Мария Власова: «Мне нравится искать в инструменте душу»
22 декабря в областной филармонии состоится концерт-закрытие фестиваля «Баян и баянисты». В программе – выступление аккордеонистки Марии Власовой в сопровождении Смоленского народного оркестра имени В.П. Дубровского…
Мария – одна из наиболее известных и многообещающих аккордеонисток в России. Ученица знаменитого Фридриха Липса, который, кстати, вместе со Смоленским камерным оркестром открывал нынешний фестиваль «Баян и Баянисты». К тому же Мария приедет к нам не одна, а со своими учениками из музыкального колледжа академии имени Гнесиных – так что публику ждёт много сюрпризов.
А я с удовольствием воспользовалась возможностью побеседовать с Марией Власовой накануне концерта в Смоленске…
Новый взгляд
– Мария, вы выступаете на закрытии фестиваля, который открывал ваш учитель – Фридрих Липс. В связи с эти есть какое-то особое чувство ответственности?
– Особое чувство к учителю есть вне зависимости от фестиваля. Это чувство уважения, искренней признательности, любви, привязанности. Мы все ему очень благодарны.
А ещё так забавно: он родился 18 ноября, а это день рождения Деда Мороза. И между ними смело можно провести параллель. Профессор для нас всех столько сделал, что не любить его и не быть признательным на всю жизнь просто невозможно. Он очень добрый, всегда заботился о нас по мере сил и продолжает это делать по сей день…
Что же касается ответственности, то без неё тоже никак. Например, на прошлой неделе у нас в Москве открылся фестиваль
«Баян и баянисты», детищем которого стал ваш фестиваль в Смоленске. И я первый раз на нём играла сольный концерт – это очень высокая ответственность…
– В Москве это уже 30-й фестиваль «Баян и баянисты» – событие значительное. А в Смоленске всего лишь небольшое действо из трёх концертов – его громким вряд ли можно назвать…
– Ну почему же?! Мне очень радостно, что ещё где-то появился фестиваль, подобный московскому. Потому что во всей России, огромной стране, баянных фестивалей очень мало. Да и то они обычно приурочены к конкурсам. Питер, Магнитогорск, Курган, Челябинск – это всегда включение концертов в расписание конкурсов. А здесь событие беспрецедентное не только для России – я, например, больше не знаю места, где бы все пять дней проводился исключительно фестиваль. Причём это одно из самых посещаемых в Гнесинке мероприятий.
Так что замечательно, что теперь и в Смоленске есть такой фестиваль. И надеюсь, у него будет интересная и долгая история…
– Вы очень активно участвуете в фестивалях. Почему? Что вообще это даёт музыканту?
– Прежде всего – новый взгляд на мир. Потому что ты общаешься с коллегами, у которых всё иначе: репертуар, отношение к инструменту, манера игры… И это здорово! Общение вообще, пожалуй, самое главное, что есть в жизни. Это роскошь, которую мы можем позволить себе в условиях фестиваля. Для меня это важно.
Народ и классика
– Баян и аккордеон у нас традиционно считаются народными инструментами…
– Такая позиция свойственна исключительно России. У нас баян любим народом и притяжение к народной музыке просто неизбежно. А, например, в европейских странах, откуда родом гармонь, нет такого сильного притяжения к определению «народный». Только у нас есть кафедра народных инструментов – нигде больше такого нет. Для них что баян, что скрипка – это просто инструмент.
– И всё же на признанном у нас народном инструменте вы предпочитаете играть, в основном, классику…
– Мне кажется, хорошо, что есть люди, которые играют народную музыку. Или джаз. А есть те, которые предпочитают исполнять классику. Или современные произведения.
Мы все вышли из народа, и это неплохо. Скрипка когда-то тоже была исключительно народным инструментом. Но сегодня не все играют национальные мелодии, и инструмент получает новую жизнь, новое дыхание. Тут уж мы сами выбираем, что нам ближе.
– Раз уж мы заговорили о других странах… Я знаю, что вы много гастролируете за границей. Есть ли разница в репертуарных предпочтениях публики у нас и, допустим, в Европе?
– Есть, и сегодня она разительна. Ещё лет двадцать назад такого не было. Буквально на прошлой неделе я вернулась из Испании и ещё раз в этом убедилась. Они, в отличие от нас, исполняют много современных произведений. Сейчас у них появился огромный пласт своего репертуара. Он сложнейший: и по размерам, и по языку написания. И если раньше они в основном играли по нотам, то теперь перфектно. Так что и слушатель там более открыт к восприятию новой музыки.
У нас, например, я не могу позволить себе всю программу выстроить из современных произведений, если езжу с концертами, – начинаю думать, как бы её связать с классикой, чтобы публика меня не съела. Потому что ещё ни один век не отличался такой некрофилией, как наш – ни в одно время не звучало столько музыки, написанной не современниками и даже не в прошлом столетии…
После танцев
– Мария, баян и аккордеон – инструменты довольно громоздкие и тяжёлые, а вы девушка хрупкая…
– Я всегда говорю, что инструмент надо выбирать с детства. Да, он действительно тяжёлый, но я знаю немало хрупких девушек, которые играют и на аккордеоне, и на баяне очень красиво. Конечно, их гораздо меньше, чем мужчин, и им сложнее это делать физически. Но почему нет – инструмент мне очень нравится. Хотя это вообще случайность, что я его выбрала…
– Можно об этом подробнее?
– Поначалу это было в шутку. Дело в том, что я с четырёх лет занималась бальными танцами, и вот это действительно было серьёзно. Нас готовили на престижные конкурсы, и дисциплина в классе была очень жёсткая – не так, как в музыкальной школе. Это линейкой по попе и несколько часов групповых занятий практически ежедневно – всё строго регламентировано…
Но однажды я серьёзно заболела воспалением лёгких и на месяц слегла. После чего у меня не было страха возвращаться в школу – тем более, что училась я всегда отлично, считая это своей обязанностью. А вот пойти в танцевальный кружок я боялась – понимала, что санкции неизбежны: поставят в конец строя и будет уже другое отношение.
И вот когда я опять приступила к учёбе в середине года, к нам пришёл молодой активный педагог и сагитировал всех пойти на баян-аккордеон в музыкальную школу. Весь класс поднял руки, и я вместе со всеми. Самое смешное, что после прослушивания из тридцати человек отобрали только двоих: меня и ещё одного мальчика. Вот такая история…
Две Марии
– Как складываются ваши взаимоотношения с инструментом?
– Конечно, ты чувствуешь его как часть себя. Часть своего собственного организма – иначе ты не сможешь с ним тонко общаться. Наверное, внутри нас есть какая-то особая связь, потому что любые поломки и сбои, которые с ним происходят, я ощущаю просто на физическом уровне.
К тому же, у моего аккордеона есть имя…
– Какое?
– Его зовут «Мария». Это, кстати, тоже целая история. Фабрика АККО, которая изготовила мой аккордеон, всегда даёт новым инструментам имена собственные. Например, аккордеоны её директор Дмитрий Авралёв называет в честь близких ему женщин: дочери, жены… А предыдущая модель была «Машей», потому что её сделали по моему заказу: облегчённой, транспортабельной, с уменьшенной клавиатурой… Кстати, она получила очень большую популярность, и теперь это одна из самых продаваемых модификаций.
А спустя какое-то время я попросила Дмитрия сделать мне инструмент ещё меньше, тоньше и интереснее. И он снял шпон с внутренней отделки, чтобы попробовать, что получится. Новый аккордеон назвали уже «Марией». Это было два года назад и пока второй такой «Марии» больше нет – пока инструмент показывает себя очень хрупким, реагирует на все изменения вокруг. И мои друзья шутят: «В следующий аккордеон Дмитрий внесёт какие-нибудь новшества и назовёт его уже Марией Владимировной»…
– Полезно иметь такие знакомства…
– Да, тем более, что вначале я познакомилась ещё с его отцом – Владимиром Васильевичем Авралёвым, который и основал фабрику АККО. Он начинал как баянист и многого добился в профессии, был победителем многих международных конкурсов. А потом решил изобретать новые интересные инструменты и отдал всего себя этому делу.
И первый инструмент для меня делал ещё Владимир Васильевич. Так получилось, что у меня на первом курсе в академии Гнесиных украли аккордеон. Вот Фридрих Робертович и предложил: «Владимир Васильевич приедет с выставкой – давай его попросим сделать тебе инструмент». Я даже не знаю, кто бы ещё в современных реалиях за такое взялся: не просто изготовить новый инструмент, но и подарить его кому-то, учитывая, что он стоит как минимум 10 000 долларов. А Авралёв ухватился за это и сделал мне абсолютно новый аккордеон. Понятно, что он таким образом проверял какие-то свои идеи, но я открыта для подобных экспериментов до сих пор.
Сначала я на фабрике проводила по две недели, потому что постоянно надо было что-то модифицировать. И самое интересное, что когда я высказывала свои пожелания, для меня тут же делался новый инструмент. Абсолютно бесплатно. Сегодняшний уже шестой, чтобы вы понимали всю цепь превращений.
– А вам самой интересны такие эксперименты?
– Конечно. Мне нравится искать в каждом новом инструменте душу – как он звучит. У всех ведь разный характер звучания, разная окраска. Хотя, казалось бы, один и тот же мастер их делает, один и тот же настраивает. А получаются абсолютно разные инструменты…
Фото: из личного архива Марии Власовой
Ольга Суркова
