Старомодная минская «Мышь»
Оперетту лишь по недоразумению называют лёгким жанром. Совмещать драматическую и вокально-хореографическую стихию невероятно трудно. Подводные камни жанра всплыли на гастрольном показе «Летучей мыши» Белорусским государственным академическим музыкальным театром.В искусстве создания оперетт Иоганн Штраус-младший превзошёл своего старшего наставника Жака Оффенбаха, по совету которого он обратился к жанру комической оперы. «Летучая мышь» вылетела из-под пера австрийского композитора весело и стремительно. Искромётность и беззаботность Штрауса, создавшего партитуру на либретто Карла Хаффнера и Рихарда Жене всего за 42 дня, пронизывают каждую музыкальную фразу оперетты, ставшей символом обаяния «доброй старой Вены».
В последние годы режиссёры питают страсть к эпатирующей, авангардной перелицовке комической оперы. «Летучие мыши» в «Новой опере» и даже Большом театре оканчивались окриками театрального негодования «бу!» и массовым исходом из храма искусств. А одна из последних европейских постановок, в австрийском Зальцбурге, так и вовсе завершилась форменным скандалом: когда актёры стали совершать непристойное прямо на сцене, зрительный зал взорвался и стал требовать вернуть деньги, потраченные на билеты. Минский театр далёк от шокирующих вольностей сценического декаданса. Верность традициям музыкального академизма белорусы хранят с благоговением и жаром ревностных адептов. Никаких сокращений оригинального текста либретто, перетасовки эпизодов, авторской трактовки конфликтов. Воспроизведено всё, вплоть до самых незначительных реплик. Если в либретто написано, что слуга князя Орловского призывает гостей пройти в розовый зал, будьте уверены: вы услышите эту реплику в белорусском спектакле!
Не берусь судить, чем вызван священный трепет перед классикой – почтительным консерватизмом или дефицитом оригинальных режиссёрских решений, но от унылого буквоедства и упрямого повторения опереточных стереотипов веет старомодностью и скукой. Разумеется, у этой инерционности есть и обратная сторона: спектакль предстал таким, каким, возможно, его видели и 50, и 100 лет назад. Но стоит ли рассказывать историю, которая до тебя прозвучала тысячи раз, не добавляя в неё нестандартных ходов?
Сильная сторона минской «Летучей мыши» – мощные вокальные партии. Не все музыкальные театры в силах совладать со сложностью материала, который сближает оперетту с комической оперой. Нежное сопрано Маргариты Александрович (Розалинда), властный тенор Василия Мингалёва (Генрих) и завораживающий баритон Виктора Циркуновича (Фальк) смывают огрехи безыскусной монотонности, распространяющейся по сцене, когда певцы пускаются в актёрство. Стоит признать: минчане капитулировали перед извечной дилеммой музыкальных театров между драматизмом и вокализмом. Но мы не вправе упрекать ту же Маргариту Александрович или Василия Мингалёва в недостатке артистизма и умении реализовать психологический потенциал своей роли. И пусть приме театра не удалось передать простодушное лукавство Розалинды, которая проходит путь от наивной жёнушки-домоседки до флиртующей интриганки, а у Василия Мингалёва с трудом получается изобразить обманутого обманщика и фатоватого гуляку, для которого неудавшийся адюльтер становится торжеством супружеской верности, – их пение скрадывает недостаток актёрского мастерства. Совмещать драматическую игру с первоклассным пением, пожалуй, удаётся разве что Виктору Циркуновичу и Лесе Лют (Адель). Директор театра Фальк остроумен, находчив, беззаботен и незадачлив одновременно, а "венская золушка" Адель с артистическим изяществом морочит голову и своей госпоже, и своим великосветским поклонникам.
«Полёт» минской «Летучей мыши» в Смоленске получился несколько неровным, но праздничную атмосферу беззаботного веселья, за которую штраусовское творение снискало любовь публики, спектакль всё-таки создал и подарил каждому зрителю радость соприкосновения с величайшим шедевром мировой музыки.
Фоторепортаж - здесь: gt;gt;>
«Аршином» общим не измерить
На следующий день после австрийской оперетты белорусский театр показал музыкальную арабеску из азербайджанской жизни начала XX века. Полузабытая оперетта Узеира Гаджибекова «Аршин мал алан» – история женитьбы молодого купца Аскера на красавице Гульчохре. Не желая мириться с обычаем выбора невесты вслепую, Аскер переодевается в торговца тканями (так переводится с азербайджанского название оперетты) и проникает в дом купца Султан-бека, где влюбляется в его обворожительную дочь.
Оформление сценического пространства не только создаёт восточный колорит карабахского города Шуша, где «встречают нас событья», но и отсылает зрителя к названию. Прозрачные волны цветных тканей струятся со всех стороны сцены, изящно прикрывая панораму города с мечетью, куполом дворца падишаха и лабиринтом домов из белой глины. На их фоне и разворачивается история любви, которая несла в начале XX века заряд социального протеста. Молодые азербайджанцы воспринимали «Торговца тканями» как гимн раскрепощения, освобождения из оков традиционализма, запрещавшего невесте и жениху видеть друг друга до свадьбы.
Либретто «Аршин мал алан» поражает своей безыскусностью, напрочь лишённой остроумия и словесной игры. Настолько прямолинейные сюжетные ходы характерны разве что для детского спектакля. Зрителя избавляют от увлекательной и мучительной необходимости читать между строк: каждая мысль проговаривается, словно на сеансе у психолога.
Слабость драматического материала могло спасти только мастерство артистов. Но здесь зрителей ждал очередной неприятный сюрприз. Вымученно и натужно сыпали актёры в зал бесцветные реплики, не в силах преодолеть скучную фактуру. Спасают откровенно провальный спектакль только сложнейшие вокальные партии, которые певцы исполняют с европейским блеском и восточным изяществом, успевая вставлять между куплетами хореографические этюды из национальных азербайджанских танцев. Когда Евгений Ермаков (Аскер) пустился в залихватский танец джигита, казалось, что его телодвижениям начнут вторить полторы сотни азербайджанцев, оккупировавших почти весь партер.
Ярким пятном в серой актёрской палитре сверкает только Александр Осипец. «Аршин мал алан» – его бенефис. Горделивая стать, взрывная мимика и бурно-эмоциональная жестикуляция, вкрадчивые повадки прожжённого дельца и притворная ярость возмущённого отца – такими, надо думать, и были плутоватые восточные купцы.
Сегодня гастроли белорусского музыкального театра завершаются. Финальным аккордом театральной пятидневки станет вечер классического балета – жгучие танцы «Кармен-сюиты» Родиона Щедрина и рождественский калейдоскоп дивертисмента из «Щелкунчика» Петра Чайковского.
