Актёр Андрей Курганов: Найти своего режиссера
Андрей Курганов поступил в труппу Смоленского драмтеатра всего года назад, но уже занят в ключевых постановках. И не в массовке или эпизодах, а как минимум в ролях второго плана. И что за спектакли! Сплошь классика – «Вишнёвый сад», «Грех», «Ромео и Джульетта», «Поздняя любовь», «Трактирщица», «Горе от ума», «Ревизор»… Помимо того, выпускник иняза СмолГУ – ведущий актёр театра «Miracle», получившего признание на международных фестивалях спектаклей на иностранных языках. Сам Андрей получил награду немецких театральных деятелей за роль в спектакле Борхерта «На улице перед дверью». Секретами своего успеха молодой актёр поделился со «Смоленской газетой».Куда приводят мечты
- Как получилось, что выпускник СмолГУ попал в труппу драмтеатра?
- Я на сцене с девяти лет, поэтому нет ничего удивительного, что я связал свою жизнь с профессиональным театром. В студенческие годы я играл в театре-студии «Пирамида», которой руководит Валентина Фролова, затем прибился к театру «Miracle». На прослушивании у Анатолия Ледуховского, которое для меня организовала журналист Светлана Романенко, я сумел убедить режиссёра, что могу стать полноправным членом труппы драмтеатра. Я читал тогда Борхерта.
- Труппа драмтеатра состоит из признанных артистов. Вливание в неё свежей крови происходит не так уж часто. Как вас принял коллектив? Какие ваши первые впечатления?
- За год я встретился почти со всем актёрским составом драмтеатра и, признаюсь, никогда не ощущал ни малейшего дискомфорта ни в процессе работы, ни в неформальном общении. Лично мне интереснее играть с молодыми партнёрами. С ними легче устанавливается контакт, по-видимому.
- Ваш любимый режиссёр Елена Курьянова как-то обмолвилась, что, перейдя в драмтеатр, вы стали «закрываться», «прятаться» от зрителя за академические приёмы сценического мастерства в ущерб человеческой искренности…
- Мне трудно судить самому. Чтобы вынести вердикт, на актёра должен посмотреть со стороны режиссёр. Наверное, замечания Елены Борисовны отчасти справедливы. За год службы в драмтеатре я приобрёл навыки актёрского ремесла. Видимо, актёрская маска, которую поневоле надеваешь на себя, выходя на сцену, заслоняет эмоциональную непосредственность. Это и заметила Елена Курьянова. Иногда искусственность, автоматизм приходит актёру на выручку. Трудно, выходя на подмостки 17-й раз в одном спектакле, всегда сохранять предельную искренность самовыражения. Ремесленные навыки очень необходимы. Но зачастую они же играют против актёра: кажется, ты всё делаешь правильно, твои движения соответствуют внутренним переживаниям персонажа, но ни у тебя, ни у зрителя не остаётся сомнений в том, что сыграно фальшиво.
- Если судить по вашим ролям, то вы-то как раз очень искренни…
- Я бы хотел избежать столь прямолинейных трактовок. Театр чудовищен. Его восприятие настолько субъективно, что найти здесь правду абсолютно невозможно. Кому-то нравится, когда актёр катается по полу, кому-то – когда он стоит на коленях. Некоторые зрители терпеть не могут трагедии, другим претят фарсы и комедии.
Эта непростая классика
- Никита Михалков сказал однажды, что любой актёр может считать своей удачей, если у него «формируются» две-три маски, два-три амплуа. Появилось ли у вас какое-то амплуа?
- Я понял только то, каких героев мне труднее всего играть. Это характерные роли из классической русской драматургии. Например, Николай из «Поздней любви» А.Н. Островского – страдающий человек с обнажённым чувством отчаяния.
- Почему вам, человеку, который в драмтеатре без году неделя, так доверяют режиссёры? В чём секрет вашего успеха?
- Единственный секрет, который помог мне раскрыться, поведала мне Елена Курьянова: чтобы тронуть зрителя за живое, нужно приложить каторжные усилия во время репетиций. Когда мы ставили Борхерта, они длились шесть-семь часов кряду. Возможно, трудолюбие и напористость скрадывает какие-то огрехи в актёрской игре, которые нет-нет да проскакивают.
- Некоторые постановки драмтеатра не спасает даже несомненное мастерство исполнителей, и спектакли одержимых любителей из театра «Miracle» смотрятся гораздо симпатичнее, талантливее…
- Возможно, это связано с режиссёрским даром Елены Курьяновой. Она способна за две-три недели создать спектакль, который встретит взволнованный отклик публики. В одном из последних спектаклей «У маляров нет воспоминаний» Елена Борисовна сумела не только поставить пьесу Дарио Фо, но и раскрыть потенциал актёров-дебютантов: они смотрелись очень органично.
Трудности перевода
- Вы один из немногих смоленских двуязычных актёров. Ощущаете ли какую-то разницу, когда играете спектакли на русском и на французском или немецком языке?
- Конечно. Фонетическая природа языка откладывает отпечаток на то, как актёр существует на сцене, как он выражает одни и те же переживания. Мысль о том, что язык, на котором ты говоришь, не родной, постоянно держит в напряжении. Невозможно отвлечься от текста, отойти от него, заменив какие-то выражения на синонимичные. Даже если импровизация удастся, твоя вольность может сбить с толку партнёров. Актёр становится рабом текста, лишает его лёгкости. Поскольку мы играем в основном для русскоязычной публики, спектакли строятся так, чтобы быть понятными даже тем зрителям, которые ни слова не знают по-немецки или по-французски. Чувства передаются с помощью пластики, мимики, жестов, танцев. Публика по-разному реагирует на одни и те же иноязычные постановки: один зал хотя и встречает доброжелательно, но реагирует крайне сдержанно, другие смеются с первой до последней минуты и устраивают бурные овации в финале. Никогда невозможно предугадать реакцию публику. Это один из самых непредсказуемых шоковых факторов при работе с иностранной драматургией.
- Евгений Миронов признался, что ни публика, ни актёр не прощают фальши, рутинной, бездушной игры. Однажды испытав это чувство, Евгений Миронов навсегда зарекся от халтуры. Случалось ли, что вы уходили после спектакля недовольным собой?
- Наверное, Евгений Миронов – очень счастливый и талантливый актёр, если он лишь один-единственный раз испытал чувство стыда за то, что отработал спектакль спустя рукава. Конечно, хочется каждый спектакль играть как в первый и последний раз. Не получается. Я нередко чувствую досаду от каких-либо промахов и недоработок.
- Ощущаете ли риски актёрской профессии?
- Да, психологически очень трудно каждый раз проживать на сцене чужую жизнь, при этом постоянно находясь под огнем самых разнообразных оценок: похвал, порицаний, уничижительных замечаний. Всё, что делает актёр, он делает для публики, настроения которой весьма переменчивы.
