Мы начали забывать, что война – это страшно
По-моему, празднование юбилея победы 1812 года медленно, но верно свернуло немного не туда – в игры реконстукторов. Здесь не время и не место обсуждать реконструкции как явление, скажу только, что наверняка среди показательно сражающихся есть люди, искренне и истово интересующиеся историей. Беда в том, что кроме костюмированных ристалищ организаторам празднеств предложить почти нечего. Ну, концерты, ну, набившие оскомину конференции, интересные, по большому счёту, только специалистам. Ах да, чуть не забыл: фейерверки.Между тем на общедоступном уровне не дана историческая оценка событиям двухвековой давности – вместо этого увлеклись играми в красивости. Однако война - это совсем не дамские шляпки. Романтизация здесь не очень уместна, по крайней мере - захватчиков. Наполеон не только гений, книгами о котором до сих пор завалены наши книжные прилавки, но поработитель и убийца.
В нашем сегодняшнем взгляде на ту войну нет главного эпитета: страшная. То, что происходило, – это прежде всего страшно. Людей рубили или разрывали на куски ядрами, схватки по сути – в рукопашную (вы ходили когда-нибудь в рукопашную?) Сражение – это не просто 20 тысяч мужиков в белых штанах. Поле боя – это стоны раненых и хрип лошадей с перебитыми ногами. Пороховой дым, который застилает местность настолько, что совершенно непонятно, кто где, куда палить, куда перемещаться. Прибавьте к этому полное отсутствие связи в современном понимании.
Ранения – тяжелейшие: колотые, резаные, рваные раны. И полное отсутствие обезболивающих лекарств. Крайне скромные возможности медицины, в основном – отрезать то, что плохо держится после тяжёлого ранения. Антисептики ещё не изобретены.
Гигантские расстояния – целые континенты! – пересекаемые на лошадях. Вы представляете, сколько забот и неудобств приносит в быту содержание лошади, хотя бы одной? И как много от неё зависит в сражении?
Война – это голод, это поедание мертвечины, если не человечины, в отбившихся или окружённых частях. Это холод, антисанитария, вши, клопы, блохи (вы долго продержитесь в палатке с клопами?) Зачастую единственный способ прокормиться – это мародёрство, сопровождаемое безнаказанной жестокостью.
Кампания 1812 года – это поругание святынь (ну, например, захватчикам вольготно разграбить сельскую церковь и превратить её в конюшню) и попрание идеалов: вот тебе и культурная нация, чьи гувернёры вырастили элиту тогдашней России…
Самое главное: война – это готовность пойти и умереть, когда все остальные, проявляют благоразумие и прячутся от службы за высокими тыловыми стенами. Взять и отдать жизнь за свою родину – презираемую мировым сообществом (оно, это сообщество, уже едет к тебе в оккупантских обозах), отсталую, неблагодарную, живущую инстинктами, а не разумом. И то правда: ведь живи она разумом – появились бы спустя 200 лет коттеджи на Бородинском поле?
Тем не менее, не смотря ни на что, воевали, и весьма толково – уменьем, а не числом. Такой победой надо гордиться. Но, гордясь – рассказывать, как это было на самом деле. Не обязательно детям (чтобы не травмировать), но уж взрослым – точно.
