Борис Васильев: Без корней не будет кроны
Эссе памяти большого писателя«Я люблю тебя, старый Смоленск, ибо ты – колыбель детства моего. Ныне от тебя остались осколки, как от греческих амфор…» Это строки из «Летят мои кони» Бориса Васильева. Он действительно любил, и не только Смоленск, но всю Россию, истиной любовью. Очень больно говорить «любил». Бориса Львовича не стало в марте минувшего года.
А Смоленск… Это его начало, исток, здесь его корни. Без корней не было бы и кроны, ничего бы не было. Ни тех же «Летят мои кони», ни «А зори здесь тихие». Ни «Завтра была война, ни «Утоли моя печали…», ни «Дом, который построил дед», ни «Отрицание отрицания». Ни других романов и повестей. Чтобы они случились – нужны корни. Крепкие. Способные держать, питать. Ум, сердце, душу, дух.
Мое знакомство с Борисом Васильевым, с его творчеством, по большому счету, началось с редакционной командировки, которую инициировал Владимир Карнюшин, в ту пору учитель словесности одной из смоленских школ, работавший над диссертацией, посвященной творчеству Васильева. Признаться, мне и самой очень хотелось побывать «у истоков» рода писателя, произведения которого взяла за привычку читать с маркером. До Васильева манеру читать, оставляя пометки на полях, считала где-то даже непристойной, вроде загибания уголков страниц в книге. А тут…не удержаться от желания подчеркнуть, чтобы потом найти, вернуться, перечесть. А скорее даже оттого, что по книгам Бориса Львовича можно, и нужно, учиться русскому языку. Красивому, сочному, выразительному, способному все объяснить, передать тончайшие оттенки, настроения, характер. А еще можно и нужно учиться истории. Не той, которую зачастую придумали в угоду кому-то. А той, что была на самом деле. И не стыдиться ее темных страниц, не открещиваться от событий, горьких событий, но имевших место быть. Учиться любить Родину, большую и малую. Такой, какова она есть. А это очень непросто, поскольку Родина – это не только и не столько кусочек земли, это, даже в большей степени, именно люди с их ментальностью и менталитетом, как теперь говорят.
Высокое, то самое, откуда есть пошли все Олексины (Алексеевы), встретило нас напряженным молчанием. Село словно вымерло. Церковь была на замке. Погост неухожен. Могилы, некоторые из которых наверняка должны принадлежать роду писателя, обветшали. Кресты, где и сохранились, никакой информации дать были не способны. Едва в одном из домов удалось сыскать какого-то мужика, который, впрочем, не очень связно, но объяснил где найти местного священника. Вскоре явился и последний. Он довольно долго не мог вникнуть в суть цели нашего приезда в Высокое. А потом вдруг засуетился:
- Сейчас принесу лопаты…
Наверное, все же он заметил на лицах наших полнейшее изумление (он, похоже, решил, что мы вот так вдруг, без всякого на то решения-разрешения примемся за эксгумацию):
-Чё, не надо?
Святая наивность. Хотя, где тут о святости речь, когда батюшка, как бы это помягче, сказать… в святости замечен наверняка не был отроду, несмотря на сан.
Церковных книг, понятно, не было. Равно как и памятных плит на погосте. Равно как и интереса к истории этого края.
-А так памятники давно уже местные в хозяйство пристроили...
-Как это?
- Да на фундаменты пустили.
- Потому так и живем, что кресты и памятники ногами попираем, Бога не боимся, - словно про себя проговорила тихим голосом подошедшая женщина непонятного возраста, что повсеместно имеет место у россиянок в деревнях. Сколько таких вот женских образов у Бориса Васильева в его романах и повестях! А ведь он их любит, этих своих героинь. Впрочем, нет – жалеет, есть такое определение в русском языке, которое не понять и не постичь ни одному иностранцу. Да что там иностранцу – русским не уразуметь уже, как это: жалеть.
А ведь когда-то это самое Высокое было большим и богатым селом. Жили здесь люди и не знали своего будущего. Что могильные плиты под фундаменты пойдут… Хорошо, что не знали. Как у Васильева: «Если бы человеку дано было знать будущее, рухнула бы всякая цивилизация… Незнание будущего – самая великая мудрость мира и наивысшая милость природы».
Сама я не смолянка. На плоту по имени Смоленск («Город превращают в плот история с географией» - Борис Васильев «Летят мои кони») оказалась волею судеб. Но именно благодаря Борису Васильеву, его романам, город стал мне близок и дорог. По ним, а не по учебникам, в большинстве своем ущербным, хоть и составлены именитыми авторами, изучала историю и «географию» края. Кавычки в последнем случае – не типографская ошибка. У Смоленска своя, особая география. Географически, по Васильеву, Покровская гора просто рядышком с Кадетской и Кирочной, а все васильевские и нынешние наши Алексеевы, Мойшес, Старшовы, Урлаубы, Янсоны и Ковальские объединены одной… формулой: житель города Смоленска.
Я уважаю… китайцев, у них умно поставлена образовательная программа школьников, в ней есть место Борису Васильеву, там изучают «А зори здесь тихие». Хотя, наверняка, они не знают, что «зори» следовало бы писать с заглавной буквы, поскольку это имя. Куда уж там китайцам, если коллега из «Комсомолки» – и та, побывав у Бориса Львовича, супругу его назвала Зоей, не Зорей. Обидно за профессию… Хотя где тот Китай и как перевести на китайский «жалеть»… Я не могу понять, отчего в наших школьных программах нет Бориса Васильева. Он должен быть. Обязан. И по литературе, и по русскому языку, и по истории. Обязан! Если мы хотим иметь в итоге патриотов и просто грамотных людей.
Отчего сегодня проблема купить книгу Б.Л. Васильева, просто любой роман, не говоря уже о каком-то конкретном? Почему смоленские издательства не возьмут на себя труд выпустить достойное собрание сочинений великого своего земляка?!
Почему только В. Карнюшин, искренне озаботился сохранением памяти Б.Л.Васильева, да еще, пожалуй, А. Макаренков? Для остальных, боюсь, это очередной способ «пропиарить» себя…Обидно, опять же, за профессию, обидно за людей.
В который раз беру в руки «Отрицание отрицания» Б.Васильева. И маркером вновь и вновь подчеркиваю все новые его мысли. Он очень любил свою Родину, он был настоящим патриотом, оттого ОТРИЦАЛ ОТРИЦАНИЕ, он имел и берег корни, поскольку знал твёрдо, что без корней нет и не может быть кроны.
