Мемориальную рощу в Смоленске «благоустраивают» коттеджами
Берёзовую рощу в районе улицы Багратиона заложили учащиеся смоленской средней школы № 20 в 1973 году, в честь 30-летия освобождения города от немецко-фашистских захватчиков. Высадили тысячу берёз, до сих пор сохранилась памятная табличка.И по всем понятиям 70-х годов того века это означало – мемориал в честь павших. Не из гранита, бетона, а вот такой естественный, прекрасный, из живых берёз. В этом году мемориалу – сорок лет. Если бы он был из гранита или другого материала, его пришлось бы подремонтировать. А роще что сделается? Росли себе берёзы и росли, пока не наступили лихие 90-е. Тогда покушались на всё святое, что уж говорить о мемориальной роще, которая расположена, считайте, в центре Смоленска, – желающих построить здесь коттеджи гораздо больше, чем берёз в роще. Но надо быть vip-персонами или их хорошими знакомыми, чтобы получить здесь место под застройку.
Урок новейшей истории
Олег Владимирович Фокин пришёл в редакцию нашей газеты и попросил корреспондента выехать на место. Он нашёл человеческий череп, но не трогал его. По его мнению, не все останки расстрелянных были найдены и перезахоронены в 70-е годы. Но место, где он нашёл череп, наполовину находящийся в земле, уже отдано под очередное строительство. Никто специально, думаю, не хочет ликвидировать эту мемориальную рощу. Просто выделяют землю, и процесс по сокращению рощи идёт, как говорится, своим чередом. Оставалось уже 0,46 гектара, занятых берёзами. В 1997 году постановлением мэра Смоленска этот участок приобрёл статус охраняемого природного ландшафта и был передан на баланс Горзеленхоза. 0,46 гектара были разбиты на четыре земельных участка с утверждёнными границами: 805, 1 852, 452 и 1 600 кв. м. Но как получилось, что статус охраняемого природного ландшафта оказался нарушенным?
–Уже давно Горзеленхоз здесь ничего не убирает, – рассказывает Олег Фокин. – Я сам беру мешок и обхожу рощу, чтобы собрать мусор. А недавно узнали, что два участка уже переданы безвозмездно в частные руки – значит, очередная застройка начнётся. В таком месте добиться выделения участков могут, на мой взгляд, только люди влиятельные. И о третьем участке идёт речь, но пока не знаем, кому он достался. Один маленький участок – вот всё, что остаётся от рощи. Горько и обидно, что погублена мемориальная роща в память о павших в Великой Отечественной войне. Такой урок новейшей истории преподали нам всем, попытки защитить рощу пока не дали результатов.
Мнение очевидцев
Никогда не пойму, зачем строить дом там, где шли массовые расстрелы наших военнопленных? На таком кровавом месте! Ведь решение посадить мемориальную рощу было не спонтанным. В то время директором 20-й школы был заслуженный учитель РФ, участник Великой Отечественной войны Анатолий Трофимович Шароварин. Я встречалась с ним в 90-е, когда началась коттеджная застройка мемориальной рощи, и он рассказывал, почему именно здесь решили высадить тысячу берёз, причём единовременно. В этих местах в годы фашистской оккупации были расстреляны советские военнопленные и мирные граждане, которых закапывали в оврагах, где теперь ещё шумят берёзы. В 1970–1972 годах в этих местах военные вели раскопки, останки погибших увозили для торжественного захоронения на Реадовский мемориал.
Анна Григорьевна Михайлова:
– Я была ещё девчонкой, но хорошо помню, что было много народу с окрестных улиц. Люди в военной форме все найденные останки погибших перевозили для захоронения.
Людмила Петровна Нестеренко:
– Мне было четырнадцать лет, я училась в школе № 20. Играл оркестр, происходило торжественное перезахоронение останков. Стояли гробы, и найденные останки складывали в них, чтобы потом похоронить в Реадовке. Людей собралось много, все рыдали – память о войне, о зверствах фашистов ещё не была такой далёкой. А в 1973 году осенью все учащиеся школы принимали участие в посадке берёз на месте расстрела наших военнопленных. Можно сказать, что берёзки высаживались именные, каждый учащийся знал, что вот эту посадил он. В то время зелёный школьный патруль ухаживал за рощей, все до одной берёзки прижились. Мы знали, что сажаем деревца в честь павших, с самого начала роща называлась мемориальной.
Олег Владимирович Фокин:
– У меня два деда не вернулись с войны, пали смертью храбрых – Павел Корниенко и Фёдор Фокин. Я посадил в этой роще две берёзы. В память о них и других павших. И невозможно смириться с тем, что в начале 90-х годов в этом святом месте начали строить коттеджи, и к началу 2000-х осталось уже не более пятисот берёзок. А теперь и на оставшуюся часть рощи идёт наступление.
