Всенародная любовь
18 декабря исполняется 100 лет со дня рождения народного артиста СССР Юрия Владимировича Никулина. Он был киноактёром, клоуном, директором Московского цирка на Цветном бульваре, президентом Регионального общественного благотворительного фонда помощи артистам цирка «Цирк и милосердие».
Юрию Никулину удалось реализовать все свои многочисленные таланты. Он придумывал сценарии, писал книги, сочинял песни, вёл телепередачи, собирал коллекции, рисовал, изобретал, был великолепным рассказчиком, хорошим семьянином и надёжным другом.
Знаменитый клоун и артист родился в городе Демидове Смоленской области. Каждый житель Смоленщины хранит память о своём земляке.
До лучших времён
В честь 100-летия со дня рождения своего известного отца директор Московского цирка на Цветном бульваре и президент Регионального общественного благотворительного фонда «Цирк и милосердие» Максим Юрьевич НИКУЛИН организовал в Смоленском драматическом театре творческий вечер, где выступили известные артисты. В этот день нам удалось побеседовать с Максимом Никулиным.
– Максим Юрьевич, вы решили сделать тур по различным городам в честь столетия отца?
– К сожалению, с этой пандемией коронавируса то, что задумывалось, не получилось. В принципе, из городов, которые планировали, остался только Смоленск. Этот город всегда стоял на первом месте у нас, потому что на Смоленщине родился Юрий Владимирович. Ещё была Тверь – бывший Калинин, где отец начинал свою карьеру в цирке и где он её закончил. Последний его спектакль был там уже в новом цирке.
– Коронавирус, к сожалению, поломал многие планы…
– Да, тут ещё сыграла роль и нехватка средств в том числе. Потому что деньги, которые мы аккумулировали в Фонде Никулина и в цирке, они все закончились за первый год ковида. У нас программа еле-еле начала работать, а нам же приходилось платить артистам цирка, животных кормить. Это, конечно, очень сильно нас подкосило, но я не жалуюсь. Ведь всё познается в сравнении. Есть люди, которым было гораздо хуже, чем нам сегодня. Поэтому жаловаться грех, и вообще, жаловаться нехорошо. Да, мы хотели в программе охватить Ереван и Тбилиси, бывшие союзные республики. Но нет у меня сейчас такой возможности, значит – до лучших времён.
Любой человек жив, пока жива о нём память
– В Смоленске состоялся творческий вечер, но до него вы побывали на малой родине Юрия Владимировича – в Демидове. Как вас там встретили?
– Очень хорошо. Я в Демидове был уже в третий или четвёртый раз. Последний раз я давно был там – лет десять назад, когда памятник открывали. Я со старшим сыном приезжал, а сейчас уже он приехал со своим старшим сыном. Жители Демидова молодцы. Они очень тепло к памяти моего отца относятся. Очень уважительно, с добротой, поэтому я очень благодарен им. Я повторяю довольно часто и считаю, что это правильная фраза: «Любой человек жив, пока жива о нём память». Пока его помнят, пока его любят, он – среди нас, он – живой. Ну, потрогать его нельзя физически, а присутствие – оно есть. И в Демидове очень тепло к этому относятся – и к памяти, и к имени, и к личности, и ко мне лично. У меня было такое ощущение сегодня, что меня приняли за первого космонавта: хлеб-соль, народ. А я-то, собственно, чего? Я себя не опускаю, безусловно, я себя и люблю, и ценю, но какие-то есть моменты, когда мне становится не очень ловко. То, что называется «не по монаху монастырь».
– Демидовцы, да и все смоляне, очень любят Юрия Владимировича Никулина. Есть мнение, что и Юрий Владимирович с особым чувством относился к смолянам. Это так?
– Я не знаю, мы на эту тему с ним не разговаривали. Но Юрий Владимирович был из тех людей, которые ко всем относятся одинаково доброжелательно, никого при этом не выделяя, вне зависимости от географической или политической точки, от значимости или незначительности того или иного человека. Понимаете, он был из тех людей, которые никогда не пригибаются перед фигурами выше его по рангу, и никогда не снисходил, не смотрел на кого-то свысока. Он был со всеми одинаков. А Смоленск он любил и бывал здесь неоднократно.
– Максим Юрьевич, а как вы считаете – место рождения человека имеет какое-то значение? Это место его силы?
– Нет, я так не считаю. Думаю, что это больше случайность. Зависит от человека, как он это воспринимает. Я, например, такого не испытываю, сейчас живу на две страны и люблю ту и другую.
Прямого вмешательства не нужно
– А генетика имеет значение, например, в выборе профессии? Всё-таки у Юрия Владимировича и отец, и мать были артистами, и он избрал себе такую же профессию. В цирковое училище он ведь пошёл поступать после того, как не поступил в ГИТИС…
– Гены это или не гены, я не знаю – наверное, воспитание свой какой-то отпечаток наложило. Ведь дед очень много с ним занимался, когда отец был маленьким. Он читал ему стихи и пытался найти в нём какое-то творческое начало, что в конце концов и проявилось. Папа, когда был маленьким, выступал в драмкружке, в школьных спектаклях. Ему всё это нравилось. Ну а цирк? Там тоже случайности есть во всём. Я тоже в цирке не собирался работать, а вот, как видите, работаю…
– Да, я знаю, что у вас изначально журналистское образование было, а в цирк вы пришли потом, когда нужно было помогать отцу. Насколько сложно было сменить профессию журналиста и перейти в руководители такого крупного предприятия, как цирк?
– Я не могу сказать, что мне было это сложно. И отмечу, что я в последнее время вообще ничем не руковожу. Цирк – это такой организм, в котором само собой всё происходит, но его нужно контролировать. Естественно, что я сейчас говорю о нашем цирке – о Цирке на Цветном бульваре. Это, наверное, как швейцарские часы. Их надо периодически смазывать, чистить, проверять, подстраивать – и всё будет годами и десятилетиями продолжаться. Команда, которая досталась мне в наследство, – это замечательная команда. Я считаю, что она одна из лучших в мире. Я просто знаю все цирки мировые. В принципе, в любом цирке серьёзном дело поставлено так, что он работает как часы. Поэтому моего прямого вмешательства не нужно.
Зачем на корабле нужен капитан?
– Но вы говорите, что нужен контроль…
– Мне всегда нравилось определение: зачем на корабле нужен капитан? Вот, в принципе, плывёт корабль, и там все заняты своими делами: штурман прокладывает курс, рулевой стоит у штурвала, матросы драят палубу, боцман на них орёт, кок варит кашу. Все при делах, а капитан – он особенно-то и не нужен, ведь всё без него происходит. А если глубже копнуть, то капитан нужен на корабле только в одном случае – на случай катастрофы. Вот тогда он отвечает за всё и сходит с корабля последним, если вообще сходит. Однако это тоже бывает. И Юрий Владимирович вообще ничем не руководил. Он был в цирке тем самым капитаном. Он был нашей общей стеной. Поэтому мы прекрасно работали, жили и знали, что, если что-то случится, мы пойдём в известный кабинет, человек снимет трубку и решит совершенно любую проблему. А вот когда его не стало, в спину стало поддувать, конечно. Ну ничего. Мы с этим справились...
– Чему вас научил отец?
– Не знаю. Он меня ничему не учил на самом деле. И разговоров, что такое хорошо, а что такое плохо, – их и не было. Ну если только о вреде курения, и тем не менее я курю всё равно. Воспитание как таковое чисто визуально и эмоционально формируется. Отец был наполненный до краёв и через край теми чувствами и всем тем, чего особо в жизни не хватает, – добром, искренностью, оптимизмом, милосердием, желанием помочь другому. А когда это всё в человеке через край, это читается, и люди к нему тянутся инстинктивно. Людям свойственно тянуться к чему-то хорошему больше, чем к плохому. Вот поэтому-то его страна так и любила, а не потому, что он был клоуном Юриком или Семён Семёновичем Горбунковым. За это тоже любят, это – популярность. Но в основном любят-то не за это. Любят за то, что внутри у человека. Всё это читалось, и поэтому была вот такая всенародная любовь.
Самая сложная профессия в цирке
– Максим Юрьевич, по вашему мнению, что больше любил ваш отец – кино или цирк?
– Трудно сравнивать. Понимаете, в чём дело: он, конечно, очень любил кино, любил сниматься. Ему это нравилось. Но цирк всегда был главным. Во-первых, цирк был первым, а во-вторых, это было работой. Он скорее в кино был гастролёром, что называется «приглашённой звездой». И я считаю, что ему в этом плане сильно повезло. У него практически не было слабых картин, а провальных не было в принципе. Слабых у него не было потому, что у него всегда был за спиной цирк и он имел такую возможность – выбирать из того, что ему предлагали. А у его коллег по цеху такой возможности подчас и не было. Поэтому можно привести примеры, когда хорошие актёры снимались в достаточно средних фильмах. Им нужно было зарабатывать на жизнь. Отец мог всегда выбирать и отказываться, и он очень многим отказывал, не самым последним режиссёрам и сценаристам.
– Изначально в цирке ваш отец был клоуном. Это сложная работа?
– Я считаю, что самая сложная профессия в цирке – это клоун. По существу, он дирижёр спектакля. Он может ослабить или опустить чуть темп, если загоняется программа. Или может отвлечь от чего-то, взять на себя внимание, если это необходимо. Клоун в любой момент должен быть готовым. Другие артисты отработали свой номер и свободны, а отец спектакль тянул на себя. Конечно, это нелегко. Я не артист, я никогда этого не испытывал, но вот эта отдача, эта реакция зала на тебя – дорогого стоит. Это всё, что нужно артисту, а, собственно, для чего они работают? Не из-за денег же…
Всё будет хорошо
– Какая атмосфера в вашем цирке?
– У нас в Цирке на Цветном бульваре особая атмосфера. Во-первых, у нас все друг с другом здороваются – и знакомые, и незнакомые. Просто так принято. Во-вторых, это один из немногих цирков, где на первом месте стоит артист. Мы все работаем на артиста – вся дирекция, все службы. Все мы заточены на артиста. Кстати, эту атмосферу создал единственный человек – Юрий Владимирович Никулин. Своей энергетикой, своим отношением к жизни, добротой и прочим. И я считаю, что за все эти 25 лет, которые его уже с нами нет, мы это не растеряли. И это для нас – самое главное. Мы это очень бережём. Наша программа в цирке, которая вот только что закончила сезон, называлась «Всё будет хорошо!». И я в этом убеждён.
Фото: Алексей КУРЦЕВ
Ольга Курцева
