КПСС, путч, ГКЧП. Доктор исторических наук Евгений КОДИН: Я был партийным секретарём…
Соображениями о событиях 20-летней давности делится ректор Смоленского государственного университета, профессор истории Евгений КОДИН:– Утром 19 августа, как, наверное, большинство советских людей, я узнал, что в стране что-то происходит. При этом по радио и ТВ – никакой информации. Но пришёл на работу, вижу – идут разговоры. Странные. Что произошёл государственный переворот, что Горбачёв отстранён от власти… Определённая растерянность, но не от какого-то испуга, потому что жизненный опыт подсказывал: ничего серьёзного произойти не может. А растерянность от незнания обстоятельств события. К вечеру того же дня кое-что прояснилось. В основном благодаря коллективу пединститута.
Я работал преподавателем политической истории и был секретарём парторганизации. Причём оказался последним партийным секретарём нашего вуза. Летом 1991 года Ельцин распустил КПСС, я собрал у всех партийные билеты и вместе с учётными карточками сдал в архив.
Мне исполнилось тогда 34. Достаточно зрелый возраст, чтобы оценивать события без юношеского задора с одной стороны, и страха пожилого человека – с другой…
– А предчувствия этих событий были?
– Нет. Ни у кого в нашем коллективе не было. Путча, государственного переворота никто не ожидал. Но то, что демократия уже «гуляет во всю», было очевидно. На партсобрании один из доцентов сказал «крылатые» слова о «свободном воздухе перестройки в коридорах пединститута». Что это за воздух, никто не понимал. Лет через десять поняли… Тот товарищ, кстати, позже признал, что слегка переборщил с оптимистическими надеждами.
Но всё-таки обошлось без крайностей. Никаких публичных акций по сдаче или сожжению партбилетов не происходило. Никто не ездил на Красную площадь бросить свой партбилет к мавзолею. Ну, люди-то серьёзные, образованные…
– Какова была численность парторганизации пединститута?
– Более ста человек, а общая численность преподавателей и сотрудников вуза – около 600. Нетрудно вычислить процент партийных.
– Сразу после окончания путча вы думали, что всё вернётся в прежнее русло, уже тогда было ощущение приближающегося обвала?
– Путч подытожил события, сам процесс – имеется в виду процесс развала Союза – шёл с конца 80-х. А когда в 1990 году Россия заявила о самоопределении, большинство из 15 республик к тому моменту уже провозгласили себя независимыми государствами. Сразу же после путча произошла окончательная констатация развала СССР. Ну а в декабре в Беловежской пуще это было оформлено юридически.
– Как историк, вы можете назвать причины августовских событий, приведших к развалу СССР?
– Сегодня не дело исторической науки давать оценки событию, которому только 20 лет. Все оценки будут иметь оттенок субъективности. Кроме того, многие документы, с которыми и должен работать настоящий историк, в настоящий момент засекречены. А минимальный срок секретности – 30 лет. Так что пусть другое поколение учёных оценит августовские события 91-го года. Но вот политологическую оценку давать можно уже сегодня.
Что привело к августу 91-го? Кризис власти. Многие могут со мной не согласиться. Тем не менее, считаю так. В чём он выражался? Прежде всего – отсутствие идеологии перестройки. Поначалу эйфория, а уже через год… Не стоит проводить аналогии напрямую, но они напрашиваются: февраль 1917 года. А уже весной того года вечером нельзя было выйти на улицы Смоленска – убьют! Свобода и… полное безвластие. Конечно, не в таком ключе, но в перестройку власти самоустранились от управления страной. Шарахались из одной крайности в другую. А народ получил лишь огромные очереди.
– Очереди были и в начале 80-х…
– Но тогда никто не хотел «всего и сразу». А ведь от реформ именно и ожидали, что западное изобилие наступит в одночасье. Как – не знал никто. Самое обидное, не знала даже сама власть, которая выступила инициатором реформ. Она не была последовательной и не была твёрдой. Как в другой ситуации говорил известный российский историк Преображенский, «государственный корабль оттолкнулся от берегов и болтается в мутных водах, а берегов не видно, и куда прибьёт волной – неизвестно».
– Пусть не видно было, куда прибьёт, но мы чётко знали, от чего оттолкнулись. Разве этого недостаточно? Разве исторически происходит иначе?
– По-разному случалось. Но есть реформы и с чётко просчитанным результатом. Например, реформы Петра Первого в период Северной войны. Для войны нужны были флот, армия, артиллерия. Количественные показали можно просчитать. Далее можно просчитать, какие заводы надо построить. И сколько. Так были заложены 220 заводов по всей стране. Чтобы их построить, нужны деньги. Появляется министерство по налогам и сборам. На заводах должен кто-то работать. Значит, нужно переселять крестьян и т.д.
– Реформа как технологическая задача?
– Да. А, к слову, в нынешней модернизации мы видим предполагаемый результат? Просчитываем под него ресурс?..
– Только ли кризис власти (не такое уж редкое явление) привёл к развалу государства?
– И национальный вопрос. Насколько могущественна эта сила, можно видеть на примере недавних событий в Лондоне. А ранее был Париж… На национальном вопросе очень хорошо сыграли. Я прочитал книгу Збигнева Бжезинского «План игры», которая была переведена на русский, издана в количестве 300 экземпляров и находилась в спецхране Ленинской библиотеки. План, изложенный в этом труде, за десять лет был реализован полностью. И пусть меня обвиняют в антиамериканизме…
– Во всём виноват Бжезинский? А разве национальная элита республик не приложила к развалу руку?
– Безусловно, приложила. Желание стать равновеликими иностранным державам – серьёзный аргумент. Но если тебя не будут поддерживать в мире – дело обречено. Можно было пойти навстречу амбициям нацлидеров и дать им часть полномочий, отказаться от давления из центра. Ради сохранения экономических связей можно было «поступиться принципами». Но опоздали.
– …И разве не Ленин заложил бомбу национального вопроса продекларированным правом народов на самоопределение «вплоть до отделения»?
– Я не готов сейчас давать оценку, была это целенаправленная ошибка Владимира Ильича или же она была неосознанной. И даже не готов оценивать эту ленинскую идею как ошибку. Я убеждён, что народы имеют право на национальное самоопределение. Они могут договариваться между собой, но могут и расторгать договорённости. Всё по-честному. В противном случае – это империя, где единство держится на силе. С этой точки зрения СССР империей не был. Во всяком случае, если смотреть юридически союзный договор 1922 года и конституцию 1924-го. Таково моё мнение.
– Как известно, история не знает сослагательного наклонения, но давайте пофантазируем, чем был бы Советский Союз, если бы он был сегодня…
– Трудно! Так и подмывает сказать, что мы были бы на том же уровне, что и США, Германия и т.д. Зная российскую историю и понимая ментальность, я не думаю, что мы были на таком же уровне, что названные страны. Даже если бы всё складывалось хорошо.
– Мы были бы похожи на Китай?
– Нет. Китай имеет ядром целостную нацию, СССР – многонациональное государство.
– У власти была бы КПСС?
– Нет.
– У нас была бы плановая экономика или рыночная?
– Что-то с государственным вмешательством не так. Нельзя полностью выводить государство из управления экономикой. Нет нигде такого. Во всяком случае, среди развитых государств.
– Увеличивалось бы население?
– Нет. Демографический кризис связан с сознанием, а не с очередями на продукты и т.д. Человек хочет жить лучше, а большое количество детей – сдерживающий фактор в этом направлении.
– Президентом был бы этнически русский?
– Думаю, да. Преобладание русского населения всё-таки сохранилось бы. Хотя темпы роста населения бывших азиатских республик Союза впечатляют.
– Продовольственная проблема была бы решена?
– Да. За 20 лет мы бы вышли на достаточный технологический уровень сельхозпроизводства и пищевой промышленности.
– Мы ездили бы на своих машинах?
– Ездили бы на своих, но они были бы по качеству не лучше, чем нынешние отечественные. Советский автопром изначально был ориентирован под очередь, поэтому нет необходимости совершенствовать производственные процессы. Купят любую.
– Мы бы торговали с миром? Мир торговал бы с нами?
– Мы торговали, торговали бы и дальше. Они бы тоже. Во всяком случае, ширпотребом. Но настолько открытыми для импорта, как сегодня, мы бы не были.
– Была бы цензура?
– В урезанном виде – да. Но Главлита, обллитов и прочего не было бы.
– Был бы у нас Интернет?
– Да. Без ограничений.
– Национальная идентичность народов СССР росла бы или, наоборот, размывалась?
– Росла. Эта тенденция была и есть. Чем больше самоидентифицирован народ, тем честнее выстраивать ему отношения с другими народами. А на человеческом уровне национальности смешивались бы в браках.
– Национальные конфликты были бы?
– Да. Но они были бы на бытовом, общинном уровне, не выше.
– Есть ли возможность нового объединения пусть не всех бывших советских республик, но хотя бы крупнейших из них (например, славянских плюс Казахстан) ради создания общего рынка?
– Есть перспективы у Таможенного союза, который сейчас объединяет три государства. Бизнес это почувствовал. Уверен, что позитивные результаты, которые проявятся завтра, станут площадкой для дальнейшего объединения. Так что на вопрос «возможно ли» хочу надеяться, что да. Но это вряд ли будет политический союз, такой, как СССР.
– А может, России стоит «подшаманить» этот вопрос по методу Збигнева Бжезинского?
– Нет. России не стоит «шаманить» в этом направлении. Мы уже спонсировали разные партии в советское время. И что получили? Первыми предали те, кому помогали. Это непорядочный путь. Убеждён!
Начало "юбилейной" темы путча - здесь gt;gt;> и здесь gt;gt;>
