Здравствуй, радость моя!

Женщина растит ребёнка одна – ситуация, которая уже давно никого не удивляет, настолько обыденным и привычным это стало для нас. Но разве так должно быть? Кто виноват? И что со всем этим делать? На эти темы мы порассуждали вместе с психологом «Смоленского дома для мамы» Анастасией Назаровой, в профессиональной практике которой они являются самыми что ни на есть актуальными.

Где соломки подстелить?

– Анастасия, подопечные «Дома для мамы» – это в основном мамы, которые со своими детьми остались одни. Почему такое случается в вашей практике и в жизни вообще, в чём причины?

– Здесь мы выходим на национальную проблему. Как справедливо сказал один священнослужитель, с которым я беседовала на эту тему: «У нас в разводе полстраны». Это действительно так. У нас в культуре очень сильно западает ответственность отца за детей. Например, избегание алиментов – это постоянное явление, не вызывающее ни у кого шока. Брошенные дети, дети, рождённые вне брака, когда отец не претендует на ребёнка абсолютно, – это тоже распространено. Это национальная трагедия. Не знаю, в каком периоде нашей истории и почему так сложилось. Но, действительно, женщин, которые остаются с детьми одни, много.

Когда беременная женщина или мама с малышом остаётся одна, если у неё хорошая, прочная родительская семья, то эти вопросы решаются в семье. Но когда близких нет, пойти со своим проблемами ей некуда, и женщина, как правило, оказывается у нас.

Часто попадают в такую ситуацию мамы из числа сирот. У них нет семейной модели. Они не знают, как строить семью, не готовы быть родителями и в то же время любят своих деток и хотят их растить. То, что для ребёнка, выросшего в семье, естественная часть жизни, для выпускниц интернатов – целая наука: как спланировать бюджет, как рассчитать деньги, чтобы их хватило на месяц, как купить продукты и что из них потом приготовить. Это целая школа жизни, которую им надо где-то пройти, а когда ещё на руках маленький ребёнок, без посторонней помощи это превращается практически в неподъёмную ситуацию. Эти девочки долго бывают у нас на реабилитации, осваивают навыки семейной жизни, для того чтобы потом жить самостоятельно.

– Вы сказали, что проблема у нас такая, в общем-то, глобальная, которая связана с безответственным отношением мужчин. А есть ли у женщин в этой ситуации возможность, что называется, подстелить соломки: выбрать более ответственного партнёра? На что вообще стоит обращать внимание?

– Вы правильно сказали – на выбор партнёра. И на долгое построение отношений. Потому что у нас, как правило, сначала бывает совместное проживание и где-то в дальней перспективе брак, хотя культурно, исторически всё должно быть наоборот. Хорошо, если у женщины хватает терпения выстраивать это правильно. То есть сначала сколько-то времени держать человека физически в отдалении для того, чтобы понять, насколько ты для него значима: ты нужна сейчас с точки зрения физиологии, и если ты откажешь, то поищут другую тебе на замену, или всё-таки ты его серьёзная привязанность. Когда девушка выстраивает эти вещи правильно, обращает внимание, как бы это старомодно ни звучало, на целомудрие, тогда и будет гораздо более удачный результат, чем когда всё начинается с какой-то совместной жизни, как молодёжь любит говорить: «попробуем». Это всё, конечно, здорово, только ни одна девушка не осознаёт, что в этот момент не она пробует, а её пробуют. Попробовали – ты не понравилась, тебя выбросили вместе с ребёнком. Потом море слёз, сожалений и обид. Хотя сама же дала такой повод, такую возможность.

– Чтобы семья не распадалась, её что-то должно объединять. Что может служить объединяющими факторами?

– Во-первых, то, что вы и назвали первым: это должна быть семья. Семья – это не люди, живущие вместе, семья – это всё-таки два человека, связанные юридически, потому что, если человек пошёл на этот шаг, это уже говорит о том, что он хоть какую-то меру ответственности на себя взял. Потом в семье очень долгое время строится партнёрство в плане распределения ролей, принятия другого человека со всеми его особенностями. Очень долгий период притирки, когда мы выясняем, что я готова дать партнёру, а что не готова дать ни при каких условиях, как мне объяснить ему, что я не даю этого не потому, что я его не люблю, а потому что просто вот это могу, а вот то – не могу. Например, в какой-то мере могу быть хозяйкой, но такой идеальной, как твоя мама, просто не умею. Либо дай мне десять лет, которые потребовались ей, чтобы стать такой умницей, либо не требуй этого от меня вовсе. Это долгий-долгий путь выяснения слабостей друг друга. В этом смысле, как бы, опять же, старомодным это ни звучало, но очень ценным является православный опыт. Именно когда беседуешь со священниками, получаешь эти очень простые и понятные истины, что начинается всё с любви. А любовь – это не брать, а давать. И нужно быть готовым, вступив в отношения с партнёром, много-много давать просто так, потому что ты его выбрал, взял за него ответственность. А это всегда трудно. И появившийся ребёнок ещё больше усложняет ситуацию. Если семья прошла вот этот нравственный путь – путь любви, юридический отрезок пути, конечно, для них будет легче. А если это было непонятное совместное проживание с непонятными перспективами и вдруг появился ребёнок – это очень сложная и травматичная ситуация.

Сделал однажды – сделает ещё двадцать раз

–В жизни не бывает, чтобы два человека были идеальными половинками друг для друга – где-то нужно уступать, где-то в чём-то люди не совпадают. На что можно закрыть глаза, а на что нельзя? Если, к примеру, общих интересов нет, можно на это закрыть глаза?

– Это сложный вопрос. Скорее речь идёт, как я вижу по собственному опыту ведения семей, о том, что важно не наличие общих интересов, а выработка уважения к интересам друг друга. Я не понимаю, почему ты это любишь, но раз ты это любишь, я даю тебе право это любить. Конечно, идеально, когда у семьи общие интересы, – это суперцемент. Но зачастую всё-таки бывает так, что интересы разнятся. И тогда нужна определённая мера свободы и уважения – это хороший, толковый клей для семейной жизни.

– А есть ли какие-то моменты, на которые закрывать глаза категорически нельзя, которые говорят о том, что не срастётся там?

– Любая форма насилия одного партнёра над другим. Это не обязательно физические побои, это может быть морально очень жёсткое насилие, любая форма унижения другого человека. Если партнёр в принципе на это способен, он будет способен на это всегда. Это никогда не уйдёт. Если он один раз способен помянуть тебе: «Ты пришла из нищей семьи, я в пять раз тебя богаче, это я купил квартиру, и поэтому ты примешь то, что я от тебя требую», – значит, он так сделает ещё двадцать раз. И если он один раз почувствовал, что такой удар – это было больно, это были слёзы, но это было проглочено, то остаётся каких-нибудь десять несчастных процентов на то, что когда-то будут изменения. От любой формы насилия я бы уходила сразу, какой бы там ни было любви, привязанности.

– Физическое насилие – это очевидно и сразу понятно, а что касается психологического насилия, оно же не всегда в явных формах происходит. Иногда это бывает как-то исподтишка. Как понять, что ты попала в ситуацию психологического насилия?

– Здесь нужно обращать внимание на своё состояние. Если мне день за днём от чего-то некомфортно, как будто что-то трёт, не понимаю толком что, но что-то мешает жить, – значит, имеет смысл идти к психологу и пытаться понять, в чём дело, что за песчинка мне трёт и мешает. К сожалению, у нас в стране не развита привычка обращаться к психологам. Есть ещё такой стереотип, что нормальный человек к психологу не пойдёт. Это скорее будут слезы у подружки, ещё что-то. Опять же это национальная проблема, которая постепенно будет преодолеваться.

– А в каких формах может выражаться психологическое насилие? Где эти звоночки, которые являются сигналом к тому, что что-то очень сильно не так?

– Это будет любое ощущение себя униженной. Даже мат – это форма насилия. Даже если сто раз тебе твой партнёр говорит, что он к этому привык и вот так он выражает свои мысли и чувства, действительно уважаемой и любимой женщине мужчина не станет излагать свои мысли и чувства матом. Это чёткая форма вербального насилия. Любая брань, любые насмешки – это формы насилия. Если насмешки не просто дружеские, а тебе больно, и он понимает, что тебе больно, но продолжает развивать эту тему.

– Но ведь всё это может выглядеть довольно безобидно: «Ну я же по-дружески, любя». А на самом деле, это очень ядовитые вещи…

– Человек может не осознавать, что он причинил другому боль. Здесь имеет смысл в открытую высказываться. Это то, что психологи называют «я-сообщения». То есть я объясняю свои чувства здесь и сейчас. Я не говорю партнёру: «Ты меня бесишь». А объясняю: «Я взбесилась сейчас от твоего слова, потому что оно меня задело». Тогда человек чётко понимает, где он перешёл границы. Если он это понял и перестал – значит, это просто была случайность. Если он это понял, но продолжил – значит, это хорошо отработанное оружие, которое великолепно используется против вас. И это уже насилие.

– Нередко сталкиваюсь с тем, что женщины старшего поколения говорят о том, что современные девушки одни остаются по той причине, что у них высокая планка, большие требования, что они не привыкли и не хотят терпеть и сами разрушают отношения, у которых есть перспективы. Что можете сказать по этому поводу? Это действительно так? Или просто старшее поколение у нас научено мириться даже с теми же ситуациями домашнего насилия?

– Я бы не сказала, что у современных девушек высокая планка. Мне скорее кажется, что у них малореальная планка. Их планка выстраивается из сериалов, кино, каких-то совершенно невероятных образов, которые они получают из того, что они читают и смотрят. И когда этот образ сравнивается с реальным человеком, начинаются мощнейшие нестыковки. Очень многие молодые девчонки не получают от родителей хорошую школу семейных отношений. Ведь когда мы строим свои отношения, то берём в качестве модели какой-то образец – это может быть родительская семья, просто какая-то близкая семья, которую мы знаем и видим. Мы строим не с нуля, а на основании модели. Если модель у нас неправильная, то и строим мы в итоге неправильно. Если человек – дитя разведённых родителей, то у него нет полноценных моделей того, каким должен быть мужчина, какой должна быть женщина, как в семье распределяются роли. И когда начинается построение собственной семьи, появляется непонимание «а что мы сейчас вообще строим».

Проблема нашей молодёжи в том, что у них нет вот этих сформировавшихся семейных систем, ролей, традиций – того, что должно у человека медленно выстроиться, чтобы к периоду взросления ему было понятно, что и как он собирается в будущем строить. Я думаю, что в этом мы – продукты сначала советского времени, потом девяностых годов и много раз разломанной культуры. Теперь на этих обломках имеем в том числе и нарушение семейной жизни.

Просить, а не вынуждать

– А если здесь и сейчас решать проблему? Вот нет у человека этой модели. Что ему делать, куда бежать? Как построить семью?

– В «Доме для мамы» мы как раз работаем с девчонками, у которых толковой семейной модели точно нет. И у нас есть задача – дать им эту модель в рамках жизни в «Доме», мероприятий, которые проводят с ними психологи, бесед со священником. Всё это потихоньку помогает девчонками выстроить ту модель, которой у них не было. А семейным девчонкам, которые не попадают ни в какие кризисные центры, но тем не менее имеют проблемы, нужно либо читать литературу по семейной психологии, либо обратиться к семейному психологу, чтобы понять, если что-то не клеится, в чём проблема, где она. Она во мне, она в партнёре, в нашей системе, которую мы не совсем правильно отлаживаем? Если не всё устраивает, то нужно разбираться почему.

– Бывает ещё ситуация, что формально семья есть, а что там внутри – большой вопрос. Типичная ведь для нашего общества ситуация, когда мужчина на диване перед телевизором или в гаджетах, а жене говорит: «Надоели мне твои претензии по этому поводу. Ты себя неправильно ведёшь. Ты токсичная». И это нередко становится поводом для развода...

– Действительно нередкая ситуация. Очень много мне приходилось в практике встречаться с женщинами, которые примерно так и описывают свою ситуацию. Но здесь у меня возникают вопросы. Ты же сама этого партнёра выбрала. Если ты его выбрала, ты же его выбрала за что-то?

– Ну, бывает, что на этапе ухаживаний мужчины более активны...

– Ну и мы же на этапе ухаживаний более активны в проявлении себя. Мы больше красимся и наряжаемся. Потом каждый день в шесть часов утра этого не делаем, чтобы быть красавицами. Здесь оба человека снижают активность. Это естественно.

Другая сторона этой ситуации – ни один человек не будет счастлив, если ему предъявляют претензии, особенно если это делается каждый день. Это явно не тот способ, который столкнёт мужа с дивана и заставит его бежать делать жену счастливой. Мне так представляется, что партнёра нужно всё-таки ценить. Мы об этом забываем. Претензии предъявляем, а сказать «спасибо» забываем, потому что всё хорошее – это само собой разумеется, так и должно быть. Нужно не забывать, что человеку необходимо чувствовать себя ценным и значимым, чувствовать, что он любим. И любим не за забитый гвоздь, а всегда, априори, каждый день. Я стараюсь в собственном опыте относиться так: сделал – спасибо, не сделал – ну, в общем, это твоё право. И это, на самом деле, помогает. В том числе это стимулирует человека что-то делать, потому что тебя не вынуждают, а просят. А когда женщина выступает в роли просителя, это всегда на мужчину очень здорово действует. Мы тем самым напоминаем ему о его мужской силе, о нашей женской слабости, а это природой в нас заложено, и это работает.

– То есть нам ещё нужно учиться выстраивать коммуникации?

– Конечно, нужно учиться быть женщиной. Потому что классический способ решения проблем у русской женщины: «Ах, ты гвоздь не забил – сейчас я сама молоток возьму и всё сделаю». Ну, взяла – иди и делай, у меня проблем будет меньше. Мужчины – существа рациональные. Нам не хватает мягкости и терпения. У каждой личности, независимо от биологической составляющей, есть женская и мужская части. И каждая женщина на работе проявляет свою мужскую составляющую. В итоге женская оказывается подавлена. И когда нам её нужно «включить», чтобы со своим партнёром побыть полноценной женщиной, мы не успеваем это сделать. Мы разучились это делать. А мужчине, чтобы проявить своё мужское начало в полной мере, рядом надо начало женское. И если женского начала не хватает, он себя тоже в полной мере мужчиной не чувствует. Это такой же «свой парень», приятель. Его не хочется жалеть, дарить ему цветы, восхищаться его красотой.

Как Серафим Саровский

– Одна моя знакомая рассказывала, что у неё с мужем в первый год совместной жизни самым любимым словом было «развод». Всё это они преодолели и уже больше десяти лет живут вместе. По этому поводу хочется затронуть такую тему, что в жизни каждой семьи бывают сложные периоды, когда она оказывается под угрозой распада. Как проходить эти периоды, чтобы всё-таки сохранить семью?

– Да, конечно, если открыть учебник по семейной психологии, там эти периоды расписаны прямо по годам. Есть ещё индивидуальные периоды у каждой семьи. Это может быть ситуация, когда рождается ребёнок с какими-то особенностями. Ждали счастья, ждали, что будет как у всех: красиво, классно, – а оказалось, что проблемно, тяжко и непонятно, как решать. Безусловно, кризис. Незапланированные дети, квартирные вопросы нерешённые – всё это тоже источники кризиса. Здесь очень важно, что люди видят как образ будущего. Как вы сказали, слово «развод» – это опять же проблема российской действительности. Мы, вступая в брак, чётко понимаем, что у нас есть такая возможность, и всё время перед партнёром этим, как красной тряпкой, трясём: «Ты же не забудь, что в случае чего я от тебя освобожусь». Если это в сознании не держать – строиться изначально будет по-другому. Хорошим примером могут быть семьи священников, потому что развод невозможен, и они по-другому строят. И это было исторически, наши предки так жили: вступая в брак, люди знали – они в эту реку вошли навсегда. Плохо тебе там, хорошо – это твоё навеки, и с этим надо что-то делать: возделывать свой сад, обустраивать свой дом, строить свою семью. Это порождает большую ответственность. А мы живём с ощущением, что понравится – да, не понравится – домой вернусь. Конечно, это не работает на скрепление отношений.

А по поводу кризисов скажу, что здесь нужно иметь в виду, что кризис – это не только когда нам плохо, это ещё и этап взросления, период, когда человек полностью себя реализовал на данной ступени и ему нужно чуть-чуть развиться, чтобы перейти на следующую. Это как превращение из гусеницы в бабочку. Когда раскалывается старая оболочка, всегда тяжело, неудобно, не знаешь пока, как себя с этим вести, но когда это случилось, ты поднимаешься на следующую ступеньку. То есть кризис – это путь развития. Не бывает жизни без кризисов. Семейная жизнь, проходя через кризисы, выходит в большую глубину, в большее богатство отношений. Пройти грамотно кризис – значит, стать лучше.

– Ещё по поводу кризисов: где-то я читала, что когда проходят первые несколько месяцев семейной жизни, могут возникать такие чувства, как раздражение, отвращение. Это действительно правда?

– Конечно, потому что тот, с кем ты встречалась эпизодически, вдруг начинает появляться перед тобой каждый день с утра до вечера и со всеми своими раскиданными вещами, чем-то неубранным, приготовленным не так, как ты любишь, сделанным не так, как тебе нравится. Естественно, накапливается раздражение. От этого никуда не денешься. Но если всё грамотно и тонко друг с другом решать, если постоянно присутствует не любовь в плане влюблённости, к чему девчонки привыкают, пока фильмы смотрят, а любовь как бережное отношение к партнёру, то это и есть основа прохождения любого кризиса. Я, когда разговариваю с молодёжью, вспоминаю русского святого Серафима Саровского. У него и со здоровьем было всё непросто, и жизнь он вёл очень сложную, но всех приходящих к нему людей он встречал словами: «Здравствуй, радость моя». Наверное, очень сложно заставить себя любому человеку, который без приглашения явился к тебе с какими-то своими проблемами, так сказать. Я думаю, это важно, что он дал себе установку так приветствовать каждого человека, показывая пришедшему, что он для него ценен. Я настраиваю себя на то, что приму этого человека, как бы мне ни было тяжко и плохо. И это великая формула, на самом деле. Мне кажется, если каждое утро вставать и каждому своему домочадцу говорить: «Доброе утро, радость моя», – настраивая их на то, что они сокровища просто потому, что они проснулись рядом с тобой, и настраивая себя на то, что ты будешь их любить, что бы они сейчас ни раскидали у тебя перед носом, – тогда это будет подспорьем в прохождении абсолютно любого семейного кризиса.

– А всегда ли стоит пытаться сохранить семью любой ценой?

– Наверное, кроме случаев жестокости, насилия, о которых мы говорили, измен, тяжёлых зависимостей. Если таких серьёзных проблем нет, мне кажется, что семью стоит пытаться сохранить. Всё-таки не на пустом месте она возникает. И если она появляется, значит, был к этому серьёзный повод. Очень много ситуаций мы встречали в своей практике, когда, казалось, всё готово развалиться, а потом всё выстраивалось и оказывалось, что это было именно то, что надо.

– То есть над отношениями всегда можно поработать?

– Безусловно. Отношения – это живое. А любое живое нуждается в уходе. Как только ухаживать перестаём, оно погибает. Так же и с отношениями, и не только с отношениями супругов, но и с детско-родительскими, и с дружескими. Они всегда нуждаются в том, чтобы их культивировали, как цветок, если так можно выразиться.

Фото: vk.com/smol_ddm, pixabay.com

Татьяна Борисова