зачем.

– А для чего все эти цели нужны?

– Чтобы понять, куда ты движешься.

– Это на поверхности. А если глубже присмотреться? Для души? Может быть, для роста какого-нибудь духовного?

– Конечно. А всё взаимосвязано. Пока человек лежит на диване и ничего не делает, ничего и не происходит. Когда ты начинаешь развиваться в любом направлении, пусть даже в этой нелепой цели с олигархом, ты читаешь литературу. Вроде для того, чтобы выйти замуж за олигарха, но ты читаешь литературу. Твоя душа остаётся при этом глухой? Нет, конечно. Она отзывается на литературу. Ты слушаешь хорошую музыку только для того, чтобы выйти замуж? Нет, конечно. Душа не может не отозваться на хорошую музыку. Ты учишь языки, ты занимаешься спортом. Твоя внутренняя сущность всё равно на это откликается. Перемены происходят везде. И пусть в конечном итоге она не выходит замуж за олигарха, потом поменяет свою цель. Она скажет: зачем он мне нужен, я сама стану олигархом, я сама заработаю денег, потому что я нашла интересную цель. Хочу построить хоспис и спасать детей от рака. Она поменяла цель, но те навыки, которые обрела, у неё остались, никуда не делись. А если цели не было совсем никакой, тогда непонятно, зачем вставать утром.

Я иногда слышу от своих детей, что, если бы разрешили, они бы вообще не вставали утром, жили в постели. У них нет мотива, чтобы встать, ещё куда-то бежать. Понимания нет того, что дальше делать. Поэтому цель, пусть она смешная, кривая и глупая, – всё равно лучше, чем отсутствие цели.

Фото: из архива Ирины Щедровой и Смоленского юридического колледжа

Галина КРАСНОПЁРОВА