«Мышеловка для князя»

29 июня закончился большой и зрелищный театральный проект народного драматического театра «Зеркало», поддержанный Фондом президентских грантов. Художественный руководитель Сергей СИНИЦЫН рассказал о мире Достоевского, театральной постановке и особенностях любительского театра...

Мышеловка захлопнулась

– Сергей Николаевич, в этом году вы выиграли президентский грант с проектом «Молодёжный философский театр. Творчество как духовная практика и путь к осмысленной жизни». Какая основная идея вашего проекта? Как вы думаете, почему фонд её поддержал?

– Это межвузовский театральный проект. Наш театр «Зеркало» сейчас объединяет студентов и преподавателей трёх высших учебных заведений Смоленска: государственного медицинского университета, государственного университета и Смоленского филиала МЭИ. Думаю, это вызвало интерес у фонда. Кроме того, в конце 2021 года отмечалось 200-летие Фёдора Михайловича Достоевского, и мне хотелось сделать спектакль именно по его произведениям. Итоговый спектакль «Мышеловка для князя» поставлен по повести «Дядюшкин сон» и рассказу «Сон смешного человека».

– Почему для спектакля выбрано название «Мышеловка для князя», которое не соответствует ни одному из названий произведений Достоевского?

– Действительно, обычно режиссёры берут название «Дядюшкин сон». Я решил уже в названии отразить своё видение произведения. Я не ставил своей целью показать князя выжившим из ума стариком. Это просто человек не из этого мира, не из этой среды – другого воспитания, другой культуры.

Часто случается так, что люди действительно элитарного плана бывают очень наивны, доверчивы. Они привыкли к тому, что окружены заботой, их холят-лелеют. Он князь. Понимаете? Он принц, он вырос в другой среде. И когда он попадает в среду, где действует другая мораль, где надо брать-брать-брать, где его окружает лицемерие, он не понимает, что ему льстят по одной простой причине: от него хотят получить выгоду, им хотят воспользоваться для того, чтобы улучшить свою ситуацию. Такой человек действительно попадает в мышеловку.

И вот в этой пьесе Марья Александровна, Мозгляков – это кошки, которые охотятся на мышь. Кошка же не сразу хватает мышь и убивает – она её мучает, играет с ней, даже может быть ласкова. Но в мышеловку на самом деле может попасть кто угодно.

– Мне кажется, несмотря на то что спектакль называется «Мышеловка для князя», по сути, в мышеловке оказывается каждый из героев. В своей собственной мышеловке…

– Можно и так сказать. Князь просто центральный герой. А так и Марья Александровна оказывается в мышеловке своих надежд. Она же умная женщина, всё просчитывает, но попадает в мышеловку, будучи обыгранной своими конкурентками. Мозгляков тоже уверен, что Зина выйдет за него замуж, но попадает в мышеловку, так как у Марьи Александровны другие планы на дочь. Да кого ни возьми! Та же Зина: она соглашается выйти за князя от безысходности. Знаете, сколько таких Зин в провинции, в районных центрах, маленьких городках, которые делают точно такой же выбор? Но он опять же оказывается неудачным. Мне кажется, вот поэтому спектакль так впечатлил многих.

– Но в финале вы всё-таки отошли от классического «Дядюшкиного сна»...

– Финал взят из другого произведения – «Сон смешного человека», где Достоевский рассказывает о человеке, который во всём видит царствие небесное – рай. С точки зрения всех канонов Бог сотворил землю по образу и подобию райских кущ. И когда Достоевский пишет, что это земля, похожая на нашу землю, только красивее, и солнце похоже на наше солнце, только ярче, возникает вопрос: возможно ли счастье в этом мире или это действительно ожидание того, когда мышеловка захлопнется?

Должна быть какая-то надежда на другую жизнь. Когда сталкиваешься с потерями близких людей, хочется верить, что смерть – это не финал, что всё равно существует какая-то духовная связь, духовные отношения. И вот в этом спектакле мне хотелось выразить такую идею. Мне кажется, это удалось.

Homo ludens – «человек играющий»

– Изначально в театре играли только студенты, а сейчас мы видим, что в спектакле активно задействованы преподаватели вузов. Как так получилось? Как вам удалось заинтересовать преподавателей?

– Среди преподавателей очень много ярких, творческих людей, и театр – это сфера творчества. У нас играют и преподаватели, и аспиранты, и работающие врачи, которые когда-то участвовали в постановках, потом ушли, а сейчас опять вернулись. Люди возвращаются, значит, это нужно. Правильно? То есть театр – это самая яркая форма синтетического искусства, которая даёт человеку возможность реализовать себя во всех остальных видах: в танцах, пении, художественном слове и игре на сцене.

На самом деле это замечательно, что играют преподаватели. Они же сами когда-то были студентами. Когда я, например, был студентом, у нас театра не было. И это настолько прекрасно, что сейчас, в этой сложной жизни, когда мы психологически и эмоционально перегружены, театр даёт возможность хотя бы на время отвлечься от проблем. Благодаря пьесе, её персонажам мы можем прожить какую-то другую жизнь, отдохнуть. То есть театр – это мощнейшая психологическая разрядка для человека. А то, что она нужна и преподавателям, и студентам, и вообще всем, – это, по-моему, очевидно.

– К вам приходят совершенно разные люди. Может быть такое, что они не найдут себя в театре? Есть ли люди с отсутствием театральной жилки?

– Принцип нашего театра – «Каждый, кто приходит, должен получить возможность выйти на сцену». В начале учебного года на кастинг в театр собираются очень много людей. Но когда ребята вдруг понимают, что наша работа – это не просто выступление в рамках конкурса «Наши надежды»: вышел на сцену и прочёл стихотворение, которое ты когда-то, ещё в школе, выучил, – а это репетиции по три раза в неделю как минимум по два часа, а перед премьерными спектаклями и больше, пыл пропадает.

Общение с ролью – это как общение с человеком. Если тебе это интересно, надо приложить усилия. Надо, чтобы он тебе понравился, но и ты должен понравиться ему. Когда это совпадение происходит, тогда роль получается.

Есть прекрасная поэтическая строчка: «Требует полной гибели всерьёз». Конечно, это метафора. Но у нас очень сложный материал: Достоевский, Грибоедов, Бомарше, Шекспир… И пока человек не проникнет в образ, не поймёт, о чём он говорит, не будет работать над своей ролью, ничего не получится. Бывают слёзы, бывают стрессы. В конечном итоге театральное искусство требует такой концентрации воли, такого напряжения, такой борьбы с собой, с ролью!.. Разумный человек должен отдавать себе отчёт, хватит ли у него времени и сил и на учёбу прежде всего, и на театр. Не я решаю, и не ребята нашего коллектива, а сами люди делают выбор – могут они или не могут. Я считаю, что если у человека возникает внутри желание, требующее «играть», если он выдерживает эту нагрузку, находит время на репетиции, он имеет право участвовать в постановке.

– Как вы понимаете, какая роль подойдёт человеку?

– Наверное, это интуиция: я смотрю на человека и думаю, сможет ли он или она сыграть определённую роль. Я угадываю в большинстве случаев. Но иногда бывает наоборот. Кажется: ну не сыграет он эту роль. И вдруг у человека получается. Может быть, он понимает по выражению лица, по эмоции, с которой я работаю, что я «не верю», и делает всё, чтобы переубедить меня.

– Назло?

– Ну да, почему нет? Это же в хорошем смысле «зло» – противостояние! В коллективе это должно быть. Если все будут кивать головой и поддакивать, не будет творчества. Это противостояние со мной, с самим собой, с ролью, со зрителем.

Театр – красивое искусство, но ещё и жёсткое искусство. Я сразу ребятам говорю: «Мы – любительский театр». Если, например, к нам приедет МХАТ или театр имени Маяковского, актёры могут просто выйти на сцену, постоять, сделать поклон, и зал будет кричать «браво» и аплодировать. А когда любители ставят Шекспира, то даже самый добрый зритель идёт с ожиданием: «Как это они, непрофессионалы, замахнулись на Уильяма Шекспира?!» Постановок-то «Двенадцатой ночи», например, очень много, есть с чем сравнивать. Поэтому я сразу говорю ребятам: «Уйти со сцены нельзя просто так: либо ты уходишь победителем, либо ты проиграл – среднего не дано».

– Со щитом или на щите…

– Только так, в театре не бывает среднего. Например, мы решили сделать в «Мышеловке для князя» антракт. А это сложный спектакль, первое действие большое, оно длилось больше часа. И никто не ушёл. Зал остался! И вот это уже победа, когда зритель не уходит после первого действия со спектакля. Кроме того, пока актёр играет, зал – это темнота.

Но когда выходит на поклон – зал освещён. Актёры видят выражения лиц зрителей, эмоцию первого момента после спектакля. Она неподдельная. Либо это в глазах будет восторг, либо ничего. Наш спектакль очень хорошо приняли. В конце такие аплодисменты были! И это важно почувствовать ребятам. Очень важный момент – ощутить себя победителем.

– Какая методика вам ближе при работе с ролью?

– Есть две методики работы в театре. Система Станиславского – это глубокий анализ текста, это погружение в эпоху, в проблемы, в образы. Вторая методика – это Михаил Чехов. Это искусство игры, искусство перевоплощения.

Профессиональных актёров учат пять лет искусству игры, перевоплощения. У нас философский театр, играют студенты вузов – элита молодёжи нашего города, поэтому за методическую основу мы всё-таки берём систему Станиславского. Это видно во всех позициях: работа с текстом, анализ, погружение...

– А почему вы не ставите современные пьесы?

– Мне часто задают этот вопрос. Я считаю, что хорошая классика мало того что вечна, она, как никогда, современна. Вот, например, «Чайка»… Ну сколько таких девочек, как Нина Заречная, которые говорят: «Хочу быть актрисой, хочу в театр, хочу в кино, хочу славы, хочу блистать!» И неудача – жизнь разбита, безумие, трагедия. Чехов это видел! А сколько таких трагедий мы видим здесь и сейчас?! Или, опять же, история нашей «Мышеловки»: наша сложная жизнь толкает иногда на вовсе не хорошие поступки. Правда? И они делаются от желания выбраться на поверхность, победить. Как и герои Достоевского, мы ищем возможности, которые не всегда нравственны… Мы не святые, и пьеса об этом. И творчество Достоевского об этом. Я считаю, что классика современней современных пьес.

Слово профессионалам

– С актёрами театра при реализации гранта работали и профессиональные актёры, и режиссёры, и филологи. В итоге спектакль был хорошо встречен зрителем. А какие же комментарии вы получили от профессиональных актёров, театральных критиков? Ведь в драматическом театре тоже ставился «Дядюшкин сон». А вы показываете совершенно другое видение спектакля, и играют любители. Какие были отзывы?

– Критик – он на то и критик, что должен критиковать. Это его работа. Нет такого спектакля, по поводу которого профессиональный критик не писал критических замечаний. Вот идёт премьера в драматическом театре. Обязательно, кто бы там ни играл, что бы там ни играли, включая «Дядюшкин сон», «Игрок», выходят критические статьи. Но если есть что критиковать, тем более для профессионала, это говорит, что спектакль состоялся.

Если критики уходят после спектакля, сказав «спасибо» и «до свидания», значит, спектакль не удался. А вот когда начинают разбирать образы, когда начинают говорить о том, что удалось, а что не удалось, это значит, что критика зацепило. Понимаете?

Что касается актёрских работ «Мышеловки для князя», присутствовавшая на спектаклях театральный критик Светлана Матвеевна Романенко поделилась со мной своими впечатлениями. Она сказала, что князь получился бесподобным, что создан уникальный образ. Светлана Матвеевна отметила роль Зины – по её словам, было хорошо показано, как развивается Зина от влюблённости в Васю до жёсткости в общении с Мозгляковым и до истерики в финале. В образе Марьи Александровны был отмечен сильнейший напор. Театральный критик назвала получившуюся героиню «экспансивной с лёгкой долей безумия». И наша цель действительно была показать Москалёву такой, потому что её план – безумный, утопический на самом деле! Достоевский так и пишет, что Марью Александровну «понесло» в желании заполучить князя: «Мы в один день и сосватаем, и свадьбу сыграем, и уедем». И вот это актрисе хорошо получилось показать.

Разбор спектакля был достойный. Причём до этого у нас «Чайка» прошла. Очень удачный, на мой взгляд, спектакль. И наш постоянный зритель, конечно, заметил контраст между двумя постановками. «Мышеловка» и по тональности, и по эстетике, и по философии – совершенно другой спектакль. Если «Чайка» построена на грани реального и нереального, направлена на сновидения, грёзы, то спектакль по Достоевскому получился более жёсткий: это сок, брызжущий из всего, льющийся на зрителей, поглощающий их.

И вот это состояние поддерживают барочные костюмы и декорации. «Мышеловка для князя» должна была поразить своими эмоциями и своей чувственностью.

– Какие мероприятия были проведены в рамках гранта помимо постановки «Мышеловка для князя»?

– Постановка спектакля – это центральное событие, и, безусловно, самое сложное. Стержневой идеей проекта было показать философскую, интеллектуальную составляющую – само творчество Достоевского, с минимумом сокращений и купюр. Нужно было показать автора, который будет отличаться от Тургенева, Островского, от любого другого писателя.

Хотелось, чтобы мы не просто сыграли спектакль, который в итоге оказался бы проходным, повисшим в безвоздушном пространстве, без интеллектуального фундамента, а чтобы у этого спектакля была мощная интеллектуальная подложка.

Мне кажется, в российской традиции вообще нельзя провести грань между философией и литературой. Вот как определить, Достоевский – писатель (ну всяко не беллетрист) или философ? А Толстой? А Чехов? А Булгаков? Это люди исключительно образованные, интеллектуалы. Читаешь их произведения и видишь, насколько глубоко их образование.

Наш проект как раз на это был сориентирован. Я хотел, чтобы не просто собралась небольшая группа, как сейчас модно, и сделала антрепризную постановку. Здесь важна была интеллектуальная атмосфера, мир вокруг этого спектакля. Спектакль – это эпицентр мира, связанного с Достоевским, эпохой, культурой высокой России того периода.

Поэтому в рамках проекта было проведено три круглых стола – на базе Смоленского государственного университета, медуниверситета и энергоинститута. Мы говорили о портрете молодого интеллигента в произведениях Достоевского и Чехова, о религиозной и светской составляющих духовных скреп культуры, о русском мире, специфике русского характера, менталитета.

Мы обращались к произведениям Фёдора Михайловича Достоевского, проводили литературно-художественные вечера в «Штабе», например, 23 июня – «Океан Достоевский. Погружение». Произведения читали для зрителей актёры Камерного театра, театра драмы, филологи. Например, кандидат филологических наук Леонид Каяниди читал главы из романа «Братья Карамазовы». Актёр Сергей Тюмин читал «Дядюшкин сон». Это было постижение разнообразия творчества Достоевского.

Мы много работали и с самими участниками постановки, разбирали текст, образы…

Грандиозные планы

– Проект завершается… Какие планы на будущее?

– «Мышеловка для князя» – это пятый большой спектакль в нашем репертуаре. За пять месяцев в этом проекте мы сделали столько, сколько в предыдущем делали год. Всё было очень насыщенно и концентрированно. Надо отдохнуть, конечно. А 2023 год – это юбилейный год Александра Островского, и в планах – «Бесприданница». Тут, наверное, тоже будет связь между героинями Чехова, Достоевского и Островского. Хочется показать духовную жизнь провинции.

А второе – мы хотим сделать небольшой спектакль в рамках проекта, посвящённого Афанасию Никитину.

Кроме того, у нас в труппе есть очень талантливые ребята, которые хотят себя попробовать в роли режиссёров. Возможно, параллельно с вышеназванными спектаклями будет ставиться и одним из актёров (с моей помощью, разумеется) моноспектакль на стихи современной смоленской поэтессы. Планы грандиозные. Надеюсь, и их реализация будет таковой.

Фото: Анна СИНДАРЁВА

Мария ЛЕДОВСКАЯ