Памяти Исаака Хацкевича
В Москве 15 марта 2012 года после второго инфаркта в реанимации, на 92-м году жизни умер один из самых колоритных людей нашего края – Исаак ХАЦКЕВИЧ. Смоляне знали Исаака Израилевича прежде всего как директора областной филармонии. Его стараниями в 60-70-е годы в Смоленске побывали знаменитые музыканты и исполнители того времени: Дмитрий Шостакович, Эмиль Гилельс, Мстислав Ростропович, Аркадий Райкин и многие другие великие артисты. Так же страстно он любил театр, имел хороший литературный вкус, острое журналистское перо, отточенное в редакции фронтовой газеты. И.А. Хацкевич был удостоен звания заслуженного работника культуры РСФСР. В память о нём предлагаем читателям «СГ» зарисовку о послевоенном театре. В ГАСО хранилась одна его журналистская работа о Фёдоре Волгине – первом заслуженном артисте Смоленского драматического театра. Её мы предлагаем вниманию смолян.Счастливый «Счастливцев» (Слово о старом русском актёре)
Чудом уцелевшее в разрушенном до основания Смоленске, величественное, с колоннами здание драматического театра, оставшееся по сей день достопримечательностью города, пригрело под своей крышей на несколько послевоенных лет «всё местное искусство». Размещаясь на всех этажах, под недремлющим оком находившегося тут же областного отдела искусств жили дружной семьей с актёрами театральной труппы и творили бок о бок солисты филармонии, певцы и танцоры профессионального Смоленского русского хора, артисты кукольного театра, живописцы и графики. В те часы, когда радушные хозяева дома разыгрывали свои роли на огромной сцене и в репетиционном зале, многочисленные «квартиранты» репетировали в длинных подковообразных вестибюлях, а то и на лестничных клетках, невольно привлекая внимание склонившихся над полотнами и мольбертами молчаливых художников.
В редкие свободные минуты я любил незаметно проникнуть в полутёмный зрительный зал, где светилась только лампочка за столиком режиссёра. Удобно устроившись на балконе либо в амфитеатре, плотнее запахнувшись от холода в потёртую шинель, я с волнением наблюдал за таинством репетиций. Видел, как в творческих муках рождались яркие сценические образы, создавались такие спектакли, на которые тогда валом валила публика.
Чаще всего я старался подгадать попасть на репетиции с участием Фёдора Матвеевича Волгина. Заслуженный артист РСФСР, получивший это почётное звание самым первым в 1936 году, любимец смоленских завсегдатаев театра, он был и моим любимым актёром. Волгину блестяще удавались и комедийные, и драматические, и роли трагедийного плана. С одной стороны, он – Шмага в «Без вины виноватые» Островского, Осип в «Ревизоре» Гоголя, Васька-Крым в «Калиновой роще» Корнейчука, а с другой – горбун Квазимодо в «Соборе Парижской богоматери» Гюго, Миллер в «Коварстве и любви» Шиллера, профессор Полежаев в «Беспокойной старости» Рахманова, академик Верейский в «Законе чести» Штейна.
Больше всего мне запомнился Волгин в роли бродячего актёра Аркашки Счастливцева из классической комедии А.Н. Островского «Лес». Роль эта по своему материалу была особенно близка Фёдору Матвеевичу. Она напоминала ему далёкие дореволюционные годы, когда, подобно известным трагикам братьям Адельгейм, он сам был таким же «пешим путешественником». Скитаясь, как Счастливцев, по России из города в город, Волгин испытывал все превратности изменчивой судьбы провинциального актёра. Жизнь его в ту пору во многом была похожа на жизнь Аркашки. И поэтому Волгин-Счастливцев легко находил тёплые точные интонации и с неподдельным сочувствием к своему герою проводил знаменитую сцену встречи в лесу с трагиком Несчастливцевым. Он как бы заново переживал все перенесённые им самим беды и лишения. Когда Волгин-Аркашка рассказывал, как его полураздетого везли в тридцатиградусный мороз в Архангельск, закатав в большой ковёр, когда он, скрепя сердце, признавался, что из одного города казаки гнали его нагайками несколько вёрст, когда, вывернув карманы, он смущенно говорил, что у него копейки за душой нет, Волгин изображал всё это так, что становилось не смешно, а больно.
– Был я в аркашкиной шкуре, – тяжело вздыхая, вспоминал Фёдор Матвеевич, принимая мои поздравления после премьеры. – Угла своего не имел. Сколько раз оставался ночевать в гримировочной прямо на полу и, представьте, пыльным театральным ковром накрывался. Антрепренёр нас не баловал – на пропитание давал в день гривенник.
Легко себе представить, какая жалкая участь постигла бы Фёдора Волгина, если б не революция, не совет¬ская власть. В Смоленске он дебютировал на сцене в незабываемом девятнадцатом. Потом перешёл в труппу местного драматического театра и играл в ней на протяжении тридцати с лишним лет.
Одним из первых в истории советского театра по примеру Бориса Щукина и Максима Штрауха взялся Волгин за решение труднейшей задачи – создания на сцене образа В.И. Ленина.
И вот наконец наступил памятный смолянам-старожилам вечер, когда в замершем от восторга переполненном театре ожили родные ленинские черты, зазвучала страстная ленинская речь. Это была крупная творческая победа всего театрального коллектива и одного из его корифеев. Спектакли «Человек с ружьём» и «Кремлёвские куранты» с участием Волгина в роли Ленина явились для предвоенного Смоленска большим праздником театрального искусства.
Сотни ролей исполнил за свою жизнь Волгин, вдумчивый и требовательный к себе художник. Примечательно, что на роль Аркашки Счастливцева он дерзнул только в почтенном возрасте (в 1952 году), хотя думал об этом заманчивом для любого актёра персонаже давно и всей жизнью своей был подготовлен к его воплощению. Волгин бережно относился к этому образу. Он боялся исказить его, сфальшивить. А такая опасность подстерегает актёра на каждом шагу. Слишком уж велико искушение смешить публику. Многие исполнители поддаются этому соблазну, и Аркашка превращается у них в шута и скомороха. Волгин ни на минуту не забывал, что Аркашка прежде всего человек, человек, страстно любящий театр, но униженный и обездоленный. Волгин всячески старался очеловечить образ Аркашки, вызвать к нему сочувствие и сострадание.
Пять раз избирался заслуженный артист республики Ф.М. Волгин депутатом областного Совета. Врезалась в память одна из его последних встреч с избирателями. Ссутулившись, сидел Фёдор Матвеевич на почётном месте, смотрел в переполненный народом зал родного театра, слушал обращённые к нему задушевные слова и, наверное, мысленно перелистывал страницы своей большой жизни...
