Взлёты и падения штурмана Пузырёва
Александр Алексеевич Пузырёв в войну был штурманом дальней авиации, награждён медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», орденами Красной Звезды, Отечественной войны I и II степени.Ему идёт 92-й год, но возраст не является помехой для работы по патриотическому воспитанию молодёжи. Он член Смоленского комитета ветеранов войны и военной службы, часто выступает перед студентами, школьниками с рассказами о том, что повидал на этой страшной кровопролитной Великой Отечественной войне.
В лётчики пошёл
Его отец Алексей Иванович получил дворянство за заслуги перед Отечеством, дослужился до действительного статского советника, его превосходительства. Но после Октябрьской революции ситуация сложилась так, что из Москвы он с семьёй бежал в Тульскую область, деревню Кресты, где жили родные. Это не спасло. В 1936 году был арестован и ничего о нём больше родные не слышали. Спустя многие десятилетия семья получила известие, что он реабилитирован посмертно. Александр закончил школу в 1940 году, хотел поступать в Плехановский институт народного хозяйства в Москве, но ему предложили пойти в военное училище. Не долго раздумывая, согласился. Это было училище в Мелитополе, которое готовило штурманов дальней авиации.
– 22 июня 1941 года – этот день я не забуду, – рассказывает ветеран. – Подъём состоялся вовремя, повели нас в столовую, мы думали об увольнительной, но тут прибежал дежурный и сказал, что началась война с Германией. Нас построили, увели на аэродром и там мы находились до позднего вечера. Чувствовалась какая-то растерянность. Немцы быстро продвигались, училище перебазировали за Волгу. В феврале 1942 года нас выпустили, но не из училища, а это называлось уже школой младших специалистов.
Аттестован я был штурманом дальней авиации, а звание такое – старший сержант – солдат срочной службы. Отправили на Кубань в запасной авиаполк, где формировались боевые полки. Аэродром был большим, его называли «смешным», потому что находились смешанные части – бомбардировщики, истребители. Получил направление в 6-ой отдельный дальне-разведывательный полк дальней авиации лётчиком-наблюдателем. Летал на самолёте ДБ3Ф. В мои обязанности входило вести наблюдение с воздуха за передвижением неприятеля, включать фотоаппаратуру, делать снимки. Очень большие потери несла наша авиация. Полки держались не более трёх месяцев, личный состав нёс потери, как и техника. Потом шло формирование новых полков. Мне повезло, я выжил, но как горько и больно до сих пор, что столько славных людей погибло. Они, как я могли бы жить, завести семью, растить детей, а сейчас радоваться внукам, правнукам. Самое страшное, что есть на свете – это война.
Под Сталинградом
– Разведка с воздуха осуществлялась днём, – продолжает Александр Алексеевич. – На хуторе Молочное на Кубани, как я говорил, был большой аэродром. С воздуха было хорошо видно, какие полчища фашистов шли в направлении Сталинграда. И не всегда радист успевал отстукивать данные о продвижении немцев. Порой, если надо было срочно передать данные, то разрешалось всё говорить открытым текстом о передвижении немцев в разведывательное управление Юго-Западного фронта. Почему? Потому что ситуация могла сложиться так, что самолёт могли сбить. С первого боевого задания я вернулся, а вот на втором нас сбили. Дело в том, что был приказ: при приближении к Волге снижаться до высоты 300 метров. Почему? Говорили, чтобы фашисты не могли вычислить место расположения аэродрома. В самолёте нас было четверо: лётчик, я (лётчик-наблюдатель), воздушный стрелок и радист. Загорелся один двигатель, мы начали падать. Остались в живых воздушный стрелок и я, но меня ранило в тазобедренный сустав, большая потеря крови, идти я не мог. Меня спас воздушный стрелок, упали-то в чистом поле, вокруг ничего. Потом оказалось, что это уже калмыцкий берег Волги. Его долго не было, потом вернулся с местным жителем и верблюдом, довезли до баржи, а потом уже вверх по Волге до военного госпиталя, который располагался в местечке Бальцер. Четыре месяца в госпитале и дали отпуск. Поехал к сестре в Щёкино Тульской области.
Побег из пехоты
После короткого отпуска он пошёл в военкомат с просьбой отправить в свою часть, а его отправили на сборный пункт в Тулу и попал в пехоту. А хотел в авиацию! И тут он нарушил с ещё одним лётчиком все мыслимые и немыслимые приказы военного времени. Вдвоём они бежали, потому что точно знали, что лётчиков должны были возвращать в лётные части. Добрались до штаба, там выдержали такой разговор, что врагу не пожелаешь. Могло закончиться расстрелом, могли пришить дезертирство. Но в конце концов отправили в авиационный запасной полк в Иваново, но не в истребительный, а бомбардировочный. И снова на фронт, штурманом бомбардировочной авиации 765 авиационного полка на Курскую дугу. Он участвовал в 54 боевых вылетах с июня по октябрь 1943 года.
– Крепко нас потрепали, – вспоминает ветеран. – Летали мы уже на американских самолётах. Хорошие машины. В мои обязанности входило: обеспечить вылет в заданную точку, попадание бомб в цель, провести фотосъёмку. Очень важно было попасть в цель, не дай бог что, на штурмана обрушивало весь свой гнев начальство. После бомбометания надо было сдать плёнку на проявку и «СМЕРШ» проверял – попали ли по заданным целям. Но не было ни одного вылета, который бы не засчитали.
– Правда, что лётчикам шоколад в обязательном порядке давали?
– Да, если далеко летим, то давали.
– Так какие города вы освобождали?
– Авиация не освобождала, не брала города, как пехота, артиллерия. Она выполняла особые задачи – обеспечивала действия боевых частей наземных войск.
Врачи не надеялись…
22 февраля 1945 года их самолёт был сбит. Александр Алексеевич Пузырёв получил тяжёлое ранение в голову. Ему повезло, подобрали артиллеристы, которые видели, как падает самолёт. Он был без сознания две недели и врачи не надеялись на благоприятный исход. Но молодой организм выдержал, желание жить в 23 года огромно и он, как и врачи, боролся за свою жизнь. До августа 1946 года побывал в 12 госпиталях. Окончательно его поставили на ноги в Москве, в центральном авиационном госпитале. Войну закончил в звании младшего лейтенанта, но не закончил свою военную карьеру. Поступил в Ленинградскую военно-воздушную академию им. Можайского, 12 лет прослужил в институте им. Чкалова. В Смоленске с 1966 года. Он был старшим военпредом военного представительства Минобороны в филиале КБ «Радуга» на территории Смоленского авиационного завода. В 1975 уволен в запас в звании инженер-полковника, но продолжал работать в КБ до 1990 года.
65 лет вместе
Свою половинку в жизни он нашёл. Вера Николаевна на два года младше его, вместе они 65 лет. Оказывается, даже учились в одной школе, но не знали друг друга. А познакомились в родном Щёкино Тульской области. Она в то время училась в Московском институте тонкой химической технологии им. Ломоносова, но приезжала в родные края. Так и завязался их роман.
– 4 сентября 1947 года мы поженились, – рассказывает Вера Николаевна. – Свадьбы не было. Какая свадьба! Сказал: «Будь моей женой». Я ответила согласием. Всё было по любви. Он фронтовик, человек надёжный. Я тоже о войне знаю из собственного опыта. Закончила десять классов, когда началась война. О ней я узнала в Щёкино. Я хорошо знала немецкий язык, преподавала нам его оседлая немка. Когда немцы пришли в Щёкино, то было страшно, но немцы разные были, а вот страшнее эсесовцев ничего не было, всё забирали. Но только две недели мы жили в оккупации, потом наши как их погнали, больше фашисты и не появлялись. А в 1941 году я работала на рытье противотанковых рвов в Калининской области в 40 километрах от Смоленска.
Комсомолкой была, добровольно поехала. Но немцы наступали, бомбёжки усиливались, узнали, что Смоленск занят фашистами и пешком домой добрались. Мои меня увидели, плакали, они уже меня похоронили, потому что ничего не знали, а фашисты быстро продвигались. Но я жива осталась и судьба моя хорошо сложилась, удачно вышла замуж, дочь, сын у нас, внуки уже есть. Но день начала войны – 22 июня мы всегда вспоминаем с болью – много народу погибло. И иногда спрашиваешь себя, а так ли ты живёшь, оправдал ли ты надежды тех, кто отдал свои жизни за нас?
