Храм в местах лишения свободы должен приносить умиротворение
В обыденной жизни человек часто не находит времени, чтобы подумать о себе, о своём пути, о вечности. В ежедневных заботах и суете мы пробегаем мимо храма, ведь нас ждут важные дела. И порой лишь серьёзные потрясения заставляют остановиться и поднять глаза к небу. Всё меняется для человека, когда он оказывается в местах лишения свободы. Есть те, кто именно там впервые переступает порог храма. И это становится глотком свободы – новой, настоящей свободы, которую человек может достичь лишь в Боге.
О значении Церкви в жизни заключённых корреспондент Smolgazeta.ru разговаривает с руководителем тюремного отдела Вяземской епархии иереем Константином Рекичинским в храме, расположенном в исправительной колонии общего режима № 1 (посёлок Анохово Сафоновского района) для лиц, осуждённых уже не в первый раз.
– Строительству храма на территории колонии радуются обычно все – и заключённые, и офицеры. Храм – это такое место, которое объединяет всех, – говорит отец Константин. – Заключённые, которые приходят сюда, чувствуют под собой, если так можно так сказать, совсем другую почву – тут не совсем зона, а некая другая область, где осуждённый может получить духовное утешение. Есть ещё одна особенность храма – его архитектура и наполнение. И какой бы ни был человек, для него внешние факторы – очень важный момент. Душа должна умилиться от взгляда на Распятие Христово, а войдя в храм, человек должен утешиться. Общаясь с заключёнными, я понимаю, что любой может когда-то оступиться. Но все люди, во всяком случае, в большинстве своём, стремятся к тому, чтобы стать лучше. И здесь у заключённых есть на это время, есть возможность приобрести духовный стержень. Если это получится, то, выйдя на свободу, человек сможет наладить свою жизнь, показать себя с лучшей стороны. В этом, наверное, и есть цель строительства храмов в местах лишения свободы – чтобы люди здесь каялись и обязательно приобретали духовный стержень и дальше уже могли идти на свободу настоящими крепкими христианами, людьми, которые могут жить в обществе. Конечно, храм – и для офицеров. Они имеют возможность прийти, поставить свечку, помолиться. Служение у них тяжёлое – даже те же решётки и колючая проволока, которые видишь изо дня в день, не прибавляют радости, а есть ещё и служебные обязанности, поэтому, конечно, иногда и офицерам требуется утешение. Храм – это огромное утешение, это большая радость для всех людей: и для заключённых, и для офицеров.
– Отец Константин, исправительные колонии и тюрьмы – всё-таки не самые приятные места для работы. И если у священника есть выбор, то, наверное, не каждый согласится добровольно здесь служить. Вы сюда на служение попали по собственному желанию?
– Я здесь служу уже шестой год и могу сказать, что тюремное служение проходит непросто. По моему мнению, и его разделяют другие батюшки, с которыми мне приходилось говорить на эту тему, священник, прослужив какое-то время, должен иметь право отказаться от тюремного служения, даже если архиерей просит его послужить, потому что не каждый это может выдержать. Не каждый может пойти на зону служить, как не каждый сможет пойти служить в больницу. Каждый выбирает своё…
– Получается, что вы по собственной воле выбрали тюремное служение? Может быть, у вас ещё до этого был опыт общения с людьми, прошедшими через места лишения свободы?
– Никакого опыта общения с людьми, совершавшими уголовные преступления, у меня не было. Но когда игумен Хрисанф (помощник начальника регионального УФСИН по организации работы с верующими, руководитель отдела по тюремному служению Смоленской епархии. – Прим. ред.) предложил мне такой род служения, я охотно согласился.
Мне всегда была интересна душа человека, который оказался в такой тяжёлой жизненной ситуации, хотелось понять, могу ли я чем-то помочь этому человеку. Таких серьёзных, можно даже сказать, трагических перипетий в миру мы не найдём. Бывают, но редко. Поэтому ты всегда чувствуешь, что востребован здесь гораздо больше, и тебе это тоже приносит определённое моральное удовлетворение, так как ты кому-то нужен. Причём нужен именно тем людям, которым очень тяжело.
Священники, которые служат на зонах, – люди, на мой взгляд, очень самоотверженные. Они никаких плюсов от этого не получают. Говоря по-мирски, никаких карьерных и материальных преференций. Так что батюшки, которые служат на зонах, осознанно на это идут.
Отец Хрисанф, предлагая мне тюремное служение, особо подчеркнул, что это будет не просто интересно, но я приобрету совершенно особый духовный опыт.
И он был абсолютно прав. Священник здесь пересматривает своё отношение к жизни, переворачивает, если можно так сказать, многое в своей душе. На зоне ведь разные люди отбывают наказание – есть судьбы тяжёлые, есть очень тяжёлые. Но с каждым нужно работать, каждого нужно поддержать и ободрить. Никакое слово, которое ты скажешь здесь, не пройдёт мимо ушей заключённых, братьев, которые здесь трудятся. Ты несёшь ответственность за каждое своё слово. Жизнь на "зоне" этому учит, в том числе, и священника.
– В обычной жизни, что называется, «по ту сторону тюремного забора» вы служите в посёлке Издешково Сафоновского района. В чём разница между теми, кто на свободе, и теми, кто находится здесь? И есть ли вообще эта разница?
– Когда человек попадает сюда, для него это уже своего рода стресс, в какой-то мере слом всех жизненных представлений. А чтобы прийти в храм – это вообще своего рода подвиг.
В обычной жизни может быть легкомысленный подход к семейным обязанностям, к работе. Такой подход может проявляться и по отношению к Церкви. Человек придёт, отстоит службу до конца или только в самом начале поприсутствует, вполуха прослушает проповедь, а может быть, даже не вникнет в сказанное священником и отправится дальше по своим делам.
Здесь всё совсем по-другому. Здесь люди очень серьёзно относятся к тому, что происходит в храме. Раз человек сделал свой выбор, то он понимает, что посещение церкви ведёт к духовному исправлению, покаянию. И человек более серьёзно начинает работать над собой, общение со священником и на исповеди, и в разговорах, в тех вопросах, которые он задаёт, происходит на другом уровне.
И это в какой-то степени объяснимо – человек в обычной жизни отвлечён заботами о собственном существовании, занят работой и содержанием семьи, и зачастую у него нет времени на глубокие духовные переживания.
В местах лишения свободы человеку такое время предоставлено – он может оценить себя, свои поступки, проанализировать свою жизнь и на основе этого сделать какие-то выводы.
И как бы ни старался священник, а он обязан стараться, всё же не он приводит человека к Богу. Господь сам призывает человека. Поэтому не нужно думать, что, мол, я сегодня так закрещу человека, что он точно в храм придёт ко мне и мгновенно из атеиста станет верующим. Нет. Это невозможно. Сам Господь каким-то неведомым образом призывает человека к себе. И уже от человека зависит – придёт он в храм или не придёт.
В этом плане мне очень нравится система, которая существует в исправительных колониях в Смоленской области: осуждённый, который приходит в церковь, не получает никаких поощрений от государства или администрации учреждения. Напротив, у него появляются дополнительные обязанности – прибраться, например, в храме или подмести территорию вокруг него. Но для осуждённого самое главное, что здесь он становится каким-то другим – по-настоящему живым человеком. Он работает здесь не ради того, чтобы быстрее выйти по условно-досрочному освобождению, чтобы заработать деньги или получить благодарность от начальства. Здесь он трудится ради своего спасения в высшем смысле. Для него это тоже ценно, и он понимает, что священник в этом его всегда поддержит.
Для меня как священника, служащего на «зоне», есть две цели. Первая: помочь осуждённым раскаяться и пересмотреть свою жизнь. И вторая: помочь тем же офицерам справиться с какими-то их проблемами.
И получается, что мы все помогаем друг другу. Заключённые приходят в храм, где они возрастают и духовно, и культурно. Где есть храм, там всегда меньше правонарушений среди заключённых. Храм должен быть таким звеном, которое приносит умиротворение…
Материал опубликован при грантовой поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива 2017–2018».
Фото: Алексей ГУСИНСКИЙ
Алексей ГУСИНСКИЙ
