Дарственная для внучки
Зое Степановне Сергеевой, коренной смолянке, 88 лет. Она вдова инвалида войны Михаила Лукьяновича Сергеева, награждённого орденами Славы III степени, Отечественной войны I степени, медалью «За боевые заслуги», «За отличную службу по охране общественного порядка». После войны фронтовик служил много лет в милиции в звании старшего сержанта. Что кроме заслуженной старости может быть у Зои Степановны? Но осталась, как говорится, без кола, без двора, снимает угол в однокомнатной квартире у 80-летней старушки…Построили дом
По профессии она продавец. В 1948 году, когда ей было 22, вышла замуж за фронтовика, Михаил Лукьянович тогда работал в линейном отделе милиции на железнодорожном вокзале в Смоленске. А Зоя жила в Серебрянке, в доме, который построил её дед в 1922 году. Много их там жило, большая семья. Михаил пришёл, как говорится, в примаки, своего угла по тем временам у него не было. Строиться они набрались сил только в 1970 году. Младшему сыну было тогда шесть лет, среднему – шестнадцать, а дочка вообще невестой была, вскоре замуж и вышла. Построили дом небольшой, 35 квадратных метров. Дочь с семьёй осталась жить в дедовском доме, хотя к тому времени не было в живых ни деда, ни родителей Зои Степановны. Но потом приехала сестра и подала в суд – отец якобы перед смертью завещал дом ей.
– Как он мог на неё завещание оставить, не пойму, – говорит Зоя Степановна. – Я ухаживала за папой, присматривала за ним. Но суды были, а нам отстоять ничего не удалось. Дочь с малыми детьми выселять пришли с милицией, она перешла с семьёй жить к нам. Судилась я за тот отцовский, даже дедовский дом долго, но попусту. Сестра его продала и уехала туда, где и жила, в Калининградскую область. Слава богу, что муж дочери военным был, его уже нет в живых, как и дочери моей, но в те времена им дали квартиру. Жива внучка моя, Наташа. Живы, слава богу, сыновья – Александр и Леонид и внуки от них. Но отношения у меня не заладились сначала с Александром – вступилась я за невестку и внуков, когда он их бросил и ушёл жить к другой женщине. Теперь не общаемся. А Леонида я считала как бы обделённым. Мужу как инвалиду войны в 1989 голу дали однокомнатную квартиру в Королёвке. Леонид тогда служил срочную службу в армии, и должны бы дать двухкомнатную, но не дали. Он вернулся со службы, вскоре женился, пошёл жить к тёще. А домик в Серебрянке пустовал, но летом мы с мужем туда ездили, огородом занимались. Пять лет только и пожил он в новой квартире со всеми удобствами. 10 ноября 1994 года, в День милиции, скоропостижно скончался.
Невезучая
Своя пенсия у Зои Степановны была небольшой, но можно было перейти на пенсию мужа, он-то инвалид войны. Конечно, она получает не такую пенсию, как муж, но 15 тысяч для неё – большие деньги. Вскоре после смерти мужа сын Леонид предложил обмен: мол, мама, давай твою квартиру с Королёвки поменяем поближе к центру. Поменяли на 2-й Краснинский переулок, тоже однокомнатную, там она прописана до сих пор. Но что толку? Дала согласие сыну на приватизацию квартиры на него одного. Так что прописка ничего не значит. И всего год прожила в уже не своей квартире с сыном, невесткой, да не поладили. Поругалась с невесткой и подумала: «Зачем жить на нервах? У них сын растёт, теснота, пойду я в свой дом жить в Серебрянке, тот самый, который ещё с мужем строили и использовали только летом после получения благоустроенной квартиры. Прожила там 14 лет, до 2011 года. Держала коз, кур, поросёнка, в огороде выращивала всё необходимое».
– Я тогда ещё в силе была, хотя мне уже 70 лет было, – говорит Зоя Степановна. – Мне много ли надо? Внучке и её семье отдавала. Отношения были нормальные, и внучка попросила дарственную на дом написать. А чего же не написать, не век же мне жить, подумала я и согласилась. Но ведь она же говорила, мол, тебя, бабуля, досмотрю, не беспокойся. Я и подписала документы. Не знала я законов, но не могла же не верить внучке?
Дарственную на дом оформили в 2007 году. И проблем не возникало, по-прежнему внучка приходила, отношения были нормальными. Но одна очень большая проблема случилась. Стала Зоя Степановна с 2009 года катастрофически терять зрение. Уже не до хозяйства было, помощь нужна была. Доверенность внучке дала на получение пенсии, сама из дома выходила лишь воздухом подышать. Социальный работник приносила продукты и стала уговаривать пенсионерку пойти к врачу, может, возможна операция. Внучка от операции отговаривала, мол, мало ли что может случиться, а так хоть дорожку видишь. Но Зоя Степановна послушала соцработника, та отвела её к врачу, потом положили на обследование и в 2011 году прооперировали один глаз. А внучка вскоре просто выставила бабушку из дома, поменяла замки. «Это мой дом, что хочу с ним, то и делаю», – сказала Наташа. В чём была, в том и осталась пожилая женщина. Идти было некуда. Через знакомых нашла другую старушку, которая хотела взять квартирантку. И вот уже три года Зоя Степановна, вдова инвалида войны, живёт на квартире. Кто-то, сочувствуя, отдал старый телевизор, холодильник, тёплые вещи – вот и всё, что у неё есть. Но в 2012 году она сделала операцию на второй глаз. И удачно. Теперь хорошо видит – одна радость.
А вы в 88 будете знать законы?
Куда только не обращается эта бездомная 88-летняя женщина! Но толку мало. Вот пришла она к нам в редакцию, принесла две огромные сумки документов, рассказывает путано, ничего не поймёшь. Начинает говорить ещё про дом деда, который стоит заколоченным и совсем обветшал, никому не нужен, а ей жить негде, а потом про суды – и так запутает клубок, что начинаешь испытывать раздражение. Может, подумалось, неадекватная? И решила я проверить, пошла на квартиру, которую она снимает. И старушка снова начала рассказ от времён царя Гороха. «Не понимаю», – говорю я ей уже на повышенных тонах. И тогда она заплакала. Я обняла её. Успокоившись, стала чётко отвечать на вопросы, и выяснили вот такую её историю, которую описана выше. Но сколько у нас разных организаций, сколько ответственных за судьбы стариков, тех же вдов инвалидов войны, почему её всюду отпихивают? Как не понять человеческого горя: в 88 лет остаться без своего угла, мыкаться по чужим. «Сама виновата». А задумайтесь, вы в 88 лет будете всё-всё понимать, не будет проблем у вас со знанием юриспруденции?
Суд не поверил старушке
Она подала в суд на внучку, той, кстати сказать, 40 лет. Не маленькая, понимает, что обдурила бабушку, запутала с дарственной на домик. Зоя Степановна просила признать договор дарения недействительным. В исковом заявлении, составленном адвокатом, написано от её имени, что внучка обещала ухаживать, обеспечивать одеждой, обувью, что не знала того, что после дарения не сможет жить в доме.
Внучка в суде пояснила, что при дарении бабушка никаких условий не ставила, ни о каком уходе не было и речи. Она никогда бы не согласилась ухаживать, так как является инвалидом. И ещё сказала, что дом в настоящее время пустует, там никто не живёт, дверь на замок не закрыта. Но были свидетели, которые показывали, что внучка хотела продать дом, ей необходимы были деньги. И сама Зоя Степановна, после того как внучка её побила и выгнала из дома, рассказывала, что ей угрожали, если она приблизится к дому. Но раз никто не живёт в доме, раз дом открыт, то почему не сказать бабушке: «Живи в доме»? Тем более что Зоя Степановна с мужем строили его своими руками? Нет, на суде внучка доказывала своё право на собственность. Для определения психологического состояния Сергеевой на момент подписания договора дарения, дополнительного соглашения к нему судом была назначена судебно-психиатрическая экспертиза. Согласно заключению комиссии экспертов от 7 декабря 2012 года и предоставленной медицинской документации выявлено отсутствие интеллектуальных расстройств, сохранность ориентировки, восприятия. Выявлены индивидуально-психологические и возрастные особенности в виде эмоциональной лабильности, повышенной раздражительности при достаточных способностях контролировать внешние проявления своих эмоций и побуждений, а также адекватные попытки конструктивным способом решать проблемы. Обнаружен у Сергеевой соответствующий возрасту уровень интеллекта, памяти, мышления. Значит, волеизъявление её о дарении происходило, как говорится, при здравом уме и светлой памяти. Пусть так. Но ведь не думала старушка, что её выгонят из дома! Однако раз внучка говорит, что не гнала, значит, не гнала. Судом не установлено обстоятельств, свидетельствующих об учинении препятствий бабушке для проживания в подаренном доме. Интересно, каким образом это установлено? Тогда почему 88-летняя женщина живёт на квартире, а не в доме? О неадекватности говорить не приходится, ведь медэкспертиза не выявила у Зои Степановны никаких отклонений. Но суд в иске отказал. Расплата получалась суровой за подарок внучке!
– Ноги ходят, глаза видят, пенсию за мужа – инвалида войны получаю, не пропаду, – говорит с оптимизмом пожилая женщина.
Не пропадёт! Но стыдно перед ней за всё, за то, что не проверили главного: не позволяет ей внучка жить в доме, который построен Зоей Степановной 44 года назад.
