Омсбоновцы
На встрече смоленских ветеранов войны и военной службы в посёлке Пржевальском, посвящённой началу партизанского движения на Смоленщине, говорилось и о боевых действиях омсбоновцев, тесно сотрудничавших с местными народными мстителями.ОМСБОН – отдельная мотострелковая бригада особого назначения – действовала в тылу врага. Только в феврале-марте 1942 года за линию фронта было заброшено около 20 отрядов и групп численностью от 10 до 40 человек в каждой боевой единице. В отряды подбирали спортсменов-динамовцев, коммунистов и комсомольцев. Их тщательно готовили. Они прыгали с парашютами, изучали подрывное дело, все виды стрелкового оружия, оказание первой медицинской помощи. Каждый боец был основательно экипирован: имел личное оружие, 300 патронов, 5 гранат, финский нож, взрыватель, запасную пару белья, мыло, котелок, флягу, компас. Груз в общей сложности – 25-30 килограммов. В ОМСБОН воевали известные герои Отечественной войны: Кирилл Островский, Лазарь Паперник, Николай Кузнецов, Дмитрий Медведев. Одним из таких отрядов, заброшенных на Смоленщину, руководил Герой Советского Союза Фёдор Озмитель, учитель из села Липовицкого Актюбинской области. Среди светлокудрых северян особо выделялся высокий плечистый юноша с чёрным бобриком волос и резким акцентом в речи. Это был азербайджанец Кагерман Аскеров. В моём журналистском блокноте сохранилась запись воспоминаний этого удивительного человека, прошедшего всю войну.
«Операций было много разного назначения, – рассказывал Кагерман, которого в отряде называли просто Романом. – Надо было нарушить телефонную линию. Группу вёл сам Озмитель. Вышли ранним утром, начали подрезать столбы. Всё было тихо, пока фашисты не почувствовали, что прервалась связь. Засвистели пули, но мы уже успели отойти. Отряд в засаде, «ловит рыбку», как говорили, поджидая немцев на дороге. На горизонте сверкнули стёкла машины. По команде готовим гранаты. Но в бинокль командир разглядел, что идёт легковушка, на каких обычно ездит немецкое начальство. Снова команда: «Взять живыми!» Очередь по колёсам, и мы у машины, а в ней генерал с водителем. Не успели они опомниться, как были захвачены. «Улов» был хороший, с важными документами.
Действовали мы в тесном контакте с местными партизанами, многие из них пополняли отряд. В одном из местечек к нам перебежали бывшие полицаи, не захотевшие служить захватчикам. Пользуясь их помощью, мы организовали нападение на немецкую базу, расположившуюся на перерабатывающем заводе. Шли ночью смело, откликались на пароль. Немцы привыкли, что полицаи дежурили по ночам, сами же отдыхали. Заложили взрывчатку. Грохнуло так, что стало вокруг светло, как днём. По проснувшимся фашистам ударили из автоматов.
Десантировали нас где-то на территории Гжатского района, прошли мы по лесам и болотам до Белоруссии. Потери? А как же, из 23 человек десанта остались только десять, зато отряд вырос до бригады, совершив рейд в район Молодечно».
Когда отряд встретился с регулярной армией, Роман-Кагерман стал командиром отделения, свободно, почти без акцента говорил по-русски. После войны он закончил пединститут, переписывался с юными следопытами школы имени Героя Советского Союза Фёдора Фёдоровича Озмителя, среди его боевых наград сияла медаль партизана Отечественной войны. Вспоминал он о Смоленщине, по которой прошёл не одну сотню километров по фронтовым дорогам...
