Недворянское гнездо смолянки Романовой
Валентина Ивановна вспомнила, как в 2000 году ездила в Хиславичи. Там до сих пор стоит дом её бабушки по материнской линии, урождённой графини Салтыковой. В нём располагается районный Дом культуры… Просила она выделить ей в Хиславичах хотя бы комнату в общежитии. Обещали! Приехала – отказали.Валентине Ивановне Романовой 73 года, а своим жильём она обзавелась только в 1987 году. В трёхквартирном доме по улице Красный ручей, 10а, в Смоленске она купила небольшую квартирку общей площадью 34 квадратных метра, а жилой – 19. В одной комнатке 13,2 кв. м живут сын, невестка и 17-летний внук-студент, а она ютится в комнатке 5,8 кв. м. Семья не из богатых, Валентина Ивановна при сорокалетнем трудовом стаже заработала пенсию в 6664 рубля. Улучшить семье свои жилищные условия не по карману. Но в этом домике одна из комнат пустует уже не одно десятилетие. Да это и не квартира, а комната 14,2 квадратных метра, здесь даже кухни нет. Отсутствуют вода, свет. Дыры в стенах такие, что улицу видно.
Одно хорошо – расположена комната рядом. Стала Валентина Ивановна ходить по инстанциям, просить, чтобы комнату отдали ей. Когда я увидела это помещение, то диву далась: зачем оно нужно? Пять лет Романова просила признать комнату бесхозной, без этого она не могла даже оформить право собственности на свою квартиру, потому что все три квартиры находились в общем частном доме. Только в ноябре 2011 года через Промышленный суд Смоленска эту ветхую, аварийную комнатку признали бесхозной и передали в собственность города. Её не против отдать Романовой, но при условии, что семью снимут с очереди на улучшение жилищных условий. Это очень расстраивает Валентину Ивановну. Она 25 лет стоит в этой очереди. Ходила как-то узнавать, как продвинулась, оказалось, что её семья числится под номером 177. Цифра казалась обнадёживающей. Потом в соответствии с постановлением администрации города Смоленска от 5 июня 2009 года «О едином списке граждан, состоящих в администрации города Смоленска на учёте в качестве нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма» был сформирован единый список граждан, и по состоянию на 10 ноября 2011 года очередь семьи по единому списку стала 1409-й. Надежды, что город вдруг активно займётся строительством и будет предоставлять очередникам квартиры по договору социального найма, нет. Но люди всё равно надеются, и снятие даже с такой далёкой очереди кажется им обидным. Тем более взамен-то что – развалюха, в которую надо вложить огромные деньги, чтобы приспособить под жильё.
Написала Валентина Ивановна Президенту России, рассказала, что она из семьи репрессированных, а значит, и сама является жертвой политических репрессий. Просила помочь в улучшении жилищных условий. Ответ пришёл из администрации города Смоленска, в нём, в частности, сообщалось, что «согласно ст. 13 Закона РФ от 18 ноября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий» признаётся право реабилитированных лиц, утративших жилые помещения в связи с репрессиями, возвращаться для проживания в те местности и населённые пункты, где они проживали до применения к ним репрессий. В случае возвращения на прежнее место жительства реабилитированные лица и члены их семей принимаются на учёт и обеспечиваются жилыми помещениями в порядке, предусмотренном законодательством субъектов Российской Федерации». Читала это Валентина Ивановна и вспоминала, как в 2000 году ездила в Хиславичи. Там до сих пор стоит дом её бабушки по материнской линии, урождённой графини Салтыковой. В нём располагается районный Дом культуры. Она не из тех, кто хочет, чтобы дома и имущество, отобранные у её предков, вернули ей. Нет, она по образованию учитель истории и немецкого языка, хорошо знает российскую историю и не претендует ни на какие богатства. Но она привезла документы, фотографии, которые бережно хранит в память о своём дворянском роде. Думала, понадобятся для музея. И ещё она хотела бы жить в Хиславичах, потому что имения дедушки и бабушки были здесь, она жила недалеко от Хиславичей. В деревне Селезеньки похоронены её дедушка, бабушка, мать, дяди. И просила она выделить ей в Хиславичах хотя бы комнату в общежитии. Обещали! Приехала – отказали.
Её бабушка, графиня Мария Егоровна Салтыкова, была фрейлиной у матери императора Николая II Марии Фёдоровны. Замуж она вышла за дворянина Григория Фёдоровича Романова, так уж случилось, что у него было имение в Хиславичском районе, а у неё – дом, не считая, конечно, собственности в Москве и Санкт-Петербурге. Мама Валентины Ивановны Вера Григорьевна родилась в 1906 году, училась в гимназии до революции, знала французский и немецкий языки, читала на английском. Замуж она вышла после революции, в 1928 году, за дворянина Ивана Николаевича Макаренкова. Мать была беременной, когда его арестовали как врага народа и дали десять лет. Сын-первенец родился без отца в 1929 году. Мать, понимая, что без профессии ей не выжить, с маленьким ребёнком на руках решила учиться. Но после убийства Кирова её отчислили из ленинградского института, хорошо, что не арестовали. И потомственная графиня пошла работать на молокозавод в деревне Черепово Хиславичского района. Отец пробыл на Соловках не десять лет, а восемь, вернулся в Хиславичский район к жене и восьмилетнему сыну. Но недолго оставался на свободе. 30 октября 1937 года Ивана Николаевича вновь арестовали, после этого о нём не было известий, а мама была беременна Валей. В 1985 году отца реабилитировали, и тогда они узнали, что 26 декабря 1937 года по решению тройки его расстреляли как врага народа.
Бабушка умерла в 1936 году, а за дедом пришли в 1937-м, но арестовать не смогли – в это время его обмывали, готовили к похоронам, успел умереть своей смертью, а то бы расстреляли. Дали похоронить, а потом пришли за беременной матерью Вали. При аресте один из работников НКВД ударил её в живот, в машине она потеряла сознание, и её выкинули прямо на дорогу. Нашла женщину семья священника Павла Антоновича Носовича, привезли в больницу, там и родилась Валя весом 730 граммов. В палате лежали жёны врагов народа, только что родившие. Но только женщины эти почему-то умирали сразу после того, как им делали какой-то укол, а детей давали кормить Вере Григорьевне. Когда она всё поняла, заплакала и попросила лучше дать ей яду. Врач её пожалел, сказал, мол, беги, если есть куда. Некуда было, только в семью того священника, который уже спас её однажды. Спасли и на этот раз и её, и сына, и Валентину выходили.
Фашистскую оккупацию пережили во Фролово Хиславичского района, голодали, но выжили.
– Мама ничего не говорила об отце, – рассказывает Валентина Ивановна. – И впервые я узнала, что мой отец враг народа, в десятом классе, перед экзаменом по алгебре. У меня был жених военный. Я услышала, как соседка говорит ему, мол, к кому ты ходишь, она же дочь врага народа, вся семья у них такая. Жениха я больше не видела, испугался парень за карьеру, а для меня это был удар в самое сердце. Комсомолка, активистка – и вдруг дочь врага народа… Работать пошла на завод и заочно училась в Смоленском пединституте на факультете истории и немецкого языка.
Окончила Валя институт, по распределению её направили в одну из школ Ельнинского района. Но быстрее, чем она туда добралась, пришла на имя директора школы анонимка. Директор школы взял у неё трудовую книжку, диплом и порвал всё это на её глазах, крича, что дети врагов народа не могут учить. Она хотела покончить с собой, пошла на железнодорожный переезд, но её спасла женщина, как потом оказалось, фронтовичка, попавшая в плен и отсидевшая потом в сталинских лагерях. Она походатайствовала, чтобы взяли Валентину статистиком в тубдиспансер. Можно было, конечно, восстановить учительский диплом, но Валентина Ивановна так и не сделала этого за всю жизнь. Она окончила медицинское училище и работала потом фельдшером. Пережила предательство мужа. Она была беременна сыном Алексеем в 1973 году, когда мужу выпал счастливый билет – поехать в Алжир преподавать. Он знал французский язык, но нужна была чистая анкета, проверяли всё тщательно. Жена, у которой отец враг народа, а мать из дворянок, помешала бы ему выехать за рубеж. Он оставил Валентину и ещё не родившегося сына. В 1991 году приезжал на белом «Мерседесе», хотел увидеть сына, но тот уже служил в армии, и Валентина Ивановна попросила больше их не беспокоить. У каждого в этой жизни есть право выбора: белый «Мерседес» или сын.
Она достойно прожила свою жизнь. Эту квартирку купила, заняв денег у всех, у кого только могла. Очень хотелось ей, чтобы мать пожила в более-менее хороших условиях: в Хиславичах, где она обитала, домишко совсем разваливался. И она успела перевезти мать в Смоленск в 1987 году, через год она умерла, но успела до смерти узнать о реабилитации мужа. Сына Валентина Ивановна воспитала одна, но гордится им, как и внуком. Обедневшая по милости российской истории дворянка, для которой не нашлось комнаты в общежитии в Хиславичах, теперь пытается понять: если ей дадут аварийную комнатку, то почему снимут с очереди на улучшение жилищных условий? Ведь теперь эта комната принадлежит городу и, наверное, можно её отремонтировать за счёт городского бюджета. Жертвы политических репрессий свой счёт уже оплатили сполна.
