«Смоленский ковчег», «польский» день: «Святая Иоанна скотобоен»
Пожалуй, эстетически самым сильным впечатлением фестиваля стал спектакль Нового театра имени Казимира Деймека из Лодзи (Польша) «Святая Иоанна скотобоен». Он был показан на малой сцене Смоленского драматического театра им. Грибоедова в четверг, 12 апреля. Утром этого дня состоялась пресс-конференция, в которой приняли участие директор Нового театра Здислав ЯСКУЛА и режиссёр Ярослав ТУМИДАЙСКИЙ, поставивший «Иоанну». Как мы уже сообщали, переводчиком на пресс-конференции выступила польская пианистка Лена Ледофф, за что ей огромное спасибо.«Святая Иоанна скотобоен» – довольно редкая пьеса Брехта, написанная в 1929 -31 г.г. и впервые изданная в 1932 г. Силами Нового театра из Лодзи она впервые поставлен в Польше. Премьера состоялась 30 сентября прошлого года.
Ярославу Тумидайскому 28 лет, он закончил Высшую театральную школу в Кракове в 2005 году, до Лодзи работал в Гданьске, Вроцлаве, Кракове.
Наши гости представили свой спектакль следующим образом.
Это спектакль о капитализме, о деньгах. При помощи текста Брехта Ярослав старается говорить о нашем современном мире. Может быть, это разговор в некоторой степени упрощённый, но к этому побуждает и текст Брехта – именно такой, каким он создан.
Спектакль отнюдь не лёгкий и приятный, он брутальный, он говорит о вещах непопулярных, говорит о капитализме и кризисе, о деньгах. О капитализме, который только-только начинается – думается, это актуально и для современной России. Режиссёр использует острые средства, не всегда приятные для зрителей.
Фабула. С одной стороны, показан мир денег, мир большого бизнеса, конкретно у Брехта – мир мясных королей, с другой стороны – религиозная организация Чёрные Капоры, что-то вроде Армии Спасения в США. Между ними конфликт, и в какой-то момент появляется самозванный лидер – Иоанна, которая объявляет войну миру большого бизнеса. Это человек, выступивший против системы. В этом образе есть что-то от Жанны д’Арк, на что намекает имя. И в этом смысле она – сумасшедшая, безумная, она полностью отвергает систему, которую мы признаём и в которой живём, отметил пан Здислав. Спектакль представляет две системы ценностей: с одной стороны – религиозные, этические, человеческие, моральные, их представляет Иоанна, с другой стороны – антиценности: деньги и власть. У спектакля очень пессимистический финал: конфронтация между двумя мирами приводит к гибели Иоанны. С моральной точки зрения проигрывают все, на деле проигрывает Иоанна. Мораль спектакля такова, что мир бизнеса будет жить ещё лучше, ещё богаче, а Иоанна со своим революционным движением пропадёт, и в её подвижничестве нету смысла. Ярослав хочет своим спектаклем поставить перед зрителями вопрос, и не обязательно, чтобы на него сразу появился ответ, но вопрос очень важный: кого мы выбираем? Мораль или выгоду?
Сейчас на дворе новый кризис, и Европа полна тревожными ожиданиями, хотя Польша среди европейских государств – более-менее стабильная страна, прозвучало на пресс-конференции.
- Мы бы хотели, чтобы выходя с этого спектакля люди подумали, в каком мире они живут. Всё вокруг так нестабильно и в любой момент может рассыпаться, - резюмировал Ярослав.
- Пора строить социализм?
- Нет. Лучший выбор – это капитализм с человеческим лицом, - ответил Ярослав.
- В чём секрет популярности современного польского театра, почему его так уважают во всём мире?
Здислав Яскула: - До конца не знаю, почему., Леон Шиллер. Польский театр со времён Леона Шиллера отличался экспериментаторством и приверженностью к отстаиванию человеческих ценностей. Вот две вещи, которые всегда были важны в театре Ежи Гротовского, Тадеуша Кантора. Это отличает польский театр от Западной Европы, где не было таких поисков. Польский театр одним из первых начал экспериментировать на темы человеческих ценностей. Морали и этики. Не прекращался поиск новых выразительных средств, что очень важно.
Валерий БЕЛЯЕВ, продюсер фестиваля: - Приглашение на фестиваль польских театров – это веление времени, потому что они привозят всегда чрезвычайно интересные работы. В Европе самый настоящий бум, шквал интереса к польскому театру, потому что он – самый актуальный. Там интерес к польскому театру колоссальный, и все хотят видеть гостей из Польши на своих фестивалях.
Здислав Яскула так объяснил иерархию режиссёров и приглашение Ярослава в свой театр:
- Кристиан Люпа и Кшиштоф Варликовский – знаменитые польские режиссёры, пользующиеся сейчас огромным успехом во всём мире. Это – следующее поколение за Гратовским и Кантором. Ярослав принадлежит к ещё более молодому поколению режиссёров, очень способных и очень деятельных. Они увлечены критическим театром, они это направление и создали. Их интересуют проблемы экономики. И ещё современный молодой театр очень много говорит о проблемах в Польше, о польском обществе.
Спектакль, конечно, способен шокировать неподготовленного зрителя и приготовил несколько сюрпризов, вроде дефекации прямо на сцене. Пересказывать увиденное сложно: кто не видел – не поймёт.
Всего два собственных замечания. Во-первых, рассказывать нам, русским, об ужасах капитализма первой половины двадцатого века – это ездить в Тулу со своим самоваром и пряниками. Россия – родина социалистической революции, случившейся, надо думать, не от хорошей жизни. Россия – родина Ленина, и этим всё сказано. Для разговора о сегодняшнем мире молодой режиссёр из Польши взял текст, написанный в то время, когда по соседству с кризисной Германией, в Советском Союзе, строилось принципиально новое общество на новых принципах хозяйствования и вообще на новых отношениях между людьми. К этому опыту Европа и та же советская Польша в семидесятые- восьмидесятые относилась с презрением, а теперь культурные эмиссары едва ли не агитируют за советскую власть…
Второе соображение, а может, и первое по степени важности. Нельзя давать такие огромные, насыщенные событиями и героями спектакли без перевода. Зрители должны чётко понимать, что происходит на сцене – ключевые реплики и повороты сюжета. Иначе появляется дополнительный эффект, на который не рассчитывал режиссёр: зрители мучительно вслушивались в польскую речь, стараясь понять происходящее. Полтора часа стресса. Хотя герои постоянно апеллировали к залу, мы находились как будто за стеклом, в одном аквариуме, но мы не понимали жизни этих диковинных персонажей.
…Средства дали результат. Когда спектакль окончился, когда зрители разбрелись, а журналисты остались записать блиц-интервью, появились польские рабочие сцены и стали деловито убирать грязь, смывать кровь и помои, возникшие в ходе представления. Поразило, что всё это они делали молча, как заговорщики. Специальным ведёрком вычерпывали содержимое унитаза (дело, кстати, происходило в Чистый четверг), подняли с пола здоровенный кусок сырого мяса… И в этот момент я понял причины собственного тягостного состояния: у меня возникло ПОЛНОЕ ощущение, что здесь только что убили человека – а так оно и было по пьесе. Среди нас присутствовал фантом убитой Иоанны, хотя актриса, живая и невредимая, только что прошла мимо.
Своими впечатлениями от спектакля «Святая Иоанна скотобоен» с «СГ» поделился актёр и режиссёр Смоленского драматического театра им. Грибоедова Олег КУЗЬМИЩЕВ:
- Эти гости работают совершенно открытым приёмом, не стесняясь, наслаивая одно на другое. Ещё не закончился один эпизод, уже начинается продолжение этой истории. Они не стесняются быть на сцене некрасивыми… Актёры работают блестяще, особенно мне понравился Слифт, представленный в виде Джокера из фильма про Бэтмена. Есть трафаретные вещи, без прикрас, но как это сложено!.. Нет, не скучал нигде. Актёры не виноваты, что зрители не получали перевода. В спектакле несколько цитат в жанрах, которые мы изучали только по учебникам – литургия, средневековые мистерии… Это их театр – площадной, из мистерий… При этом он прямолинеен: ничего от зрителя не скрывается.
Кровь, унитаз… Знаете, я ведь нечто подобное видел и раньше, тоже думал: «Боже!..» А на этом спектакле попытался посмотреть на эти приёмы с другой стороны: а ведь это необходимо! Этот голый мужчина на экране, заливаемый кровью – одеть его частично было бы смешно, а одеть полностью – значит, скрыть суть за одеждой. Ведь на самом деле мы вот такие и есть – голые. Такие вкрапления в ткань спектакля нужны. Они привлекают моё внимание, вталкивают в действо, не дают отвлечься от происходящего.
Сырое мясо? Да, я представил, конечно, себя на месте актёра, вынужденного есть полусырое мясо. И я понимаю, что если в данной ситуации это необходимо, значит, надо есть! Потому что это – впечатление, и создатели спектакля рассчитывают на это впечатление. Им это было нужно!
