Православие – глубина мысли и мудрости
Героем нового интервью в рамках информационно-просветительского проекта «Семейный альбом», вышедшего в эфире радиостанции «Смоленская Весна», стал насельник Спасо-Преображенского Авраамиева мужского монастыря города Смоленска иеромонах Лука (Лисовский).
Разговор с ним шёл о многом: о труде священников, роли семьи в приобщении к вере и пути к Богу через трудности и необходимость морального выбора. Беседа, на наш взгляд, получилась интересной, затрагивающей очень важные вопросы нашей жизни, поэтому мы посвятим ей несколько публикаций – в этом и последующих номерах нашей газеты. Встречу мы начали с вопроса о том, чем занимаются священники, а ответ на него завершился разговором о том, каким должен быть путь к Богу.
– Помимо богослужений священники занимаются различной деятельностью. Я бы не хотел называть это специализацией, но на светском языке это называется так. В зависимости от каких-то дарований, талантов, да и просто внутреннего расположения у каждого человека получается что-то своё. Кто-то больше занимается социальной работой, кто-то хорошо организовывает группы ухода за стариками, которые уже не могут позаботиться о себе сами, кто-то занимается делами милосердия.
Я по первому образованию – учитель истории и обществознания. Я окончил Смоленский государственный университет, восемь лет работал школьным учителем и только после этого пошёл учиться в Смоленскую семинарию и стал священником. Педагогическая деятельность и работа с молодёжью – то, что мне нравится. Я ни о чём не жалею, это было не зря потраченное время. Я не менял резко свою жизнь, когда переставал быть школьным учителем и становился священником, – я просто поставил её на служение Богу, и поэтому помимо богослужебной деятельности я стараюсь заниматься просвещением.
У нас множество молодых людей, которые интересуются православием и пытаются что-то самостоятельно искать в интернете. Это замечательно, все мы с этого начинали, но всегда хорошо, если есть куратор, который подскажет, куда лучше двигаться, что лучше читать. Ведь можно начать читать то, что для тебя пока ещё несвоевременно. Это похоже на то, когда человек приходит учиться в первый класс, берёт учебник по алгебре десятого класса, ничего не понимает, но пытается разобраться. Сначала ему нравится, он думает: «Сейчас я прочитаю эту книжку, разберусь». Он читает, не разбирается, и начинается раздражение, непонимание, начинаются истерики. И тогда он думает: «Ай, это не моё!» Если бы не мама с папой, которые отправляют нас в школу, если бы не мудрые учителя, которые говорят: «Да, пока что не твоё! Давай сначала палочки возьмём: две палочки и две палочки, сколько будет?» Вот и во всём остальном точно так же.
И, конечно же, в вопросах веры тоже всегда действует поступательный принцип. Если человек хочет преуспеть в своём росте, он должен расти, обращая внимание на то, что ему по силам на данный момент.
Моральный выбор как путь в Церковь
– Отец Лука, давайте поговорим о вашем пути к воцерковлению, о вашей семье, маме, которая была первым директором первой в России православной гимназии…
– Когда я был в детском садике, это были восьмидесятые годы, она была воспитательницей детского сада и уже тогда была верующей православной христианкой, была воцерковлена. У неё были дружеские отношения со священнослужителями – отцом Владиславом и отцом Сергием, ныне епископом Вяземским и Гагаринским, который тогда служил в Демидове, и моя мама, возглавляя молодёжный отдел Смоленской епархии, набирала молодых людей. Тогда к нам приезжали потомки немецких солдат – приносить покаяние за грехи отцов и дедов, они не только деньги оставляли за разрушенные в годы войны храмы, но и сами работали, то есть своими руками, своими мозолями искупали грехи отцов. Это невероятно трогательное покаянное действие! И я рос во всём этом, маленький ребёнок, без отца. Где мама, там и я: мама в Демидове на стройке с немцами, я на стройке с немцами, мама в храме, я в храме.
Мама в Церковь пришла через свою бабушку. Мы живём в Смоленске, но я – первое поколение семьи, рождённое в Смоленске. С XIX века наша семья жила в Грузии. После очередной русско-турецкой войны получили землю под Тбилиси, и там родились мои мама и бабушка. Моя прабабушка до революции была старостой в Церкви, и когда произошла революция, церковь Казанской иконы Божией Матери была разрушена. Я совсем недавно там был: крыши нет, но каменная кладка XVI века сохранилась… Церковь была разрушена, священник расстрелян, а прабабушка продолжала быть старостой. Она приходила, убирала храм, сохраняла молитвословы и древние книги у себя. Я видел, как она много читает, очень много молится. Я был маленький и глупый, не понимал, зачем всё это происходит. А вся семья испытывала перед прабабушкой какой-то пиетет: если она уходила молиться, то в доме наступала гробовая тишина. Все должны были либо присоединиться к ней, либо сохранять почтительность.
Прабабушка водила своих внучек – мою маму и её сестру – в Церковь. Очень часто бывает так, что детям это не очень нравится. Поэтому, когда моя мама пошла в школу, стала октябрёнком, потом пионеркой, она поняла это как возможность не ходить в Церковь, как это ни печально. Такое вот освобождение от религии. С радостью и энтузиазмом работала в комсомольской организации и была очень активной. Но из-за её отношения к войне с Афганистаном она была исключена из комсомола. И это, а также оценка того, что происходит, с точки зрения морали стали поворотным моментом в её жизни: она пришла в Церковь, к Богу. Это было самое начало восьмидесятых, поэтому я уже рос в верующей семье.
Каждый человек должен пройти такой путь – испытания кризисом веры, такую ночь души, когда он должен выбрать, что для него главное. По словам тех, кто учился с мамой в педагогическом институте имени Карла Маркса, она была очень активной комсомолкой, но моральный выбор для неё оказался намного важнее, и этот выбор привёл её к Церкви.
В это время родился я, и спустя некоторое время мама уже водила меня в храм. Я учился в Православной гимназии, но непроизвольно и со мной произошёл тот же опыт, что и с мамой. Это не был юношеский протест – у меня была чистая детская вера, и я в Боге никогда не сомневался. Но это было за счёт ресурса веры моей мамы, то есть она верит, она ходит в храм, и я хожу вместе с ней, а когда я учился в православной гимназии, ходить на богослужения было необходимо.
У меня кризис был не в подростковом возрасте, потому что я рос в относительно тепличных условиях. Православная гимназия очень семейная, у неё очень много плюсов: там нет сколафобии, отличные отношения с учителями, там маленькие классы, которые становятся по-настоящему дружными. У меня до сих пор сохранились дружеские отношения с одноклассниками. Сейчас мне 39 лет, и дети одноклассников – мои крёстные дети, я их регулярно вижу, и мы вместе проводим время. Это очень здорово: это такой маленький мир, замкнутый и очень тёплый, из которого не хотелось уходить! Я жил в школе. Редко можно представить человека, который хочет в школу, а я хотел, хотя до восьмого класса вообще не любил учиться. Мне очень хотелось быть там, потому что там мои люди, мои друзья, это была настоящая семья.
Сообщество верующих и любящих Бога
– Когда я вышел из этого мира, оказалось, что мир вокруг может предложить намного больше, и, к сожалению, в том числе того, что не стоит предлагать. Когда я учился в Смоленском государственном университете на историческом факультете, светская жизнь была очень весёлой – я бы не хотел от неё отрекаться, потому что это путь, через который я прошёл.
Он сначала привёл к тому, что я отвлёкся от религиозной жизни, а потом постепенно произошло угасание веры – это одинаково происходит и с Богом, и с людьми. Если мы расстанемся с любимым человеком на три-четыре года, не будем с ним встречаться, созваниваться и даже переписываться, то когда этот человек вернётся, он и вы будете уже другими. За эти четыре года мы изменились. Мы на старом ресурсе пытаемся продолжить отношения, но чувствуем, что и наш словарь изменился, и наши интересы – мы изменились вдали друг от друга и стали разными людьми.
С Богом всё происходит так же. Отсутствие общения с Богом, отсутствие религиозной жизни, личной домашней молитвы, богослужений, отсутствие Церкви в жизни… Я продолжал называть себя верующим христианином, но я просто им не был: у меня не было никаких отношений с Богом, и я потихонечку отошёл сначала от личной веры и молитвы, потом от общей молитвы, то есть перестал ходить на богослужения. И до меня дошло, что года два-три я о Боге даже не вспоминал – Его не было в моей жизни. И только когда мне было 24 года, мой личностный кризис поставил передо мной ряд очень серьёзных вопросов, на которые нужно было отвечать, опять же – делая моральный выбор.
Но вернулся я уже не к традиции «я православный, потому что моя мама православная». Маме было тяжело в тот период: она понимала, что у меня кризис, но верующие родители, так всегда с ними происходит, дают детям всё, что могут им дать, а дети сами делают свой выбор. Бог сотворил людей свободными, и если Бог мирится со свободой человека, то и родителям приходится.
Я вернулся в Православную Церковь абсолютно сознательно, не потому, что была протоптана дорожка. Сначала я вернулся к христианскому Богу Любви, а через полгода я вернулся в Церковь через книги отца Александра Шмемана, отца Александра Меня. Я понял, что православие – не обрядовость, а глубина мысли, мудрости. Я понял, что можно думать и размышлять, и вернулся в Церковь именно как в сообщество верующих и любящих Бога.
Продолжение в следующих номерах.
Материал выходит при поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива»
Юрий Семченков
