Жизнь за миллион?
В начале лета в «СГ» был опубликован материал о предпринимателе, осуждённом на шесть лет лишения свободы за банковские долги. Срок за сумму в миллион рублей выглядел шокирующе. Последующие события заставили вернуться к теме.Никогда не приходилось так скоро возвращаться к написанному. Но после выхода заметки с историей ярцевского предпринимателя Ширхана Игидова, не сумевшего выпутаться из банковских долгов, резонанс оказался сильным. Мама Ширхана Гретта Григорьевна обиженно пыталась доказать, что сын не мошенник. И эти обиду и боль матери можно понять. Она же натолкнула и на другие размышления. Почему приговор стал таким жёстким и никакие последующие кассационные жалобы не имеют успеха? И это после однозначного выступления Президента страны по поводу того, что за экономические преступления надо не срок давать, а заставлять людей отрабатывать. Из всех непогашенных долгов у Игидова оставался миллион, и тут он получает шесть лет за решёткой – срок убийцы, насильника, грабителя с большой дороги…
Так получилось, что, несмотря на сильную обиду на материал, врагами с Греттой Игидовой мы не стали. И чем больше общались, чем больше подробностей пришлось узнать из жизни в неволе её сына, тем громче хотелось сказать: миллион рублей не может быть равен сломанной жизни! Как и сотни других предпринимателей, не рассчитавших свои возможности, Ширхан запутался в кредитах. И пока выпутывался, наделал по молодости и неопытности столько ошибок, что сам затянул на своей шее удавку. Даже продав все машины, взятые в кредит под транспортные перевозки, он не смог рассчитаться, что немудрено с нашими банковскими процентами. Закрыв предпринимательскую деятельность в 2009 году, Игидов устроился аудитором (многие говорят, что бухгалтер он от бога) и продолжал гасить долги с зарплаты, других заработков.
Такой большой срок по статье 159 «Мошенничество» Ширхан получил будто в назидание другим. Насколько был прав суд, не дело размышлять журналисту. Но если существуют кассации, значит, есть и другие варианты каждого приговора.
– В моём сыне нет подлости. Ни на одного водителя он кредит не оформлял. В последние месяцы столько сил тратил на подработки – и дипломы писал, и с бухгалтерией помогал. Я верю в его светлую голову, он бы обязательно расплатился. Какая была необходимость его посадить? Ширхан ни от кого не прятался. Теперь моё сердце не на месте. Он не русский, и где бы ни сидел – в следственном изоляторе или, как сейчас, в Горном, к нему очень плохое отношение.
К этой теме мы ещё вернёмся. Если говорить по порядку, о своём готовящемся аресте Ширхан даже не подозревал. Областной следователь, собиравший материалы после заявления на Игидова одного из банков, вызвал его «кое-что подписать на несколько минут». Ширхан ехал в Смоленск по работе, заехал по просьбе следователя и попал на 11-часовой допрос. На следующий день был суд. Так неожиданно закрылась дверь в нормальную жизнь.
Попав под стражу в марте 2010 года, бывший предприниматель год прожил в ожидании окончания дела. Всё это время жизнь его была одним большим кошмаром. Родственники, не зная, как облегчить участь Ширхана, обращались в организацию, защищающую права человека, другие инстанции.
– Он сидел в подвальном помещении, весь распух. С трудом передали витамины. После многочисленных просьб показать его врачу удалось добиться, чтобы начали делать уколы. Долго просили передать телевизор, но в один из дней пришёл сотрудник и забрал его со словами, что точно такой же пропал в соседней камере. Полгода мы отвоёвывали телевизор обратно. А то, как тяжело было морально, словами не передашь. Для русских он, мягко говоря, «не свой», азербайджанцы осудили за то, что языка не знает. Он ведь вырос в Ярцеве и не знает национальных традиций, всего остального.
Ни в чём не защищая действий неудавшегося предпринимателя, возникает другой очень важный вопрос: даже будучи осуждённым, должен ли он сидеть вместе с ворами и убийцами? Попав на отсидку в Горный Сафоновского района, Ширхан сразу же был взят в оборот: надо «сдать в общак». Мать упорно просила перевести сына в другой отряд. Интересный материал получается – пишешь и одновременно думаешь, как бы лишним откровением не навредить человеку. У нас не принято говорить, что происходит за колючей проволокой.
История Ширхана Игидова наводит на очень важные для нашего общества размышления. Пока места лишения свободы только ломают психику человека (или, как точно выразилась Гретта Григорьевна, стирают его как личность), сам факт лишения свободы должен быть весьма аргументированным. Лишить свободы – значит изолировать от общества человека, который опасен. Экономическое преступление никак не может быть приравнено по наказанию к злодеяниям против личности.
– Надо, чтобы и там были люди на «одной волне» с ним, – говорит Гретта Григорьевна. – Нельзя же 24 часа в сутки быть рядом с теми, для кого тюрьма – как дом родной. Я столько раз пыталась передать журналы – бухгалтерские, другие по его специальности – не разрешают. Мне говорят: он ещё молодой, отсидит, выйдет, всё успеет в жизни. Каким же он выйдет после шести лет?
Честно говоря, готовя первый материал к печати с подробным описанием, как молодой предприниматель попал в долговые сети, до конца не верилось, что в реальности это стоило шести лет свободы. До последнего надеялся на лучший исход и сам Ширхан, но удача от него отвернулась.
Тяжело смотреть в глаза матери, не знающей покоя и радости последние полтора года. Опустить руки сегодня – всё равно что похоронить себя заживо. Говорят, что человек ко всему привыкает. Не всегда и не каждый. Если смотреть на историю с Ширханом Игидовым не через сухие буквы закона, а обыкновенным человеческим взглядом, полученное наказание никак не может быть адекватно содеянному.
