Судьба Прасковьи
ВойнаПосле окончания средней школы и курсов учителей в Вязьме Прасковья Михайловна была направлена по распределению в Издешковский район, в деревню Козулино. Познакомилась с будущим мужем. Тихон Ефремович в сельской школе преподавал биологию. В сороковом они поженились. Весной сорок первого родилась дочь. А через месяц началась война.
Всех мужчин забрали в армию, в том числе и учителей. Но учебный год в Козулинской школе всё-таки начался первого сентября.
Но шла война, немцы занимали Смоленщину. Надо было уходить от наступающих вражеских войск.
Дальше Вязьмы уйти не удалось. Фронт, стремительно катившийся на восток, обогнал беженцев. Прасковья Михайловна с мужем и маленькой дочкой вернулась в Григрево, близь Вязьмы, где жили её родители. Сюда же пришла её старшая сестра.
Начались чёрные дни оккупации. Над семьёй нависла реальная угроза репрессий со стороны немцев, так как отец Прасковьи Михайловны в 30-х годах был председателем колхоза, и конечно, коммунистом. Да и другие члены семьи были коммунистами и комсомольцами. Поэтому глава семьи и предложил разойтись по разным деревням, по близким и далёким родственникам.
Вовремя Прасковья Михайловна с мужем и с дочерью уехали к родителям мужа, в Козулино, в Холм-Жирковский район. Через несколько дней в Григрево, к родителям, пришли с обыском. Нашлись люди, которые донесли на семью коммуниста. Он сам в это время лежал парализованный. (31 июля бомбили Вязьму. Вечером горел город. Не выдержал страшного зрелища председатель колхоза – слёг с инсультом.)
Первым арестовали 15-летнего брата Прасковьи Михайловны, через день – расстреляли. Через день взяли всю семью, всех, кто жил в Григрево. Отвезли в лес и расстреляли. Погибла почти вся семья Прасковьи Михайловны: родители, брат, её сестры. Случилось это в начале декабря 1941 года. Сама Прасковья Михайловна чудом избежала гибели. В это время она с семьёй жила у родителей мужа. Осталась в живых старшая её сестра Настя, тоже жившая у родителей своего мужа, в деревне Кисели, в семи километрах от Григрево. За Настей уже ехали палачи. Но что-то отвело беду. От большой семьи остались только две сестры.
В это время Прасковья Михайловна с мужем и с дочкой жила в Козулино. Там с самого начала приняли хорошо. Добрые люди помогли с продовольствием, одолжили хлеба, картошки. Разные в оккупации были люди: одни помогали выжить, другие предавали. Доносили свои же, односельчане. По соседству расстреляли двух женщин, мужья которых воевали в Красной Армии.
Так прошёл год. Тяжёлый он был, выживали, как могли. А в конце февраля 1943 года за связь с партизанами арестовали мужа, Тихона Ефремовича. Вместе с сестрой Прасковьи Михайловны, Настей. Как про эту связь узнал предатель, неизвестно. Арестованным грозил расстрел. Но как потом узнала Прасковья Михайловна, их сопроводительные бумаги пропали при бомбёжке пересыльного лагеря. Тихона Ефремовича со свояченицей отправили в концлагерь для гражданских лиц под Борисов, что в Белоруссии. Как позже рассказывал сам Тихон Ефремович, местные подпольщики узнали о его партизанском прошлом, выкупили из концлагеря (за большую мзду немцы позволяли это делать). В дальнейшем он жил неподалёку от железнодорожной станции Борисов и вёл разведку проходящих немецких военных эшелонов.
Прасковья Михайловна осталась одна. Дочке не было и года. В Козулино пришлось прожить всю оккупацию. Практически без средств к существованию. Кормились в основном с огорода. Выжили этим, да ещё благодаря добрым людям, которые помогали чем могли. Благодаря таким, как семья Чеченкиных, у которых жили какое-то время. Даже немцы иногда помогали. Не все немцы – фашисты. Как-то жили на одной половине дома, вторую которого занимали немцы. Дверь между частями дома была заколочена. Так вот, под неё денщик офицера, занимавшего другую половину, подсовывал иногда шоколадку. А при встрече с Прасковьей Михайловной, показывал два пальца, мол, у него своих – «цвай киндер».
Чудом, считает Прасковья Михайловна, удалось выжить тогда. До сих пор не знает, почему не арестовали вместе с мужем и её? Как смогла выжить в одиночку девчонка двадцати с небольшим лет, да ещё с малолетней дочкой на руках. Скитаясь по чужим углам, питаясь случайными крохами. А 1 сентября, перед самым освобождением, родился сын.
Освобождение
Освободили Козулино осенью 43-го. И сразу же ей, 22-летней, да с двумя детьми мал мала меньше, поручили возглавить школу (сначала начальную, а вскоре – семилетку) в селе Белый Берег, тогда – Издешковского района. Директор школы в то время отвечал за всё. Он и руководитель, и преподаватель, и завхоз, и бухгалтер. Прасковья Михайловна сама организовывала учёбу. Сама учила. Сама доставала газеты, на которых ученики писали между строк. Самой, в одиночку, приходилось ходить в район, в Издешково, за учительской зарплатой для всей школы. Это было трудное время. Рядом – никого из близких. Дома – двое маленьких детей. В классах – голодные учителя, голодные ученики. Не хватало бумаги, не хватало ручек, чернил, учебников. Классы были большие, по 40 с лишним человек. Но пропустившие два учебных года ребята-переростки старательно впитывали знания по математике, физике, биологии, истории…
В сорок четвёртом из освобождённой Белоруссии вернулся муж, Тихон Ефремович, которого сразу назначили директором школы в Гредякино, неподалёку от Вязьмы. А Прасковья Михайловна директорствовала в Белом Береге, за пятьдесят с лишним вёрст...
Педагог
Только через год, в 1945-м, когда с фронта стали возвращаться учителя-мужчины, РОНО дал согласие на её переезд в Гредякино. С тех пор так и преподавала математику и физику в Гредякинской средней школе. В течение тридцати трёх лет. Одно время и завучем была.
В конце 50-х вместе с мужем, Тихоном Ефремовичем, закончили Московский областной заочный пединститут. Работать в школе и одновременно учиться было очень трудно. Ведь и тогда, в пятидесятых, да и позже, учитель на селе был «на все руки». Плановая работа в школе, внеклассная работа, агитация к выборам, политинформации и лекции среди сельчан, подготовка к государственным праздникам. Школа была клубом, культурным центром. А агитация за налоги? При этом учителей (как сельских жителей) никто не освобождал от натуральных налогов. Они тоже должны были сдавать государству мясо, молоко, яйца, картофель и другую продукцию. Всё это выращивалось на своём подворье. Учитель на селе всегда был примером.
На пенсию супруги ушли уже в конце семидесятых. И потом Прасковья Михайловна не сидела дома, преподавала в вечерней школе.
На вопрос о жизненных ценностях, Прасковья Михайловна отвечает: «Человеческие отношения! Отношения с добрыми людьми. Хочется всем добрым людям сказать спасибо». До сих пор она вспоминает прожитые годы с теплотой и благодарностью к своим односельчанам, простым людям.
Кто-то сказал: самая лучшая награда для учителя – это память учеников. Прасковью Михайловну помнят во многих уголках России. Помнят в Москве, в Смоленске, в Вязьме, в смоленских деревнях. Помнят ученики, односельчане. Все, кто вспоминает её, говорят: «Учитель от Бога!»
Отличник народного образования Прасковья Михайловна Новосёлова сейчас живёт в Вязьме. Недавно её наградили памятной медалью «65 лет Победы в Великой Отечественной войне». Несмотря на солидный возраст, живёт одна в небольшой квартире. Периодически её навещает дочь, ученики, знакомые. Обязательно заходит в гости бывший ученик Николай Слесарев, первый поисковик Вяземского района, поздравляет с праздниками.
P.S. Недавно к нам в редакцию пришла Анна Михайловна Аборонова. Рассказала про свою любимую учительницу. Просила, по возможности, разыскать её и передать привет. Что мы и сделали.
