Константин Ваншенкин – о том, как рождались песни, ставшие символами своего времени
Месяц назад не стало выдающегося отечественного поэта Константина Ваншенкина. Широкой аудитории он известен прежде всего авторством таких песен, как «Я люблю тебя, жизнь!», «Алёша», «Как провожают пароходы», «Вальс расставания». Константин Яковлевич прожил большую жизнь в искусстве. Он хорошо знал наших земляков Александра Твардовского и Михаила Исаковского, которые сыграли важнейшую роль в его творческой судьбе.В мае 2010 года поэт дал большое интервью «Смоленской газете», одно из последних в своей жизни. Предлагаем вашему вниманию фрагменты беседы, которую провели тогдашний главный редактор «СГ» Владимир Королёв и корреспондент Дмитрий Прудников.
– Константин Яковлевич, вы ушли на фронт десятиклассником. После войны поступили в геологоразведочный институт, затем решили круто изменить свою жизнь и перешли в литературный институт. Никогда не жалели, что не стали геологом?
– Нет, что вы!.. Я как раз познакомился с Исаковским, когда учился в геологоразведочном институте. Потом, когда я печатался в «Комсомолке», в редакции меня свели с Антокольским, который у них негласно курировал литературный отдел. Это поэты совершенно разных традиций, они оба читали мою тетрадь стихов и очень благосклонно отнеслись ко мне (Исаковский впоследствии давал мне рекомендацию в Союз писателей). Но и тот и другой мне советовали не уходить из геологоразведочного. Возможно, они не были уверены, что я чего-то добьюсь в литературе. Они говорили, что очень хорошо иметь такую профессию – будет о чём писать!.. Но это было совмещать невозможно. Геологоразведочный – замечательный институт, и там были серьёзные занятия: высшая математика, физика… Нужно было учиться, а я сижу на лекциях – сочиняю стихи, и уже начал печататься… Знаете, со стихами нужно быть совершенно раскованным. Я в своей жизни нигде никогда не служил, кроме четырёх лет армии. Нигде ни одного часа я не числился в штате! Сколько меня ни уговаривали в молодости, предлагали выгодные должности – я не соглашался, хотя были периоды, что и денег не было, и ребёнок был маленький. Почему нельзя было там учиться – потому что раскованность должна быть, свобода: ничего никому я не должен! А как писать стихи, соображая нелюбимую математику?!
– Расскажите, как родилась песня «Я люблю тебя, жизнь»?
– У меня был друг Марк Бернес, который загорелся идеей написать песню на мои стихи. Вообще, если бы не Бернес, у нас не было бы очень многих песен. Он не только выбирал их из того, что ему наперебой предлагали композиторы и поэты, он формировал собственный репертуар – то, о чём ему хочется петь. Предлагаемое его чаще всего не удовлетворяло. Он давал знакомым тему или выискивал авторов в журналах, газетах… Например, он как-то спросил у меня, знаю ли я Евгения Винокурова: «Скажи, чтобы он мне позвонил!» Он прочёл его стихотворение про Серёжку с Малой Бронной и Витьку с Моховой, но оно начиналось по-другому: «Там синие просторы спокойной Сан-реки, там строгие костёлы остры и высоки», а заканчивалось словами «Где цоколь из фанеры – привал на пять минут, по-польски пионеры о подвигах поют». Вот такая мура! А Бернес увидел в этом песню. И Винокуров всё это сократил, переписал, и получился «Серёжка с Малой Бронной». Это организовал Бернес!
И очень многие песни родились благодаря ему. «Когда поёт далёкий друг» Яков Хелемский специально написал для него к приезду Ива Монтана. «Хотят ли русские войны?»: была английская выставка в Сокольниках, и там Бернес встретил Евтушенко и сказал ему: «Ну что, хотят русские войны или нет? Подумай и напиши!» Потом появились «Если бы парни всей Земли», а затем – «Журавли», которых он нашёл и целиком переделал – текст там был совершенно непоющийся.
И я пытался несколько раз написать что-то по его просьбе – неудачно. А потом Бернес увидел стихотворение в моей книжке (я ему подарил). Он стал ходить по комнате, декламировать «Я люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново…» и говорил: «Вот, это то, что мне нужно! Вот что я давно ищу!..» Стихотворение я написал в 1956 году, книжка вышла в 1957-м. Песня длинная, но стихотворение было в полтора раза длиннее. Мы с Марком вместе его сокращали. Потом он заказывал музыку разным композиторам. И Колмановский, которого я тогда не знал совершенно, написал один вариант – Бернес зарубил его напрочь. Потом появился второй. И, к моему изумлению, это так было подхвачено – со всех сторон, и по радио, и на улицах пели… Гагарин слетал в космос, и с ним через два дня было интервью на Красной площади. И на вопрос «Ваша любимая песня?» он ответил: «Я люблю тебя, жизнь».
– Слово «жизнь» в тексте этой песни нужно писать с большой или с маленькой буквы?
– Сначала я написал с большой буквы, а потом перестал на этом настаивать. Поэтому в ранних изданиях и переизданиях с них сохраняется большая буква, а так я уже много лет пишу с маленькой. Вообще, эта песня словно прицепилась ко мне. Она была очень популярной и до сих пор исполняется, но я не считаю её своим лучшим произведением. И даже не считаю её своей лучшей песней. Какая лучшая? Не знаю, много разных…
– Ваша семья – это совершенно уникальный случай: ваша жена, Инна Гофф, тоже поэт-песенник, автор «Русского поля»…
– Нет, она прозаик, она не была поэтом-песенником, и я не являюсь им и не люблю, когда меня так называют. Она поступила в литинститут со стихами, в 1945 году. Её очень хвалили, она занималась на семинаре у Светлова, и вдруг ей стихи надоели, захотелось писать прозу, и она перешла на семинар к Паустовскому. Она всю жизнь писала прозу, её считают хорошим прозаиком. Стихи она писала для себя и иногда их напевала. Благодаря Бернесу моими друзьями стали Колмановский и Френкель. Однажды Френкель был у нас в гостях, а Инна что-то мурлыкала. Он заинтересовался, что это, и попросил, знаете, как говорят школьники: «Дайте списать!» Так родился «Август» – у него был потрясающий успех в то же мгновение!.. Мы связаны с городом Воскресенском в Подмосковье – там сейчас улица её имени, висит мемориальная доска из зелёного мрамора.
- В поэзии и искусстве вообще не должно быть каких-то «задач». Те люди, которые ставили перед собой какие-то задания, как правило, терпели неудачу. Бывало, на партсобрании говорят: «Какие у вас планы?» И вопрошаемый отвечает: «Вот, у меня планы написать такое-то, такое-то…» Я сижу, молодой, и думаю: «Боже мой, со мной что-то не в порядке! У всех – планы, а у меня никаких планов нету!..» Тем более – в стихах! Стихи – это такая вещь, что я не знаю, что я завтра напишу, и напишу ли вообще что-то!..
Фото: Дмитрий ПРУДНИКОВ
