Народный батюшка

Так отзываются об отце Александре жители районного Демидова. Но его считают своим и в элитном столичном обществе «Друзья Большого балета», и даже – звёзды мировой сцены.

Когда мы собирались в гости к благочинному Демидовского округа протоиерею Александру МИРОНОВУ, общие знакомые поведали, что отец Александр для смоленской глубинки – человек необычный. С одной стороны, жители маленького районного центра, коих сейчас в бывшем Поречье Смоленской губернии осталось всего шесть тысяч человек, называют его своим, народным батюшкой. А с другой – есть у отца Александра увлечение, абсолютно неожиданное для провинциального жителя, и уж тем более – для батюшки.

Отец Александр встретил нас на пороге Успенского собора города Демидова – одной из жемчужин церковной архитектуры Смоленщины. Из-за внешней красоты и величественности здания, а также из-за благолепия интерьера и богатой утвари этот храм называли «вторым собором» по отношению к смоленскому кафедральному. Заложен он был в 1852 году, построен к середине 1870-х. В 1927 году собор был закрыт и превращён в склад, а к 1970-му оказался полностью заброшен. В 1990 году храм был возвращён верующим, а возрождён – в начале 2000-х.

С первых же минут общения стало ясно, что отец Александр – человек открытый, общительный, умеющий и над собой пошутить, и всех, кто рядом, добрым юмором приободрить. И это сразу располагает к нему. А дальше был разговор – серьёзный и обстоятельный. О том, как мальчик из провинциального городка в атеистические советские годы сам, наперекор родителям и школе, пришёл к вере, о современном состоянии приходской жизни в провинции, о взаимоотношениях Церкви и местной власти, о жителях города Демидова. И, конечно же, об уникальном увлечении отца Александра. Впрочем, обо всём по порядку.

Радиоприёмник и атеистическая литература

– Как вы пришли в Церковь?

– У меня ощущение, что я всегда был в Церкви. Я жил с бабушкой, родители мои, отец и мать, жили отдельно. У бабушки были иконы, она чтила религиозные праздники, посещала храм Божий и меня ребёнком брала на богослужения. Помню Покров – престольный праздник, крестный ход вокруг собора. Служил отец Николай Морозов, который сейчас служит в Окопной церкви Смоленска. Помню, как бабушка даже как-то протиснула меня к хору, и я с ними вместе шёл крестным ходом и, даже не зная молитв, пытался что-то подпевать. Помню, как отец Николай давал Евангелие целовать. Причащаться бабушка меня водила. Всегда с ней вместе – Пасха и посещение кладбища на Радоницу, поминальные субботы.

Понятия, что Бога нет, у меня никогда и не было. В 1986 году, когда мне исполнилось 11 лет, мне подарили радиоприёмник «Океан». С этого радиоприёмника и началось моё осознанное стремление узнать больше о вере. На радиоволнах я ловил религиозные передачи. На «Русской службе Би-би-си» их вёл митрополит Антоний Сурожский, которого я очень любил слушать. На «Радио Монте-Карло» из Монако была очень интересная религиозная передача, «Голос Америки» тоже слушал. В эфире было много и сектантских передач, но я тогда ещё этого не понимал – мне нравились их песнопения, и я их наивно к нашим, православным, приравнивал. А по воскресным дням в эфире была Литургия. Я только когда стал учиться в семинарии, понял, что в 9 часов утра каждое воскресенье слушал униатскую литургию, которую передавало «Радио Ватикан»...

Большую подпорку в исканиях веры мне давала… атеистическая литература. Я покупал её в книжном магазине, там даже был специальный отдел, и брал в библиотеке. Из неё и черпал нужную информацию. Но – по-своему. Скажем, там написано: «Якобы Христос воскрес», а я знал, что Он Воскрес. И если переписывал к себе в тетрадку цитату из атеистической книжки, то так и писал, без «якобы». Жития святых – то же самое: написано «по легенде, говорят, что он якобы жил в таком-то веке», а я знал, что он действительно жил. Без всяких «по легенде» и «якобы». И с описанием икон так же знакомился.

«Я – от Марии»

– А храм когда начали самостоятельно посещать?

– Храм я начал посещать постоянно и осознанно только с 1989 года. Получилось это так. На одной из религиозных радиостанций, кажется, «Радио Монте-Карло», передавали перечень документов, необходимых для поступления в духовную семинарию, и какие молитвы надо знать. Там я услышал, что обязательно нужна рекомендация священника. Задумался, как мне её получить. Пришёл в Покровский храм, кажется, в июле. Священник в тот момент совершал Крещение, а я, ожидая его, увидел в лавке книгу «Каноник», она стоила 50 рублей, по тем временам – большие деньги. Но, как и все дети, собирал денежки, так что я её на свою заначку и купил. Продавец церковной лавки Мария Мартыновна (потом мы с ней познакомились) меня, ребёнка 14 лет спрашивает: «А ты умеешь читать?» Я говорю: «Умею!» Сказал, не думая, что книга-то на церковнославянском. Ну, говорит мне, прочти! Она открыла книгу, и я, никогда не читавший по-старославянски, начал читать вслух. По наитию! Помню, это был 102-й псалом, которым начинается вечернее богослужение: «Благослови, душе моя, Господа, благословен еси Господи». Прочёл ей на церковнославянском весь псалом! Она мне, немало удивившись: «Мальчик, а ты демидовский? У нас же такой батюшка хороший, приходи к нему!» И даёт мне распечатки молитв – «Верую», «Отче наш» и «Да воскреснет Бог». Последние две я знал, а вот «Верую» – нет. Пришёл домой и думаю: ой, мне ж нельзя идти к священнику, пока не выучу «Верую». Выучил и пришёл на 12 июля, на Петра и Павла, на богослужение. А Мария Мартыновна меня увидела и говорит: «Ой, ты ж меня так подвёл! Я ж батюшке сказала про тебя, мы тебя ждали целый вечер и на следующий день…» Я – ей: «Вы ж мне сказали молитву «Верую» выучить. Она говорит: «Нет, просто дала тебе для ознакомления». Словом, отправила она меня на исповедь и говорит, как сейчас помню: «Подойдёшь к священнику и скажешь: «Я – от Марии». Подхожу к священнику, это теперь епископ Сергий (Зятьков) и говорю: «Я – от Марии». Он: «Что?!» Повторяю: «Я – от Марии!» И тут он наконец-то понимает, что к чему, что я не шучу, что я – не от Девы Марии, а от Марии Мартыновны… Он начал мне что-то говорить о Святом Причастии, об Исповеди. Отвечаю ему, что я всё это знаю, что Причастие – это Тело и Кровь Иисуса Христа. Он отпустил мне какие-то мои мальчишеские грехи... И вот после этого, с 12 июля 1989 года, я стал самостоятельно посещать храм.

Конфликт с родителями и игра в конспирацию

– А как родители отнеслись к этому вашему поступку?

– Родители до поры до времени о том, что я стал ходить на службы, не знали. Но, конечно, для нашего маленького городка это была диковинка, многие специально стали в храм заходить посмотреть, что это за особенный такой ребёнок. И когда наконец-то узнали родители, это был очень серьёзный конфликт. Они и к классному руководителю обращались, чтобы она уговорила меня не посещать храм. И в райком партии ходили. И обвиняли отца Сергия, теперь – епископа Вяземского и Гагаринского, в том, что он якобы гипнозом заманил меня в церковь. Стали меня дома закрывать, в храм не пускали, следили за мной, так что приходилось тогда бывать на богослужениях урывками…

– И с отцом Сергием, наверное, пришлось прервать общение?

– Общение с отцом Сергием вообще стало похоже на детектив. Дочь певчей нашего храма передавала мне записки от священника. Отец Сергий мне что-то писал, какие-то наставления, давал это в конверте певчей, певчая – своей дочери, а дочь в школе на перемене, пробегая мимо, где-то за уголком тайно передавала мне этот таинственный конверт, а я уже на следующий день писал ответ. Мне, мальчишке, даже в чём-то нравилась эта игра в конспирацию. Иногда удавалось дома говорить, что я пойду в библиотеку, а сам бежал в храм…

– Да, в непростой ситуации вы тогда оказались, можно было и сломаться…

– Но и родителям со мной тоже было непросто. А со второй половины 90-х годов пошла оттепель. И они поняли и приняли меня таким, какой я есть. Поняли, что вера в Бога – это действительно моё убеждение и я от неё не отступлюсь. Потом уже многие их друзья даже говорили, что они должны радоваться сыну, который не с бандитами, не с ворами, не с пьяницами, а в храме. И с той поры всё в наших отношениях наладилось, я продолжил спокойно посещать храм.

Реферат по астрономии и… записка о поминовении

– А в школе к вашей вере поменялось со временем отношение?

– Поначалу учителя на первом уроке в понедельник меня специально к доске вызывали. А я, конечно, был не очень качественно подготовлен, поскольку в воскресенье помогал вести воскресную школу при храме. И учителя, конечно, журили меня. Но постепенно и они со мной смирились. Даже стали советоваться в вопросах веры. Убирали как-то классы, классная руководительница Алла Яковлевна Ильинская меня и спрашивает невзначай: «Саша, а как мне покреститься?» Я ей подробно всё рассказал. Очень интересной была сдача выпускных экзаменов. По астрономии сначала писали реферат, а сдача экзамена выпадала на Троицкую родительскую субботу. А я так хочу в храм! К тому времени я уже прислуживал в алтаре, отец Сергий благословил меня пономарить. Думаю: как же они там без меня справятся, ведь столько записок о поминовении нужно читать! Переживаю. И вдруг Лидия Гавриловна Шаманская, 90-летие которой мы отметили в этом году, подзывает и говорит: «Миронов, зайдите в лаборантскую!» Захожу, у неё в руках листок, и она мне говорит: «Так, Миронов, реферат ты написал хорошо, ставлю тебе «пятёрку». Всё, иди, помолись за Петра и Гавриила!» Как сейчас помню эти имена: Пётр – это её муж усопший, а Гавриил – отец.

Я, конечно, воспользовался такой возможностью, а потом и вовсе решил, что у меня есть хороший повод, чтобы отпустили с экзаменов. Тем более что следующий экзамен, по литературе, как раз поставили на Троицу. Подхожу к учителю литературы Раисе Александровне Моисеенковой и говорю: «Раиса Александровна, завтра такой большой праздник, в храме не справятся без меня, можно мне сдать в другой день?» Это – выпускные экзамены за 11-й класс, представляете? Она разрешила: «Хорошо, придёшь во вторник к 11 часам». Пришёл, вытащил билет, готовлюсь, даже в шпаргалке что-то смог подсмотреть. Начал отвечать билет, а она говорит: «Ладно, вот как это ты пойдёшь в семинарию учиться, расскажи? Ты бы лучше пошёл в институт!» То есть тоже завела разговор на религиозную тему.

А обществознание когда сдавал, комиссия была большая. Ирина Ивановна Корчагова её возглавляла, историк. Кафедра была на возвышении – всё так строго, торжественно. И опять началось с вопросов по обществознанию, а затем – как надо крестить, что нужно приносить для крещения, а когда усопший умирает, как там душа, что с ней происходит?.. Такие вот вопросы, которые и им самим были интересны.

Ещё я часто вспоминаю урок истории, который вёл Виктор Самедович Рагимов. Он нам что-то по теме рассказывал, рассказывал, а потом вдруг прервался и начал с восторгом говорить о своих впечатлениях от крестного хода, который был у нас в 1988 году на 1000-летие Крещения Руси, как его возглавлял приехавший по этому случаю в Демидов владыка Кирилл – будущий Патриарх, о концерте архиерейского хора в местном Доме культуры.

Те торжества мне и самому запали в душу. Это было замечательно! Но случился и маленький конфуз, когда на торжественном мероприятии председатель райисполкома сказал: «А теперь слово предоставляется товарищу Кириллу!» И это тоже по-доброму осталось в памяти с того времени…

Не могу не сказать и о Вере Андреевне Поклоновой. Она первая у нас в районе стала преподавать основы православной культуры и, хотя тогда я сам ещё был учеником школы, советовалась со мной по предмету.

Я искренне очень рад, что со всеми школьными учителями у меня по-прежнему прекрасные отношения.

– А с одноклассниками, другими учениками как складывались отношения?

– Нормально. В комсомол я уже не вступил по религиозным убеждениям. Но мне удалось моего одноклассника и комсорга школы… сагитировать креститься. Он хотел поступать в физинститут, а мне удалось сагитировать его в духовную семинарию. Он стал священнослужителем. Это протоиерей Виталий Сладков, настоятель Десногорского храма. Мы вместе поступили в духовную семинарию, что было очень диковинно тогда: во-первых, чтобы комсорг ушёл в семинарию, необычно; во-вторых, его мать была у нас в школе преподавателем начальных классов.

О духовных наставниках

– Расскажите о ваших первых наставниках в Церкви…

– Как священнослужителю путёвку в жизнь мне дал отец Сергий, теперь – епископ Вяземский и Гагаринский Сергий (Зятьков), которому выпало духовное возрождение нашего края. Я видел его ревностное служение, брал с него пример. Это он благословил меня поступать в семинарию. И я очень ему благодарен за ту поддержку, науку и советы, которые он мне давал.

С теплом в душе и благодарностью всегда вспоминаю и потомственного священнослужителя протоиерея Владимира Медведкова – он служил в Благовещенской церкви Демидова. Я к нему ходил. Как раз перед его смертью, он тяжело болел, я был у него, и он мне передал свои старинные книги, облачение и дал мне тоже очень много духовных наставлений.

Когда я уже учился в семинарии, стал иподьяконом митрополита Кирилла и с ним проехал практически по всем приходам тогда Смоленско-Калининградской епархии. Удивительно его служение! Безусловно, он тоже сыграл очень большую роль в моём духовном становлении и желании быть священником. Когда в Смоленске в драмтеатре отмечалось 20-летие его служения, люди говорили о его заслугах и больших делах, он вышел на сцену и сказал только два слова: «Всё это я сделал для России и для Церкви». Я по сей день помню даже интонацию его голоса, как это было сказано. Эти слова запали мне в душу, что и я должен нести своё служение для славы России и для Церкви Христовой.

Единой семьёй

– Что такое приход для жителей Демидова? И кто такой для них батюшка, кто вы для них?

– Во-первых, я настоятель двух храмов – Успенского собора и Покровского храма. Ещё у нас есть Благовещенская церковь, там отец Владимир Кукурчук служит. И для нас сейчас главное – довести до ума Успенский собор, возродить его не просто как храм. Да, мы возродили его стены, а теперь надо возродить его внутреннюю, приходскую жизнь. Посмотрите, в храме много цветов. Люди специально дома выращивают их именно для храма. Украшают его, проявляют о нём заботу. Для них приход – это не только прийти в воскресенье, в праздник в церковь. Потому что мы живём все рядом. Я у них постоянно на глазах. Они каждый день знают, куда пошёл священник, что он купил в магазине, во сколько он лёг спать, во сколько встал. Мы живём одной жизнью, единой семьёй. Вместе скорбим и радуемся.

Нельзя сказать, что мы каждый день встречаемся, потому что службы у нас не каждый день совершаются. Но есть актив прихожан, которые всю неделю добровольно несут своё послушание, оказывают помощь.

У нашего Успенского собора непростая судьба. Он пережил и войны, и революции, и пожары. К началу XXI века был в ужасном состоянии – руины фактически.

В 2002 году, я тогда был настоятелем Покровского храма, в День славянской письменности и культуры в Демидове проходили областные торжества, совершался крестный ход. Митрополит Кирилл говорит главе района: «Давайте возрождать собор!». Подумал тогда: Господи, о чём он говорит, как мы это сделаем? Но с Божьей помощью мы стали возрождать собор. Было очень непросто, в силу многих причин восстановление храма не раз приостанавливалось. Но, как говорится в евангельской заповеди, – сила Божия в немощи совершается.

Владыка-митрополит Кирилл сразу дал первую сумму: с его посыла началось возрождение собора, он первый и помогал. Мне также хочется здесь сказать слова искренней человеческой благодарности всем, кто помогал в возрождении собора. И руководству области, и администрации нашего Демидовского района, благотворителям, жертвователям, простым жителям. Словом, всем, благодаря кому Успенский собор и внешне, и внутренне приобрёл тот облик, который мы сейчас видим. Низкий им всем за труды по поддержке Церкви поклон!

Вы, наверное, заметили, что немножко стала отваливаться штукатурка на внешних стенах храма. Это потому, что мы его отреставрировали и внутри, и внешне, а отопления не было. Настоящая беда без отопления старинного здания с толстыми, но непросушенными стенами! Грибок стал появляться.

Как-то на традиционный демидовский праздник – День огурца, когда мы подводим итоги огородного сезона, был у нас в гостях губернатор Алексей Владимирович Островский. Он посетил Успенский собор, мы ему сказали об этой беде. Алексей Владимирович, большая ему благодарность, оперативно откликнулся и помог нам газифицировать храм, сделать отопление.

Случилась у нас и очень серьёзная беда: пожар в церковноприходском доме Покровского храма. Дом старинный, 160 лет не имел никакого ремонта. И здесь нам очень помог заместитель председателя Госдумы Сергей Иванович Неверов. Он, посещая Демидов, узнал о наших бедах и тоже оказал помощь и Успенскому собору (полы в храме – это его помощь), и в реставрации церковноприходского дома. Мы тоже ему очень благодарны!

Не могу не сказать и о даре владыки Исидора нашему собору – это замечательное паникадило под центральным куполом. Владыка Исидор благословил нас на дальнейшую реставрацию храма, активно помогает в этом. Более того, он благословил нас и на создание прихода при Успенском соборе и заинтересованно содействует возрождению приходской жизни.

– Отче, как складываются ежедневные отношения священника и местной власти, обращаются ли к вам за помощью в повседневных делах?

– Знаете, такое ощущение, что все мы вместе. То ли я у них работаю, то ли они у меня. Мы все – заодно. За то, чтобы сделать наших жителей счастливей, и город благоукрасить, и собор. Практически все значимые общественные мероприятия мы все вместе проводим. Стараемся, чтобы это было красиво, чтобы запомнилось. У нас такого нет, что власть – сама по себе, а Церковь – сама по себе. Я себе даже не могу такое и представить. Да и в других районах нашего Благочиния – Краснинском, Велижском, Руднянском – такие же тесные рабочие и человеческие взаимоотношения.

Молодёжь у нас – до 11-го класса…

– Чем можно привлечь молодёжь в провинции к Церкви? Не получится ли так, что в храмах останутся только бабушки?

– Наша молодёжь, к сожалению, только до 11-го класса, её всё меньше и меньше. Конечно, есть ребята, которые после школы остаются, но многие, к сожалению, уходят к вам в Смоленск учиться. Или в столицы. И они не возвращаются. Они приезжают сюда только в отпуск или к родителям на выходные. Приехали и уехали. Так что молодёжи у нас почти нет. Да, есть сельскохозяйственный техникум, но там трудная молодёжь: дети-сироты, дети из неблагополучных семей. Мы, конечно, с ними работаем. Хотя, честно говоря, это трудно. Приходишь на общение, и нужно так тонко найти к ним нить, чтобы они даже просто не шумели, а слушали тебя и понимали…

Прихожане старшего возраста – люди самоорганизованные. Бомжей у нас, слава Богу, нет. А вот уход за больными – тема актуальная. У нас есть прихожане, которые взяли над больными патронатную помощь и их посещают. Прихожане даже не будут докладывать батюшке, что кому-то в чём-то помогли. Собрались, поехали, сделали. Они понимают, что это их человеческий долг. И никогда нет такого, чтобы потом разнести об этом на всю округу. А вот молодёжь...

Может, возраст у них такой, о котором говорят: кто не перебесится в молодости, в старости сойдёт с ума... Они ж у меня на глазах все вырастают. Вспоминаю такой случай. Когда я стал священником, была у нас молодёжь, которая увлекалась какой-то смесью рок-музыки с сатанизмом. Когда я шёл по городу, они специально включали в магнитофонах на полную мощность сильнейший рок. Даже какие-то бумажки или окурки подбрасывали к храму и моему дому. Это было очень давно, 1998-й год. И вот прошло время, они являются крестить в храм своих детей или как крёстные. Им теперь даже немножко неудобно за те юношеские проделки. Они подходят ко мне и говорят: «Извините, это по молодости было, глупые были!» То есть они всё-таки с возрастом приходят к Богу.

Я три или четыре года проработал в Заборьевской школе, преподавал основы православной культуры как священник, выезжал туда раз в неделю. И вот эти дети выросли. И сами стали приходить в храм, спрашивать, кому из святых помолиться, чтобы родился ребёнок, чтобы создать семью. Очень важно преподавать с душой основы православной культуры!

Помню, как-то перед Рождеством предложил: дети, давайте вы напишете письма к Богу. Вы не представляете, какие это письма получились, у меня они до сих пор хранятся. Был поражён ими до слёз! Грешным делом думал, что они будут просить магнитофон или велосипед. Ничего такого не было, ни в одном письме! Знаете, о чём они просили? «Прошу, Боженька, чтобы моя мама не пила больше водку! Чтоб с папой они никогда не дрались!..» Кто-то писал, что ему не надо подарок, а надо его сестрёнке или братишке, чтобы купили обувь, потому что у них нет. То есть хорошие, чистые души раскрылись через эти письма.

А ещё, конечно, такая особенность возраста у подростков, когда они все горделивые, независимые, но это, поверьте, во многом напускная бравада. А души у них совсем другие, открытые к Богу. Я живу возле храма, и в окно мне видно, как иногда идёт мимо храма парень из таких вот гордецов, оглянется вокруг и, если видит, что никого нет, остановится, перекрестится быстро на икону, на храм, поклонится – и бежать, думая, что его никто не заметил. А через пару дней я его где-нибудь специально зацеплю разговором, и он мне опять будет говорить: «Да что там храм, да зачем это носить крест!» А я специально с ним разговор завёл, зная, что душа-то у него православная. Ну а что свою независимость хочет доказать, так через это мы все проходили…

Или вот вам ещё аргумент за молодёжь. Был как-то у нас сильный ураган, и на храме упал крест. Так ведь именно молодёжь его снимать помогала, а потом – водружать на место. Организовал их на это доброе дело преподаватель физкультуры Геннадий Иванович Попов. Он с ребятами, которые занимаются спортом, очень помог тогда нашему приходу.

То есть молодёжный максимализм – сложная штука. Главное, чтоб в этом возрасте у них был рядом тот человек, кто сумел бы и выслушать, и объяснить, и на путь истинный наставить. И здесь, конечно, роль Церкви, роль людей воцерковлённых, способных передать молодёжи отеческую мораль и культуру, необычайно важна.

Нельзя ломать традиции!

– Отче, вашими бы устами… Да где ж их столько найти, когда порой люди вполне уже взрослые не знают, как себя в храме вести, как молиться! Вот, говорят, надо от церковнославянского языка богослужений отказаться, ибо современному человеку он непонятен совсем…

– Я совершенно против этого! В богослужении ничего менять нельзя. Но когда люди приходят в первый или второй раз в храм, то, действительно, им трудно во всём сразу разобраться. Мы им проводим экскурсию на простом русском языке, стремимся всё доходчиво разъяснить. Я даже, когда рассказываю им об иконах, читаю или стихи классиков об этих иконах, или духовные псалмы. Они для них понятны, берут их за душу. А потом, когда начинают приходить в храм постоянно, говорю: «Ну что ж вы – псалмы знаете, а «Отче наш» не знаете?». И они начинают «Отче наш» постепенно читать с листа, учить молитву на церковнославянском языке. То есть с каждым, кто впервые приходит в храм, нужно разговаривать на том языке, который ему понятен. А служба должна оставаться такой, какая она есть, – это традиция, не нами, а святыми отцами и десятками поколений наших предков созданная, не нам её и ломать!

Об общественном служении

– Вы – единственный священнослужитель в митрополии, являющийся членом Общественной палаты Смоленской области. Как вы туда попали и чем там занимаетесь?

– В Общественную палату меня выдвинули от муниципального образования «Демидовский район». Когда я узнал об этом, то поставил в известность Владыку. Владыка благословил, сказав: «Идите, если изберут, то будете работать». Я воспринимаю эту общественную работу как и своё служение –для России и для Церкви.

Работаю уже в четвёртом составе палаты. Это даёт немалый жизненный опыт. Для меня особенно важно, что видишь разных людей и их любовь к Смоленщине, любовь к России, их неравнодушие. Ведь всё это добровольно. У священников в их работе есть такое понятие, как послушание, а у светских людей нет. Но эти люди добровольно стараются вникнуть в проблемы, решить их, встречаются с гражданами, обмениваются мнениями. Конечно, очень серьёзная работа. Если же конкретно по направлению, то занимаюсь проблемами семьи. Это та работа, которую я совершаю и как священник: помощь многодетным и малообеспеченным, рождественские и пасхальные праздники для детей и так далее. Мы большое дело сделали: провели в Демидовском районе выездное заседание Общественной палаты, где все её члены ознакомились с положительным опытом работы наших социальных учреждений.

О вере и… балете

– Говорят, что вы увлекаетесь балетом и оперой. Это правда?

– Да, музыкальным театром. Я знаком со многими артистами Большого театра, посещаю мероприятия «Общества друзей Большого балета». Общаюсь и со Светланой Юрьевной Захаровой, и с Денисом Александровичем Родькиным, и с Артёмом Вячеславовичем Овчаренко, и с Ольгой Смирновой, Анной Никулиной и многими другими. Добрые отношения сложились у нас и с нынешним руководителем балетной труппы Большого театра Маратом Хасановичем Вазиевым. И, разумеется, считаю за честь знакомство с великим балетмейстером Юрием Николаевичем Григоровичем и с прекрасной Мариной Викторовной Кондратьевой.

– А как родилось это увлечение?

– Как-то был в Париже в августе – меня владыка Кирилл посылал туда работать в православный детский лагерь. Несколько раз проходил мимо парижской «Гранд-Опера», но август – это не сезон, театр был закрыт. Когда вернулись в Москву, иду по городу и вижу афишу: гастроли Парижского балета. Думаю: зайду, посмотрю. Купил билет на балет «Парк» Анжелена Прельжокажа. И, Боже мой, мне до такой степени эта постановка на музыку великого Моцарта, в которой так изящно, мастерски сочетаются классика и модерн, запала в душу, что с той поры музыка и балет стали моим увлечением. Опера и балет, но больше – балет. Вот такое необычное у меня для батюшки увлечение…

Знаком я и со звездой мирового балета Дэвидом Холбергом – первым в истории Большого театра американцем, ставшим премьером этой труппы. Вместе с поклонниками Большого балета летал в «Ла Скала» в Милан на балет Кеннета Макмиллана «Манон» по роману Антуана Франсуа Прево «История кавалера де Грие и Манон Леско». Его либретто связано с историей священника, а главные партии исполняли наша Светлана Захарова и Роберто Болле. Там я немножко попал впросак, потому что я ей кричу «браво!», но вижу, что-то не то. Оказывается, «браво» нужно кричать мужчине, женщине – «брава», а всем вместе – «брави»…

В Бахрушинском музее, которому в этом году исполняется 125 лет, есть «Клуб друзей Терпсихоры», где раз в месяц проходят встречи с артистами, там мы общаемся.

– А не было идеи привезти в Смоленск или даже в Демидов звёзд Большой сцены?

– У нас, к сожалению, сорвались гастроли. Была даже реклама в Смоленском драмтеатре. Должен был приехать Андрей Меркурьев и артисты Большого балета выступать в Смоленском драмтеатре. Но что-то там не сложилось. Да, у меня есть мечта, чтобы они приехали, я уже даже с некоторыми из них на эту тему разговаривал.

Мы все друг друга в Большом театре знаем: и зрители, и капельдинеры, и охранники. Большой для нас как родной дом. Мы общаемся, переписываемся по электронной почте. Я, например, знаю, как вчера прошёл балет, как станцевал кто-то, кто получил травму, переживаю за них. И они, как мне кажется, ценят эту простую человеческую поддержку.

– От священника? Но ведь наша творческая интеллигенция всегда считалась антицерковной…

– Когда я начал с ними общаться, я думал то же самое. А потом, когда они узнали, что я священник, они даже стали ко мне уважительно обращаться: «отец Александр» и «батюшка», просят благословения, помолиться, когда заболели. Всегда поздравляют с Рождеством, с Пасхой Христовой, с Днём Победы. Нет, те, кого я знаю, с благоговением относятся к Церкви, уважают и чтят православные традиции.

Хотя бывают и непростые моменты, когда некоторые СМИ, например, о Церкви и священниках пишут неприятные статьи. И они тогда, естественно, задают вопросы. Растолковываю им, отвечаю, объясняю позицию Церкви. В большинстве своём относятся с пониманием, но иногда, бывает, отвечают: «Ну, это ты должен так говорить»… То есть роль некоторых СМИ в нашем обществе иногда очень нехорошая: человек и тянется к добру, и повернулся лицом к Церкви, а прочёл такую вот нехорошую статью и уже начинает в чём-то сомневаться, метаться. И тут, конечно, надо постоянно с ним быть, помогать ему, чтобы он остался в Церкви. В меру сил и возможностей стремлюсь в наших отношениях именно так и поступать.

– Ох, батюшка, но ведь и в Церкви есть немало людей, настроенных резко негативно по отношению к творческой интеллигенции, считающих балет грехом…

– В ответ на вашу реплику позвольте процитировать слова митрополита Волоколамского Илариона (Алфеева): «Я считаю, что искусство может быть носителем не только духовных, но и религиозных ценностей. Ведь изначально искусство не существовало в качестве какого-либо светского компонента человеческой жизни. Изначально всё искусство было церковным: и живопись, и музыка. Практически все виды искусства произрастали из религиозного опыта человека, они имеют религиозные корни, религиозную или церковную предысторию. Впоследствии, начиная с эпохи Возрождения и, конечно, после Французской революции, сложился такой феномен, как «светское искусство», но даже ему всегда присущ некий духовный элемент, который может быть как со знаком «плюс», так и со знаком «минус». Очень важно, какое содержание вкладывает человек в своё произведение, будь то музыкальное или художественное.

Если говорить о балете, то можно отметить, что это одна из форм отражения человеческой жизни. В балете на языке жестов вы можете рассказать о том, что иной раз не удаётся передать обычными словами. Вы можете поведать людям об очень важных составляющих их жизни: о любви и верности, о многих других идеалах, которые в значительной степени уже утрачены в современном обществе. Балет – это искусство, и если оно наполнено духовным содержанием, то может возвышать душу человека. Таких балетов очень много. В этом смысле я думаю, что каждый человек искусства может быть и миссионером».

К этим мудрым словам владыки Илариона мне сложно что-либо ещё добавить.

Где родился – там и пригодился

– Вот сидите вы вечером в ложе Большого театра, а утром – едете в дальнюю деревню и видите реальную жизнь. Не возникало, как теперь говорят, когнитивного диссонанса, желания уехать из глуши в столицу?

– Нет! Эти поездки помогают отвлечься от проблем, переключиться, отдохнуть. И – заряжают энергией, желанием очистить мир вокруг от негатива. Для меня выехать в столицу, в Большой театр – это событие, к которому я готовлюсь, ожидаю, дни считаю. Еду обратно в поезде, и во мне звучит музыка. И не забывайте, что в балете всегда добро побеждает зло. Бывает, в Москве в метро встречаю каких-то рассерженных женщин и говорю им: «Миленькие мои, что же вы, как Фея Карабос из «Спящей красавицы»? Будьте вы лучше прекрасными Аврорами, и тогда вам найдётся хороший принц Дезире!» Смотришь, и они начинают улыбаться. Нам всем надо быть друг к другу добрее. Давайте любить красоту, быть добрее и изменяться к лучшему!

– Хороший финал для нашей беседы получается, но позвольте ещё одну реплику. Вы родились в Демидове, выросли здесь, сформировались как личность, несёте веру людям, дарите им утешение и надежду. Но ведь есть библейское «Несть пророка в отечестве своем»: люди часто не верят в истинность слов и поступков того, кто рядом, кто, как вы, вырос на их глазах, полагают, что всё истинно мудрое и правильное может родиться не здесь, в провинциальной глубинке, а где-то в прекрасном столичном далеке…

– Но есть ведь и народная мудрость, выраженная в пословице «Где родился, там и пригодился». Мне вовсе не обязательно стремиться в большие города. Я здесь родился, вырос, доказал своё право на веру. Здесь я и должен творить добрые дела, служить на благо Церкви и России. Знаете ли, родной край – сердцу рай, а на чужой стороне – и весна не красна.

Материал подготовлен при грантовой поддержке фонда «Православная инициатива».

Фото: Виктор МИНЧЕНКО, smoleparh.ru

Игорь Красновский