Сражение выигрывает тот, кто твёрдо решил его выиграть

Даже небольшой фрагмент, вырванный из контекста, понятен: никто не вправе судить, но каждый может решать. Решать, сколько в итоге будет весить его голос и на какую чашу весов будет положен. В ситуации, когда общество разделилось на тех, для кого специальная военная операции стала большой бедой, и тех, кто упорно продолжает жить обычной жизнью, игнорируя последние сводки с передовых, понятия «Родина» и «долг» тоже весят по-разному.

Но сегодня не об этом. Сегодня о тех, кто, находясь за сотни, тысячи километров от эпицентра тревожных событий, принимает любое известие, выпад в сторону России как личный оскорбительный вызов.

Проект Народного фронта «Всё для Победы», запущенный военкорами год назад, собрал почти семь с половиной миллиардов рублей для бойцов на передовой. В акции участвовали люди со всей страны. Миллионам из них была предоставлена возможность быть сопричастными.

Среди ярцевчан тоже немало тех, кто с самого начала СВО без колебаний решил быть сопричастным. Они быстро объединились, нашли способ переправлять в Донбасс самое необходимое. Сегодня о них.

Николай Трошин периодически отвозит в зону СВО гуманитарную помощь. Иногда на своей машине, иногда на чужой за компанию с друзьями. Установленный график стараются не нарушать. Его рассказы – о будничной солдатской жизни, о том, что бросается в глаза и трогает до глубины души. Взгляд и позиция человека, который видел и знает чуть больше, чем остальные. Мы встретились после очередной поездки. По понятным причинам названия населённых пунктов и номера войсковых частей не указываются.

Морозным февральским днём большой белый микроавтобус загружали по полной. Сетки с картошкой, крупы, макароны, ящики с тушёнкой и консервами, несколько новеньких, только остывших от горячей сварки печей-буржуек, тёплые вещи, тельники, предметы первой необходимости, лекарства. Отдельно в кузов складывали индивидуальные посылки. Каждая из них была особенно дорога, потому что собиралась для бойцов родными руками. Письма, детские рисунки, трогательные слова признаний.

Выехать планировали рано утром, поэтому спешно обзванивали всех, кто не успел подвезти долгожданные подарки. В считанные часы машина заполнилась под завязку. Предварительно связались с бойцами. Нужно было согласовать время.

– Едем. Ждите.

– Приняли. Встретим, – откликнулись в трубке.

На рассвете тронулись в путь. В разговорах и воспоминаниях не заметили, как почти две тысячи километров остались позади. На подъезде к Богучарам почувствовали – мороз крепчает: 19 градусов ощущались как московские 30. До конечного пункта назначения оставалось совсем немного, как неожиданно пропала связь. Навигатор завис. Приблизительно вспоминая маршрут, поехали медленней.

Блокпосты. Досмотры. Кругом люди в камуфляжной форме. Военные. Передислокация частей. Суета. Ярцевчане заплутали. Остановились на КПП:

– Дежурный, здорово. Гуманитарку везём. Связи с получателями нет. Как проехать-то? Мы с маршрута сбились. Замёрзли. Да и машина поломалась.

Военный внимательно посмотрел на микроавтобус. Снял трубку, набрал старшего по званию.

– Вы не вовремя, – обратился он к ярцевчанам через несколько секунд. – У нас движуха пошла. Ротация не произведена. Некоторые части ушли, другие ещё не прибыли. Никто вас не встретит, пропустить дальше, на территорию, не могу. Сами не сориентируетесь.

– И что нам теперь делать? Нам бы только передать – и в обратку. Может, мы тут у тебя всё сгрузим, а ребята потом заберут?

– Рискованно, – засмеялся дежурный. – Выгрузить-то, конечно, можно, но через полчаса здесь ничего не будет. Есть рядом госпиталь. Я позвоню другу, он там работает. Вас пропустят. Наши контуженные вашу машину мигом опустошат, даже стать не успеете.

Через полчаса Николай объяснял то же самое про связь и поломку машины военному доктору.

– Он даже не дослушал меня до конца, – вспоминает Николай Леонидович. – Только рукой махнул, выбежали раненые, набрасывая на ходу тёплые халаты. Я дверцы открыл – четыре минуты, и… машина пустая. Махом разгрузили. Я поразился. И никакая контузия не помешала.

Потом ещё долго мы смеялись с военврачом над такой активностью. Как выяснилось, госпиталь специализировался на лёгких ранениях и контузиях, тяжелораненых там не было. Вот так, даже под обстрелами, ценится на передовой помощь из дома.

– Николай Леонидович, откуда возникло желание помогать нашим бойцам? Многие предпочитают не участвовать...

– Многие, но не большинство. В последнее время люди всё-таки стараются оказать посильную помощь. Когда была объявлена мобилизация, мой 49-летний брат получил повестку. И, хотя веских причин для того, чтобы остаться дома, у него хватало, он встал в общий строй. С августа прошлого года он находится там, в Донбассе, поэтому мне, конечно, хочется повидаться с ним, передать вещи, привет от близких. Поэтому, когда я бываю в тех краях, всегда к нему заезжаю.

Но заниматься гуманитаркой я начал ещё задолго до мобилизации: мы с ребятами сорганизовались по отправке помощи в Донбасс, потому что оставаться равнодушными было трудно. Предприниматели и простые рабочие, молодёжь и пенсионеры – многие участвуют.

Недавно варил печи-буржуйки для бойцов, закупал трубы. Так продавец, когда узнал, для чего я их использую, денег с меня не взял – бесплатно отдал. Баллоны для сварки заправляю углекислым газом, ребята, которые этим занимаются, тоже добровольно помогают – бесплатно мне баллоны заправляют. Знаю я и таких работающих пенсионеров, которые живут на одну пенсию, а зарплату отправляют в помощь тем, кто находится на передовой.

Среди тех, кто постоянно передаёт вещи и продукты, предприниматели Матвей Страхов, Владимир Медведев, пчеловоды Виталий Быков, Геннадий Ануфриев. Им от наших бойцов всегда огромное спасибо.

Впервые я поехал в зону СВО осенью прошлого года. Отвозили гуманитарку в госпитали, трансформаторы, тёплые вещи, варили печи-буржуйки для тех, кто в них особенно нуждался. Так со временем это переросло во что-то большее и стабильное.

– Ваши поездки всегда складывались удачно? Как досматривают на блокпостах?

– Когда движешься в расположение подразделений, на контрольных пунктах (КП) досматривают тщательно. Проверяют всё: документы, вещи, грузы, осматривают машину, могут вскрыть коробки, даже сумочки мужские. Используют зеркало.

На блокпостах особое внимание уделяют проверке документов. Пока мы добираемся до места, минуем десять-двенадцать блокпостов, расположенных вблизи населённых пунктов почти на каждом перекрёстке. Можно сказать, что каждый блокпост представляет собой маленькую пограничную заставу.

В городах досматривают ещё тщательнее. На подъезде к Старобельску, например, блокпосты стоят на всех въездах в город. Туда невозможно попасть, избежав проверки. Новоайдар – тоже блокпосты на въезде и выезде из города.

Но самым строгим проверкам подвергаются граждане, выезжающие из зоны СВО. Когда мы возвращаемся обратно, на КП каждый уголок машины обследуют, каждый сантиметр. И это правильно.

– Какие перемены произошли в зоне СВО за период между вашей первой поездкой и недавней?

– Нельзя сказать, что военная операция была неожиданной для всех, но тем не менее… Мобилизация большого количества людей и резкое начало военных действий создавали определённые трудности, дефицит, недостаток самого необходимого. Каждый гуманитарный конвой донецкие жители встречали как своеобразную надежду, радовались самым простым вещам, потому что там их не было. Обмундирование и экипировка наших солдат в некоторых подразделениях оставляли желать лучшего, поэтому многие покупали обмундирование, каски, балаклавы, берцы, спальные мешки за свой счёт.

Сегодня всё изменилось. Снабжение значительно улучшилось. Российский военно-промышленный комплекс смог быстро аккумулировать все ресурсы, сконцентрироваться на самых насущных потребностях армии. Многие предприятия перепрофилировались, стали работать исключительно для обеспечения армии.

Теперь на подъезде к Донбассу можно увидеть колонны российской техники. Вся новенькая стоит. Блестит. Мне смешно, когда украинцы говорят, что несколько десятков танков с какими-то сверхспособностями по всей Европе наскребли. Видели бы они наш военный потенциал! Даже гордость берёт за такие масштабы. И теперь это касается всего: питания солдат, их обеспечения, обмундирования, снабжения оружием, специальными военными приспособлениями. Для примера, раньше у бойцов бронежилет был один на двоих, а сегодня целый комплект у каждого: не менее двух броников – зимний и облегчённый летний. И так во всём.

– Состав наших войск как-то изменился?

– Раньше среди солдат было много тех, кто, можно сказать, вырос в окопах, встал в строй с самого начала. Сегодня можно отметить, что молодых в зоне военного конфликта мало. В некоторых полках воюют военнослужащие в возрасте сорока-пятидесяти лет. Есть, конечно, молодёжь идейная, которая сама пришла в качестве добровольцев. Как пример могу привести ивановских десантников. На них смотришь – гордишься страной. Красавцы! Нередко встречаются и молодые контрактники, для которых участие в СВО – осознанный выбор. Встречался я и с бойцами, которым стукнуло за шестьдесят.

Общая беда всех сплотила.

Бойцы пошустрее стали. Научились воевать. Конечно, раньше чувствовалась их неопытность. Сегодня всё по-другому: ребята легко обращаются с оружием, в опасных ситуациях действуют быстро, чётко, грамотно. Приезжаю к ним спустя месяц, спрашиваю: как с потерями? Оказалось, погибших нет, один раненый.

– Трудно поверить, что в зоне военного конфликта могут быть такие маленькие потери...

– Если бы я сам всё не видел своими глазами, я бы тоже не поверил. В военной науке есть такой закон: потери наступающей стороны всегда в три раза больше, чем у тех, кто обороняется. Русские не рвутся бездумно вперед: оборонительные укрепления выстроены, позиции пристреляны. Иногда я слышу такой вопрос: почему наши так медленно наступают? Хотелось бы ответить всем, кто так думает. Легко рассуждать, сидя на диване. Езжайте в Донбасс, вам там объяснят. Зачем нам бегать за ними, выискивать нацистов по городам и посёлкам, если они сами организованно идут к нам. А мы их перемалываем. По американским данным, около трёхсот тысяч солдат они уже потеряли. В Артёмовске шестьдесят тысяч противник потерял. В Мариуполе – больше двадцати тысяч. Там стоял батальон «Азов» (Признан террористической организацией, запрещен в Российской Федерации). Зачем нам их в Карпатах искать? Вот они. Сами пришли. Многие диванные вояки возмущались: зачем мы Херсон оставили? Правильно оставили. Если бы мы тогда из Херсона не ушли, двадцать тысяч бойцов сейчас потеряли бы, потому что противник наши части отрезал бы, плотину взорвал – и всё. Все бы там остались. Десять тысяч солдат мы в Красном Лимане сохранили. Сейчас эти бойцы бьют врага по всей линии фронта. Я убедился, что наше командование всё продумывает наперед.

У Украины было четыреста самолётов, одна тысяча танков – мы всё уничтожили. Собирают теперь по всей Европе, стоят с протянутой рукой. А у нас техники сейчас очень много. Любой. Снабжение хорошее. Нужно понимать, что мы там не с одной Украиной воюем. Там немало наемников почти из всех стран НАТО. Им сильная Россия, с таким потенциалом и огромным количеством природных ресурсов, не нужна. Они её боятся. Я уверен, что наша тактика выбрана совершенно правильно.

Тысяча сто километров линия фронта. Шестьсот тысяч наших военных на передовой стояло, ещё триста мобилизовали. Сейчас почти миллионная армия стоит. Контрактники добавляются. Когда я вижу всё это своими глазами – я не просто верю, что победа будет за Россией, я в этом убеждён. Потому что иначе и быть не может.

– Большинство бойцов разделяют вашу уверенность? Идейных много?

– Недавно по телевидению показывали, как в Национальном центре управления обороной России министр обороны Сергей Шойгу вручал высшие государственные награды – медали «Золотая Звезда» и знак отличия ордена Святого Георгия – Георгиевский крест второй степени российским военнослужащим, проявившим героизм при выполнении задач СВО. Среди них был молодой командир танка младший сержант Евгений Рочев. Он получил Георгиевский крест за грамотные и умелые действия, которые обеспечили прорыв штурмовых групп. В ходе боя экипаж танка под командованием Рочева уничтожил живую силу противника, восемь огневых точек, два кочующих миномёта. Ребята захватили позиции врага.

Ранее Евгений был награждён медалью «За боевые отличия», Георгиевскими крестами четвёртой, третьей и второй степеней. Вот он – идейный. И на таких равняются.

Ребята приводили мне немало примеров настоящего героизма. В одном из боёв в наш танк пять раз попадание было. Машина остановилась, двигатель накрылся. Но, несмотря на то что танк был обездвижен, экипаж продолжал упорно сопротивляться. Башня стреляла. Тогда нашим ребятам повезло: они смогли выбраться из мясорубки. И знаете, что они первым делом сделали? Поехали за новым танком.

Я думаю, что такую молодёжь нам нужно беречь, потому что помимо личного героизма, твёрдого характера они приобрели бесценный опыт ведения боевых действий, могут многому научить товарищей. Тех, кто воюет с первого дня и личным примером показал, как это нужно делать, необходимо определять инструкторами, пусть учат молодых.

– Николай Леонидович, как вы думаете, с таким настроем мы победим?

– Даже не сомневаюсь. Потому что мы – это вся Россия!

На крыльце заводского цеха, где разместили несколько частей российских военнослужащих, было оживлённо. В нечастые передышки между перегруппировками бойцы расслаблялись. Курили. Шутили. Рассказывали о доме, показывали фотографии, читали письма, делились личным и сокровенным.

– Дядь Коль, дядь Коль, – то и дело пристаёт молодой боец, которому на вид нет ещё и тридцати, к Николаю Трошину, приехавшему в часть с гуманитарной помощью. – Хороший ты мужик. Охотиться, рыбачить любишь. Езжай к моему отцу, на Байкал. Он там егерем работает. Все места богатые в лесу знает. Я вас познакомлю. Он рад будет. Поохотитесь вместе, отдохнёте.

– Вот когда всё это закончится, Ярик, ты домой вернёшься, – улыбнулся Николай, – тогда я обязательно к вам в гости приеду. И ты сам мне всё покажешь. Эх, и поблуждаем мы по лесам. Все ещё впереди.

Открытость и доброжелательность парня подкупала. Николай много таких встречал, но этот запомнился особенно. Ещё несколько раз приезжал Николай в эту часть и всегда старался привезти Ярику что-нибудь особенное. Хотелось как-то его порадовать. То ли потому, что отличался боец весёлым нравом, то ли компенсируя лишения, которые приходилось терпеть яркой и непосредственной молодости.

– Приезжаю однажды, – вспоминает Николай Леонидович, – а мне говорят: «Ярик-то наш отличился. Героем теперь ходит». Я к нему: что да как? Переживаю же. Рассказывай.

Ярик заулыбался, смутился:

– Приходит к нам однажды в блиндаж командир роты мотострелков, ну, «мопсов», значит. Говорит: «Ребята, вы ж всё равно к нам на ночь приходите, потому что у нас укрепления лучше. Мы сейчас бандеровцев с «опорника» выбили, на шестьсот метров вперёд выдвинемся, на их позиции, а вы можете наш блиндаж занять. Он в три наката построен, капитальный, печка есть. Меняйте позицию, переезжайте, вам там лучше будет. Только напрямую вы здесь не проедете. Чуть влево дайте, там просека есть – напрямки к нам попадёте».

– Ладно, – говорю я им. – Ждите.

По команде выдвинулись на новую позицию на ЗУшке (зенитное устройство). Я сверху, на броне сижу. Вроде шестьсот метров уже проехали, а поворотика-то к просеке всё нет. Думаю: прозевали, что ли? Движемся дальше, пытаемся сориентироваться. Вдруг прямо нам в лоб три единицы колёсной техники с вэсэушниками на дорогу выезжают. Ёкарный… Мы по тормозам. Водитель с испуга сразу на две педали нажал (их там всего две было). Я с двух пушек со страху им так влупил зенитками. Они тоже растерялись от неожиданности, замешкались. Эти секунды нам жизнь и спасли. У меня пушки – лес косят, боекомплекта на восемнадцать минут хватает. Я быстрее них среагировал: три боевые машины вэсэушников – сразу в хлам, весь личный состав положил. Отстрелялся, и по газам. Назад, в старое расположение.

Ротный прибегает:

– Что за пальба была? – послал разведчиков на проверку.

Они возвращаются, говорят:

– Там, где вэсэушники были – камня на камне не осталось. Поле выжженное. Вся техника разбитая стоит, человек пятьдесят положено.

Оказалось, мы поворот-то пропустили, заплутали. А они, наверное, тоже: чуть вперёд подались и в серой зоне оказались. В сводках обычно передают, что за день на Купянском направлении сто десять – сто тридцать украинских бойцов уничтожено. А в тот день их больше двухсот было. Так вот пятьдесят из них наш экипаж положил!

– Николай Леонидович, многих ярцевчан интересует вопрос: как можно передать помощь нашим бойцам?

– Собрать посылки можно самостоятельно. Желающие могут оставить их в городской бане. Арендатор Алла Ермакова выделила помещение, ставшее своеобразным пунктом сбора гуманитарной помощи. На Пионерном передать помощь бойцам, находящимся в зоне СВО, можно в магазине «Мотовело», расположенном по адресу улица Автозаводская, дом №24. В старой части города пункт сбора открыт в парикмахерской на улице Советской, дом №33. Помимо того, что сегодня существует немало разных фондов, к передаче гуманитарной помощи подключилась и «Почта России». Теперь каждый может собрать посылку, написать на ней номер части, где служит его родственник или знакомый, и отправить её через почту. С 1 мая эта услуга бесплатная. Единственное, на что придётся потратиться, это на упаковку, стоит она около ста рублей. В адресной строке пишем: Москва, ВЧ (если известен номер войсковой части), ПП (полевая почта), фамилия получателя. Всё. Гарантированно солдат посылку получит.

– Каков стандартный набор посылки, что востребовано?

– Конечно, в первую очередь стоит покупать нескоропортящиеся продукты: копчёную колбасу, тушёнку, сыр, крупы, макароны, конфеты, печенье, пряники, сгущёнку, сладости. Из одежды всегда нужны тельняшки, футболки, носки, стельки. Не будут лишними бритвенные принадлежности, зубные пасты, лекарства.

Однажды мы собирали рюкзак для снайпера. Положили туда маскхалат, спальный мешок, фонарики, фляжки, прицел ночного видения, термокостюм. Мы заранее знали, что должно находиться в таком рюкзаке. И так сложилось, что подарок попал прямо по назначению – в руки снайперу. Он записал видео с тёплыми словами благодарности в адрес всех ярцевчан, которые оказывают активную помощь российским бойцам.

Ведь в окопах не делятся на «свой – не свой». Все они – наши!

Надежда ДАНЮШИНА, газета «Вести Привопья» (Ярцевский район)