Художник Ельчанинов. О времени и о себе
Наш собеседник – народный художник России, член-корреспондент Российской Академии художеств Владимир Ельчанинов. Этой осенью Владимир Васильевич отметил своё 80-летие. Его юбилею была посвящена выставка в Доме художника, прошедшая с большим успехом. Участник встречи творческой интеллигенции с губернатором Алексеем Островским, он, безусловно, та самая «соль земли», к чьему мнению нужно прислушаться, особенно – накануне юбилея Смоленска…- Владимир Васильевич, вы переехали в Смоленск в 1960 году. Каким тогда был город? Чем он отличался от современного Смоленска – в лучшую и худшую сторону?
- Да, я приехал сюда по просьбе вуза. Педагогический институт открывал художественно-графический факультет, здесь совершенно не было преподавателей, и руководство не знало, с чего начать. Я долго раздумывал над этим предложением и пришёл к выводу: поскольку Смоленщина – это родина моих предков, мне нужно внести в её развитие свой вклад.
Я застал Смоленск в патриархальном состоянии. Здесь очень много было сугубо провинциального, но очень милого, что делало город очень самобытным, и мне это нравилось. Да, это была не столица, но в нём чувствовалась перспектива. Тот же Днепр был симпатичным и красивым. По нему бегали колёсные пароходики, ходили плоты; деревни и целые районы вдоль Днепра были соединены этой рекой. В базарные дни было много приезжих, всё бурлило, рынок был очень красивый, интересный, не захламлённый этой шанхайской застройкой, как сейчас. Всё было умеренно. И Колхозная площадь была обитаемой: по ней можно было гулять, там стоял памятничек, посвящённый труженикам села… Всё было мило и хорошо. Да, конечно, крепость была в не очень приглядном виде, и нашлись «энтузиасты», которые хотели крепость разрушить… Спасибо, такие люди, как Нина Сергеевна Чаевская, смогли её отстоять.
- По вашим ощущениям, в чём различие между смолянами шестидесятых годов и нынешними?
- Мне кажется, люди были попроще, подоверчивее. Но с ними можно было побеседовать на высокие темы. Может быть, они не всей терминологией владели, но нутром чувствовали… Мы писали механизаторов, я видел – передо мной великий человек, это настоящий труженик, я видел его руки… Сейчас говорят: застой, пьяницы, такие-сякие, но они ведь появляются в любую эпоху, и тогда были лодыри…
Сейчас во главу угла поставлено потребление, модно как можно больше зарабатывать, и на наш менталитет это не легло. Я вижу, что люди упираются против такой морали руками и ногами!
- Какие претензии были у художников к Советской власти в семидесятые – восьмидесятые? Чего они не могли ей простить? В чём заключался тоталитаризм?
- Трудно сказать. У меня был только один случай, когда мою картину, «К гражданам России», сняли с готовой экспозиции, где она была заявлена и проанонсирована в газетах. Её сняли, потому что кто-то усмотрел этот призыв к гражданам подозрительным – происходили события в Чехословакии, это был 1968 год. Я «попал под раздачу», и мою картину убрали. А потом она вернулась, её стали выставлять, напечатали в книгах, и она стала считаться достижением в изобразительном искусстве. С одной стороны, снимут, с другой – начинают прославлять и платить гонорары… Кому как везло.
К гражданам России, 1966 г.
- Какой была поддержка государства в то время?
- Во-первых, Союз художников имел дома творчества по всей стране – в Прибалтике, на Кавказе, на Байкале, в Тверской области, под Ленинградом… Туда художник мог поехать на два месяца за казённый счёт и совершенствовать своё мастерство. И если ты там удачно работал, то тебя могли оставить ещё на два месяца. Тебя поили, кормили и давали деньги на материалы. А потом ещё покупали твою работу, если ты сделал её хорошо. Лодыри не поощрялись, бездари – тоже. Знаете, говорят, что тогда нужно было угодить идеологии – всё это ерунда! Если с профессиональной точки зрения работа была немощной, она никуда не проходила! Никогда!
Вообще, мне сейчас кажется, что в России в ХХ веке был такой подъём в искусстве, что больше уже не будет. И в музыке, и в литературе, и в изобразительном искусстве – были такие достижения, что сейчас ничего даже рядом не стоит! Да, были идеологические преследования, было дело Синявского – Даниэля, но наряду с этим – такой скачок, рост искусства! Как это могло случиться?! Преодолевали трудности, конечно, не говорю, что нас засыпали цветами. Работать приходилось много и проходить мощный профессиональный отбор. Вот в чём суть. Теперь отбора совершенно нет никакого, произвол полный, можно всё, что хочешь… Я уверен, что настоящее искусство без поддержки государства существовать не может и не выживет!
- Переходя ко дню сегодняшнему: я знаю, что люди искусства сами готовы оказать помощь государству – вы сторонник создания общественных советов по культуре при губернаторе…
- Да. Наша главная беда – у нас полностью отсутствует общественный контроль. Сколько мы ни говорили при Прохорове, Маслове, Антуфьеве, что обязательно нужен художественно-архитектурный совет, чтобы можно было обсудить городские проекты – его нет до сих пор.
У президента Путина есть советник по культуре, думаю, он должен быть и у нашего губернатора. И у мэра Смоленска. Леонардо да Винчи – вот был настоящий советник по культуре при короле, между прочим. Но нам нужно создавать и коллегиальные советы из профессионалов, чтобы соблюдать принцип демократии. У нас в городе представлены Союз дизайнеров. Союз художников, Союз архитекторов – никто из этих специалистов не используется!.. Ведь надо было додуматься: когда создавали комитет по празднованию 1150-летия Смоленска, в него не вошёл ни один художник, архитектор или дизайнер. Ни один!..
Монастырь, 1986 г.
- Какие проблемы, на ваш взгляд, мог бы решить совет по культуре?
- Сейчас город к празднику готовится – у меня сердце кровью обливается, когда я вижу, сколько денег загублено зря! Посмотрите на фонтан на Блонье, возьмите всю реконструкцию этого сквера – за 20 лет угробили все интересные, хорошие идеи, которые были заложены в этот сад. Поставили эти ворота кругом – совершенно не нужные, кладбищенские. Был фонтан, по индивидуальному проекту, да, немного не доделанный, но архитектор Шестопал свою душу вложил, нашёл своё решение – нет, взяли, сломали, поставили таз с водой! Ведь фонтан – это не только вода, это – архитектурное сооружение! И оно должно даже без воды работать на эту площадку! А ведь не работает – разрушает. Урны в виде пушек – это кощунство, я считаю. Надо было додуматься до этого! Не каждому такое дано…
Набережную начали делать, не продумав её как следует. Что это за набережная, если она с рекой никак не соотносится?!
Что ни делают – ни с кем не советуются, настоящих специалистов не спросят. Выставочный зал – хорошо, мы мечтали о том, чтобы у нас был выставочный зал, мы довольны, что его начали строить, но нас ни разу не пригласили обсудить этот проект!..
- Какой должна быть «начинка» культурно-выставочного центра, что в нём должно происходить?
- Думаю, он должен стать потрясающим брендом нашего города! Площадка, куда будут привозить свои работы Эрмитаж, Третьяковская галерея, Академия художеств… Мы попадём в план министерства культуры по выставкам, и они будут постоянно обновляться. Народ, считай, попадёт в Третьяковку – у себя дома, в Смоленске. А смоленские художники, допустим, проведут одну свою выставку в году – этого нам будет достаточно.
- Надо ли его делить между различными творческими союзами?
- Ни в коем случае! Я не понимаю смысла. Во-первых, там нет места для этого, там уже всё спроектировано: административная часть, реставрационная мастерская, техническое помещение для временного хранения работ – и всё; остальное – выставочные площади, 1700 кв. метров. Искусственно брать и перекраивать этот зал – это глупость!
- Вы считаете, нужно отвести под выставочные площади оба этажа?
- Конечно! Но использовать с максимальным эффектом! Если мы оборудуем в нём концертный зал, то к нам смогут приезжать большие оркестры, мы сможем проводить концерты, как в Пушкинском музее, у Антоновой. Культурная жизнь так может бить ключом, что нам будут завидовать!..
Полевые цветы, 2011 г.
