Человек, который раскрашивает прошлое
Максим ХОДЧЕНКОВ совместил в жизни два пристрастия: археологию и историю. Он колесит по стране, трудится на раскопках, собирает из осколков предметы старины и рисует их для археологических сборников.– Из этого, скорее всего, получится горшочек, – старший лаборант Института археологии РАН Ходченков указывает на увесистый пакетик с каким-то глиняным хламом. Обычный, археологически неподкованный человек принял бы эти реликвии за мусор. И сразу выбросил. А вот археологи по крупицам собирают эту керамическую головоломку.
– Это будет похлеще 3D-пазла, – Максим вертит в руке глиняную черепушку. – Сидишь и клеишь. Черепки колются. Могут рассыпаться в руках. Глаза устают через несколько часов. Если осколки достаточно большие, можно собрать что-то буквально за полчаса. А если маленькие, с ними и неделю можно провозиться.
Нехудожнику, человеку без пространственного мышления, это сделать довольно сложно. Ведь нужно увидеть форму.
– Мы как-то собирали ангела Серафима с шестью крыльями, – вспоминает Максим. – Сложили осколки – получилось лицо. Зарисовали его. К слову, это у археологов называется созданием паспорта изразца. Затем нашлись обломки крыльев. Так постепенно и получился ангел. По осколкам (кстати, они могут быть от разных образцов) восстанавливается точная форма предмета. А потом рисунок сканируется и раскрашивается на компьютере.
Вообще быть археологом – тяжёлый, кропотливый и даже нудный труд. Копаться в земле при любых погодных условиях и быть предельно внимательным. Некоторые находки настолько малы, что их и не заметишь сразу. К примеру, попробуй разглядеть бусинку в пару миллиметров диаметром.
– Археология – дело для авантюристов. Не каждый согласится так работать. В экспедициях часто приходится существовать в спартанских условиях. На раскопках в Шереметьеве в ноябре мы две недели жили в палатках. А на улице, между прочим, минусовая температура...
Не Индиана, но почти Джонс
Несмотря на то что археологические будни мало напоминают приключения Индианы Джонса, эта работа способна пощекотать нервы.
Четыре года назад на территории курганного могильника «Новоселки-2» в Шереметьеве нашли могильник конца XI – начала XII века. В одном из захоронений Максим обнаружил останки молодого человека. Ходченкову нужно было постепенно откопать скелет, расчистить кисточкой каждую косточку, сфотографировать и зарисовать. При этом находясь один на один с мертвецом в шатре (раскоп закрывают полиэтиленовым тентом, чтобы дождь не повредил находку).
– Меряю рост, – рассказывает Максим. – 176 сантиметров. Как у меня… Измеряю челюсть, длину лица… А расчищал я этот костяк (так археологи называют скелет) долго... Уже, можно сказать, породнился с ним. Хочешь не хочешь, а начинаешь сравнивать с собой. Длину рук, фаланг пальцев. Всё совпадает! Не факт, конечно, что при жизни этот человек был похож на меня. Но в тот момент меня не покидало ощущение, что я выкопал именно себя. Это жуткое чувство.
ХХ век никому не нужен
На счету Максима тысячи находок. Нательные крестики, обломки стеклянных браслетов, костяной гребень, изразцы, керамика. Как-то нашёл сразу три одинаковых горшка. Практически целых. В одном из них были сливовые косточки.
– Это крутая находка, – поясняет археолог. – Потому что косточки отдаются на анализ, и можно в подробностях выяснить, сколько они там пролежали, что с ними происходило за века. А однажды откопал две маленькие чашечки. Сперва не понял, что это. Вытащил потихоньку из земли... А это аптекарские весы XVIII века!
Такие находки называются индивидуальными. Их нумеруют, выясняют, что это, фотографируют, сканируют, обрисовывают, информация размещается в сборнике, а сама находка отправляется в музей.
– Сперва-то думаешь, что нашёл что-то исключительное, – тоскливо размышляет Максим. – А оказывается, нет.
К слову, гвозди, любые стройматериалы – весь XX век, за исключением редких вещей, сейчас практически никого не интересует. Такие находки не берут в музеи. Как таковой ценности они не представляют. Ведь находки делаются в первую очередь для того, чтобы понять, как люди жили раньше. Чтобы наиболее полно обрисовать картину прошлого. А о XX веке и так всё известно.
